– Почему?.. Почему, блять?.. – Адам вздохнул, хотя роботы и не вздыхали.

– Он ушел… – пробормотала трясущаяся девочка.

– Может быть… устал копать до нас?

– Я ничего вообще не понимаю… – сказала Елена и вновь прижалась к роботу.

– Странно, но на этот раз мы, похоже, спасены…

Они вдвоем подождали еще какое-то время, пока то существо уйдет достаточно далеко. Но вечно здесь оставаться нельзя было, и они вместе пошли взбираться вверх по горе. У девочки на протяжении всей этой ситуации не было даже носков на ногах, поэтому Адам понес ее на своих плечах. Выбравшись из ямы, они вдвоем увидели следы чудовища. В каждый такой поместилась бы легковая машина. И эти следы уходили в какое-то, наверное, случайное направление, сквозь улицы и дома. И где шли следы, там шло и разрушение от хаос-контроля длинноногого. Гигант все еще виднелся вдали и так и шел куда-то, буквально позабыв о роботе и девочке.

Адам вместе с Еленой поспешили к их дому. Идти здесь пешком было всего минут десять. Они держали путь через небольшие ямы, заваленные почерневшим мусором. В этих местах и прилетали снаряды. Сейчас Адам вспомнил, что у существа снаряды, летя по воздуху, светились слишком ярким желтым светом. Обычные танковые патроны и ракеты такой свет не имеют.

– Елена, ты говорила, что чувствуешь его, пока мы еще были дома. Что ты чувствовала? Его душу?

– Я видела в нем тепло и свет… Я такое во многих существах видела, но у всех остальных они были слабыми. Вот еще у говорящего робота, похожего на тебя, он был посильнее, но у этого монстра я чувствовала аж на таком расстоянии…

– Да, похоже, ты чувствуешь души…

– Я никогда не думала, что это души. Ты ведь тоже чувствуешь тепло своим тепловизором. Я думала, что так и должно быть.

Они дошли до своего дома. Когда Адам убегал, разрушению подверглась только половина здания, а сейчас от него вообще ничего не осталось – только камни и доски.

– Что… нам теперь делать? – спросила Елена блеклым голоском.

Адам не ответил, хотя и знал ответ, но сейчас он был занят другим. Спартанец обходил руины, растаскивая мусор и ища что-то под завалами. Вскоре Адам понял, что уцелело ровном счетом ничего. А если что-то и сохранилось, то оно было погребено под толщей мусора. Вся мебель разрушена. Фотографии где-то здесь, может, запрятаны, может, сгорели. Игрушек Елены тоже не осталось. Душегубов, которые совсем недавно набрал Адам, тоже. Инструментов тоже. Все, что Адам сделал в этом доме за последние шесть месяцев, обратилось в ничто. Елена стояла рядом с отцом, склонив голову вниз с депрессивным видом.

– Он… Он все разрушил! – сказала Елена, в голосе ее чувствовалась грубость, прорывающаяся сквозь горе и невинность. – Все разрушил… За что? Почему он на нас напал? – говоря это, Елена немного трясла руками и скалилась.

Спартанец в это время осматривал то, что осталось от дома, ходя вокруг него.

– Да… да… – губы Елены затряслись. – Да чтоб он сдох!

Адам взглянул в этот момент на Елену. В первый раз на его памяти она позволила себе ругаться.

– Пусть он встретится с каким-то монстром, и друг друга пусть поломают! – и Елена топнула ногой. – Пусть сам поймет, что такое – бояться!

– Это безмозглое животное, Елена… Даже если б у нас был шанс что-то ему высказать, то он нас не понял бы.

– Мне все равно! Я просто хочу, чтобы эта громадина сдохла… – и вот опять у Елены потекли из глаз слезы, она захлюпала носом. – Папа… Ну что теперь делать?

Адам подошел к ней, сел на корточки и прижал ее голову к своей груди.

– Мы живы, а это главное… И о наших планах. Я уже не буду обустраивать новое жилище.

– Почему?

– Я не знаю, почему это существо ушло, но оно может вернуться. Или придет какой-нибудь другой титан и разнесет все опять в щепки. В любой момент рядом с нами может родиться какой-нибудь непобедимый монстр и все… Конец.

– А что тогда?

