Ещё до наших активных поездок по западным странам Ашот умудрился найти импортную газонокосилку. Расширил свой участок, уладив все вопросы с сельсоветом, снес деревянный забор, поставил новый двухметровый из кирпича, чтобы избавить себя от завистливых взглядов местного люда. Колхозники недовольно бурчали, но Ашот, знающий человеческую природу, периодически жертвовал работягам несколько бутылок водки, и отношение к нему значительно улучшилось. Нанял кухарку, уборщицу, садовника и наслаждался жизнью богатого землевладельца в загородном поместье. Впрочем, работников не обижал, платил хорошо, поздравлял с праздниками, дарил подарки, никогда не унижал, хотя мог и предъявить за халтуру. Персонал это оценил, и даже пару раз набил рожи завистливым местным бухарям, по пьяной лавочке обещавшим спалить хату «нового буржуя».

Ребята меня уже ждали. Стоило Ивану посигналить, Вова и Сергей моментально распахнули ворота. Мы заехали в парковую зону, недалеко от сарая, где хранились хозяйственные инструменты. Там уже стояли «мерседес» Ашота, «девятка» Сергея и «ауди 80» Сани, полгода назад приобретенная по блату через УПДК.

Иван припарковался возле автомобиля коммерческого директора. Машина сопровождения пристроилась рядом.

Я вышел из машины, поздоровался с улыбающимся Сергеем и серьёзным Вовой.

— Парни, идите в беседку на другом конце дома, там стол накрыт и ваши коллеги сидят, — приказал начальник СБ Артёму, Ивану и сотрудникам СБ вылезшими следом.

Иван кивнул, и охранники всей компанией дружно двинулись за угол дома, к беседке.

Мы пошли к накрытому у летней кухни столу. Там уже сидел Олег, заинтересованно наблюдающий, как у тандыра и отдельно стоящей кирпичной печи, колдуют Ашот и Саня, разогревая приготовленные кухаркой армянские яства.

Я обнялся с Олегом, помахал рукой орудующим в дыму парням. Через пару минут они притащили хачапури с сыром, самсу с мясом, наваристый жирный хаш в большом казане, к уже стоящим на столе мацони, долме, кюфте, и большим блюдам с различной нарезкой: ломтиками бастурмы, обычного сыра, кружочками сулугуни, балыка, буженины и сервелата.

Меня усадили во главе стола. По правую руку сел Ашот, слева Саня. За ним разместился Олег, — напротив него рядом с коммерческим директором, расположился Сергей с Вовой, ставшим начальником охраны и одним из его заместителей. Через стол за Олегом уселся Денис.

Барсамян-младший деловито разлил из огромной, оплетенной лозой бутыли темно-бордовое вино в протянутые бокалы.

— Миша, дорогой, первый тост, по праву, должен произнести ты, да, — торжественно заявил товарищ.

— Ладно, — я встал, оглядел серьезные лица друзей и сказал:

— Омар Хайям сказал: «Настоящий друг, этот тот, кто выскажет в глаза то, что о тебе думает, но всем остальным заявит, что ты замечательный человек». Аристотель утверждал, что в самых страшных несчастьях и бедствиях настоящие друзья — надежное пристанище. Мы ребята, дружим и работаем вместе уже больше трех лет. Спасибо вам огромное, что терпите меня, никогда не подводили, всегда были откровенными, а в трудные минуты подставляли свои плечи. Я хочу выпить за нашу команду — настоящих друзей, проверенных в самых тяжелых жизненных ситуациях.

— За друзей, — Олег встал и отсалютовал бокалом.

— За друзей, — вскочил Ашот и бордовое вино в узком стеклянном горлышке фужера заколыхалось.

— Будем! За тебя Миша и всех нас, — подхватил Саня.

— За нашу команду, — добавил Сергей.

Денис чуть улыбнулся и молча поднял бокал.

Жалобно звенели, соприкасаясь, хрустальные фужеры. Я глотнул вина, ощутил на языке чуть приторный сладкий вкус и блаженно прикрыл глаза, ощущая, как внутри расходится приятная теплая волна…

Минут пять мы отдавали должное кавказской кухне. Самса хрустела на зубах слоеной горячей корочкой, кюфта таяла во рту, распадаясь на ломтики, кусочки соленой бастурмы радовали острым мясным вкусом, хаш вызывал ощущение сытости и тяжести в желудке.

— Миш, ты хотел нам многое рассказать, — напомнил Олег, вытерев губы салфеткой и откинувшись на спинку стула. — Мы внимательно слушаем.

