Неизвестное время. Неизвестное место. Известно было лишь то, что события данные проходили где-то в космосе. И где-то в космосе светила небольшая синеватая звезда. И где-то в космосе находились крылья. Крылья были белыми и, казалось, состояли из обычных перьев. Возможно, это были крылья голубя, по крайней мере, похожи они были больше всего именно на них. Крылья облегали что-то шарообразное и полностью закрывали этот объект. Крыльев было много, и все они исходили из одной точки, из ниоткуда. У крыльев не было тела, к которому они принадлежали, крылья принадлежали к крыльям. Крылья не двигались, просто обволакивали что-то, образуя белый клубок. Количество крыльев явно было не равно двум.

И к крыльям, обволакивающим что-то, прибыло инородное тело, которое еще несколько секунд назад здесь не находилось. Инородное тело было значительно меньше белого клубка, образованного крыльями. Тело выглядело шаром, и разница размеров его была пропорциональна разнице размеров Земли и Луны. Шар переливался приглушенными оранжево-красными красками из-за чего выглядел как планета. Однако самое главное – шар постоянно разрезался плоскостями на маленькую и большую часть, а затем большую и маленькую. Разрезов иногда становилось два, и тело разделялось на более, чем две части. Разрезы появлялись каждую секунду и пропадали в следующую секунду, задерживаясь лишь не на долго.

И в момент прибытия этого тела к крыльям, те задвигались и распахнулись. Все крылья отрывались от шарообразного объекта, который до этого полностью накрывали и вставали вверх как иголки. Некоторые крылья были меньше, некоторые больше, все были похожи друг на друга, словно они принадлежали одному и тому же животному. Или они вообще не принадлежали животному. И спустя некоторое время крылья полностью поднялись, образовывая пучок, как бы похожий на множество иголок, исходящих из одной точки и именно из точки, а не из тела. Теперь можно было видеть, что крылья до этого закрывали целую планету, серую и спокойную. Не было на этой планете ничего, кроме каменистых пород. А пучок из крыльев, который теперь будто вырастал из этой планеты, как куст из кома земли, размерами самых больших превосходил саму планету почти в два раза. Некоторые были, естественно, меньше и в длину не достигали диаметра планеты.

Холодный космос, в котором можно было почувствовать лишь тепло звезды, расположенной в нескольких космических единицах от планеты. В космосе не было ни жизни, ни звука и все же здесь, в этой системе, рядом с этой планетой завязалась беседа.

– Зачем ты прибыл сюда, Вечность Изменчива? – спросило что-то.

– Свобода Любвеобильна, ты мне не рада? – появился в космосе вопрос в ответ на вопрос.

Разговор этот был не на русском языке, не на английском языке, не на человеческом языке. Разговор этот был не на языке. Разговор этот был не в звуках, а в других законах мира, которые люди никогда не поймут. Или разговор этот был вообще вне законов мира. И все же разговор между крыльями и шаром состоялся.

– Не знаю. Ты пришел, и я говорю с тобой. Я могу ответить на вопрос: рада я или нет? Я не знаю. Так по какому поводу ты пришел в эту территорию космоса?

– Не так давно я чувствовал кого-то мне незнакомого. Это что-то пролетело мимо меня, и я понял по его траектории, что оно пролетало и мимо твоей звезды. Поэтому я бы хотел обсудить это.

– Что здесь обсуждать? Один из нас к чему-то стремится.

– Так ты его чувствовала?

– Да, чувствовала. Больше не чувствую. Так почему он тебя заинтересовал?

– Я понял, что жизнь он свою тратит на то, чтобы сеять смерть и раздор. Мне это не понравилось. Он преследует какую-то цель, но одновременно с этим мне кажется, что он не преследует ничего вовсе. Его жизнь полна смысла и бессмысленна одновременно.

– Вечность Изменчива, я долго тебя знаю, поэтому понимаю, почему тебе не понравился этот незнакомец. Но это же его жизнь.

– И все же его жизнь состоит в том, чтобы отбирать жизни низших и наполнять все безумием. Мне кажется, он сам был безумен. Я предполагаю, что он утратил свой изначальный образ, свое собственное я.

– Насколько сильно он утратил свой изначальный образ? Насколько сильно позабыл о нем?

– Я точно не могу сказать. Я только понял, что путь назад ему уже закрыт. Теперь меня немного раздражает, что он – один из нас.

– Ты слишком отъявленный перфекционист, Вечность. Спустя несколько тысяч лет жизни пора бы уже делать что-то с собой. Ты же не хочешь сказать, что даешь себе право противостоять этому незнакомцу? Если так, то наша дружба будет оборвана здесь и сейчас.