– Очевидно. Пойдем в Яросбург. Карту, которую мне дал Сборщик, я не нашел, но я запомнил, куда нам идти. Благо, здесь еще остались все города и многие дороги, а значит, в мире можно с легкостью ориентироваться и по старым картам.

– Разве в путешествии не будет опаснее?

– Будет, но какой у нас выбор? Чтобы переживать напасти таких монстров, нужно держаться в группе. Это вообще одно из главных правил выживания в опасных условиях. Мы закрывали на это правило глаза, потому что мы сильнее обычных людей. Живучее, но этого недостаточно.

– Но у нас ведь даже ничего походного нет…

– Самое главное у меня всегда с собой.

– Дробовик?

– Ага, еще и патроны. Я со встреч с теми двумя монстрами, которые меня потрепали, всегда таскаю дробовик и все патроны. Еще есть масло. И хороший походный рюкзак. На тебе домашняя одежда, так что сейчас заскочим в магазины одежды и найдем нормальную для серьезных прогулок. Еще, может, фонари поищу. А то ночью Луна не светит, а ты в темноте не видишь.

– А спать где будем?

– Тебе ведь не нужно спать. Ты спишь тогда, когда тебе скучно. Я ни разу не видел тебя сонной просто так. Я вообще горжусь тобой, ты у меня просто лучшая. – что бы ни говорил Адам, а радости в его голосе не слышалось, он тоже боялся и хотел оплакивать потерянный дом.

– Ну, тогда пошли…

– Пошли. – сказал Адам и повел Елену обратно в город.

Они обыскали несколько магазинов одежды и подобрали Елене детскую походную одежду. Теперь девочка была одета в дождевой плащ, плотные кожано-тряпочные сапоги и джинсы. Затем Адам осмотрел еще несколько магазинов с хозяйственными товарами и нашел несколько ручных фонарей, чтобы можно было относительно безопасно передвигаться ночью. К началу вечера они взяли наконец путь на Яросбург. Он находился в чуть более чем в 100 километров от Нового Петербурга на юге. Для начала Адам и Елена обошли город, так как по заваленным машинами и бетоном улицам передвигаться было слишком тяжело. Вот и началось их тяжелое и долгое путешествие по миру.

Весь оставшийся день они шли без остановки, и только с наступлением ночи замедлили темп, но не остановились. Как Адам и предполагал, тело Елены не уставало, по крайней мере, оно точно не уставало так быстро, как человеческое. Они проходили по, казалось бы, нескончаемым дорогам, разложившимся между разных зданий, все еще тянущихся от Нового Петербурга, который успел остаться позади. На дорогах хаотично стояли их извечные спутники – автомобили, брошенные и поломанные, разобранные и даже целые с виду. Когда-то здесь люди, держа куда-то путь, образовывали пробки, а затем просто бросали свои машины, чтобы спастись от Черного неба и здесь, должно быть, помирали. Когда в округе домов становилось меньше, полностью открывались виды, можно сказать, пейзажи нового стиля мира. Так, наверное, и должен выглядеть мир, которого когда-то накрыло Черное небо, рассеявшее безумие и смерть, но теперь давно пропавшее. Черная, будто бы выжженная земля теперь окрашивала пустые поля, а если на полях стояли или лежали деревья, то они все давно уже засохли, оставив только сухие стволы и ветви. Многие деревья уже давно свалились на землю, многие развалились, и теперь их принимала мертвая почва, как когда-то останки древних животных. С кустарниками было то же самое. Адам до этого не так сильно обращал на это внимание, но сейчас ведь абсолютно все было окрашено в черно-белые тона. Черная земля, блекло-коричневые деревья, серый металлолом, серо-белое небо. Даже его собственная дочь была окрашена в ярко-серые цвета, но это в ней и было прекрасно. Она казалась Адаму не ребенком людей, не ребенком машин, а ребенком самого мира. Она существовала не по законам логики, а по законам нового мира, по законам, которые когда-то создали Бог и его Черное небо. Этим она могла пугать, но Адама она не пугала, потому что Елена была прекрасна. Принцесса мира и принцесса робота. Однако была в ней кое-какая инородность, которая, может быть, символизировала ее важность. Девочка была по-человечески красива. Хотя ей и было всего семь, но уже в этом возрасте Адам видел в ней черты женской красоты. Он думал, что дальше она будет становится только красивее и думал, почему она такая, если все старое поколение сейчас похоже на дряхлых и мертвых стариков.