Когда, спустя сорок минут, я закончил рассказ, над столом повисла напряженная тишина . Лица ребят расслабленные, лучившиеся добродушием и хорошим настроением, помрачнели.

На протяжении своего спича я внимательно наблюдал за товарищами.

Сергей внимательно слушал меня, и, судя по задумчивому прищуру, прикидывал, как действовать дальше. Улыбка на лице Сани поблекла. Он собрался, подтянулся, временами на лице непроизвольно проскальзывал хищный оскал человека, прошедшего крым, рым и медные трубы. Ашот внешне оставался спокойным, только чуть поджал губы, и пальцы, схватившие стальную вилку, побелели от напряжения. Олег насупился как грозовая туча, придвинулся поближе, чтобы не пропустить ни слова и время от времени посматривал на меня с немым вопросом: «Мол, командир, что делать то будем?». Вова явно расстроился, но всем своим видом старался этого не показывать и ждал команд. Но я был уверен: он, как и все остальные, не подведет. Второй заместитель Сергея, Денис, занимающийся у нас «острыми акциями», отходил на пару минут. Расставил посты охраны, дал необходимые инструкции остальным телохранителям, разместившимся на другом конце дома, вернулся и тихо уселся рядом с Олегом. Он единственный выглядел абсолютно спокойно и умиротворенно, словно озвученные проблемы были абсолютной чепухой, которые можно решить, не напрягаясь, по щелчку пальцев. Впрочем, «афганец» всегда был таким, поражая своим хладнокровием даже в самых острых ситуациях. Денис — прирожденный авантюрист, солдат удачи, ищущий приключений и умирающий от скуки в обычной жизни.

С удовлетворением отметил:несмотря на дурные известия, парни сохранили присутствие духа. Сергей, Вова, Ашот, Саня, Олег напряглись, немного расстроились, но уже прикидывали варианты противодействия и верили, что мы в очередной раз выпутаемся из всех передряг.

— Что делать будем? — осведомился я после минутной паузы. — У кого какие мысли?

— Березовского, этого грузина и уголовников из Красноярского района можем убрать, — предложил Денис. — Готов заняться этим лично. Думаю, за недельку-две при соответствующей подготовке и ресурсах я вопрос решу. На крайний случай, возьму парочку своих парней для подстраховки. С Бобковым труднее. Все-таки таки первый председатель Комитета большая шишка.

— Пока не нужно, — отказался я. — Ликвидация на самый крайний случай, если других вариантов нет. Кстати, почему ни ты, ни Вова не уехали в Ленинград к Герману? Сергей должен был дать команду.

— С Германом я уже разговаривал, просто не успел тебе доложить, — пояснил начальник СБ. — Отправлять к нему ребят нет смысла. Он сам едет к нам. Своего инженера возьмет с собой, со всей необходимой техникой.

— Ты, что по телефону с ним об этом говорил? — ужаснулся я. — Совсем с ума спятил⁈

— Открыто нет, конечно, — усмехнулся бывший опер. — У нас со времен Афгана есть свой способ общаться, посторонние ничего не поймут. Во-первых, звонил с абсолютно левого телефона, на засекреченный ленинградский, использующийся для редких срочных контактов. Там человек постоянно сидит для таких случаев. Сказал, что перезвоню через пару часиков, хочу переговорить с Леопардычем. Во-вторых, спросил как там Димка-инженер? Поделился бедой — импортный приемник сломался, хочу починить, чтобы ловил волну, а то радио невозможно слушать. Сказал, возможно, понадобятся дефицитные детали, которых нет в наличии. У Леопардыча ещё в Афгане выражение «слушать радио», означало прослушку. Мы часто так по рации намекали, что душманы, возможно, разговор слышат. Он всё прекрасно понял. Сказал, завтра выедет с ребятами. Ему все равно нужно в Москву, заехать в офис «Бастиона» и поговорить с тобой.

— Хорошая новость, — я чуть улыбнулся. — Буду рад увидеться и пообщаться с товарищем капитаном.

— Мих, что думаешь? — вмешался в разговор встревоженный Саня. — Встреча с Германом, наши проблемы не решит. Братские урки меня волнуют меньше всего — и не таких обламывали. Грузин и пархатый Боря, ищущие людей, чтобы завалить тебя и Ашота — намного серьезней. Зампред КГБ, точащий зубы на наши фирмы, вообще полный атас. Даже не представляю, что тут вообще можно сделать.