– Свобода Любвеобильна, если бы я хотел избавить этого незнакомца от реальности, я бы сделал это без разговоров с тобой. Но я решил побеседовать о том, кто утратил свой разум. Возможно, мне, в том числе жалко его.

– Жалко? Жалость испытывают только такие молодые, как ты. Избавься и от этого своего качества. Так тебе будет легче.

– Ты избавилась от всех качеств разума, и теперь твоя жизнь состоит из постоянного сна. Я не хотел бы так же.

– Да, я тоже когда-то не хотела. Но еще больше я не хотела терять свой нынешний цикл. Для таких, как я, вечный сон – это лучший выход. Уверяю тебя, когда-нибудь ты станешь таким же. Может быть, спустя циклы, но станешь.

– Я не верю. Твоя жизнь бессмысленна. И я не хотел бы стать таким же.

– Ты пришел ко мне сюда, разбудил меня и все для того, чтобы рассказать историю об очередном высшем и оскорблять меня? Если так, то мне абсолютна неприятна твоя компания.

– Больше не буду тревожить долгое время, Свобода Любвеобильна, прощай.

Постоянно переливающийся и разрезающийся шар начал удаляться от крыльев.

– Да, до встречи, Вечность Изменчива. В следующий раз подумай тщательнее, прежде чем тревожить меня.

Шар улетел в далекую неизвестность и черноту. Крылья еще какое-то время стояли ровно, но в итоге все равно начали медленно опускаться к планете, полностью накрывая ее. А Свобода Любвеобильна впадала в свой новый сон.

Камни, пыль и щепотка снега. Это перед собой видело какое-то маленькое создание, напоминающее жука, но жуком не являющееся. Состояло это создание из небольших металлических прутиков, микроскопических шестеренок, микросхем, проводов и трубок. Жук полз по камням в поисках чего-то, а что он искал – никто не знал, даже сам жук. Вскоре жук увидел какую-то большую машину, должно быть, когда-то она была работоспособной, а теперь это просто какой-то искореженный мусор. Жук прополз по корпусу машины и решил остановиться на одной из частей около-сферической формы. В этой части машины было несколько щелей, которых, казалось, в ней быть не должно. Жук, сам не понимая – почему, решил залезть в эту щель. Жуки и не должны понимать, эти глупые создания просто делают. Жук прошелся по проводкам внутри машины, по микросхемам и увидел какую-то блестящую железку, немного торчащую. Пролезая рядом, жук чуть толкнул ее, и та встала на, должно быть, свою изначальную позицию. И тут жук услышал какой-то пугающий скрежет и не менее пугающее шипение. Жук тут же выбежал из щели и убежал куда-то прочь.

«Что?.. Я только что проснулся? Что вообще происходит?» – робот только что поднял скрипящую руку и потрогал ей свою голову: «Что произошло?.. Ах, точно! Меня ведь схватило какое-то длинное чудище и бросило в огонь… Но, похоже, что я не умер… Стоп, я так странно выразился. Роботы ведь не умирают, роботы ломаются. Но вокруг люди всегда говорили не о поломке, а о смерти, поэтому я и стал им подрожать…» Робот приподнял туловище и оглянулся. Его корпус, правая нога и левая рука были сильно изувечены. Титановое покрытие деформировано, как если бы его истерзали огромными когтями. Из некоторых изуродованных мест торчало несколько оборванных проводов.

Робот осмотрелся. Он лежал на куче хаотично сваленных камней из бетона, перемешанных со штукатуркой, пылью, сажей и прочим мусором. Вокруг него были 3 облезшие бетонные стены. Когда-то гладкий пол из аккуратной и приятной на вид плитки теперь был забросан мусором и прополот, как огород после тяпки. Робот аккуратно встал на ноги и посмотрел вверх. В потолке, в том помещении, где он находился, красовалась большая дыра, через которую виднелся следующий этаж, такой же неотесанный, а дальше такой же потолок с такой же дырой, и еще один потолок с еще одной дырой, а дальше было небо, белое и одновременно тусклое небо, накрытое густыми тучами, слабо пропускающими солнце. Получается, что робот находился на третьем этаже с конца какого-то дома, превратившегося в непригодное для жизни место. Робот четко ощутил, что его правая рука почти не слушалась его, он даже не мог ее поднять, а лишь немного пошевелить средним и указательным пальцем. Большой палец на этой руке у робота и вовсе отсутствовал. С поврежденной ногой дела обстояли получше, она просто довольно криво ходила, из-за чего робот был похож на инвалида. Наверное, им он и являлся.