– Э, э! Ты куда собрался?! Ты не слышал меня что ли, – подскочил медик.

– Мне нужно на воздух, – пробормотал Триггер, – дышать…

И он, шатаясь, бросился к выходу, опрокинув по пути какую-то тележку с инструментами.

– Тебе ещё оправиться надо! Я что, зря тебя лечил? – Лэнс досадливо махнул рукой, сплёвывая на пол, – а, ну его… Пусть делает что хочет. Говорили мне, что он немного с приветом, да…

Триггер выбежал на улицу и замер, щурясь от солнечного света, который бил в глаза так ярко, что боль пронзала мозг. В его сознание разом ворвались десятки чувств. В нос ударили запахи машинного масла, пороха, вонь гнилых тряпок, благоухание цветов и травы. Его оглушали шум ветра, гомон бесконечных голосов – чей-то смех, весёлая брань, лязг, рёв каких-то моторов, пение, звон бутылок, карканье вороны. Ступни больно колол острый щебень. Мелькали лица, много лиц, знакомые и не очень.

– Эй, а ты что за чудо?

– Откуда вылез, друг?

– Триггер! Очнулся, да? Поздравляю, парень!

– Эй, рад, что ты снова в строю!

– Чего встал на пути, блаженный что ли?

– Опа, Триггер выздоровел! Ну, Лэнс и кудесник, блин!

Его ноги подкосились, и он, со стоном зажимая уши, упал на колени.

– Тише, тише, мой хороший, – голос Линды был так близко.

– Линда…

– Всё хорошо, я здесь, успокойся, милый, – шептала она, обнимая его плечи. Линда говорила едва слышно, словно стеснялась своих чувств при всех.

– Ты здесь… Прости меня, – простонал Триггер, и у него потемнело в глазах от боли в груди.

– Ты такой дурак…

«Значит, она уже всё знает? Тогда – всё…».

– Дурачок ты мой, – улыбнулась Линда, – ну, зачем пошёл один? Почему не пошёл с нами? Тебя же могли убить. Почти убили… Я так волновалась за тебя, у меня чуть сердце не разорвалось, когда я увидела тебя всего в крови!

«Она не знает! Так… Так, отлично… Хорошо. Значит, ещё не всё, Триггер. Ещё не всё…».

– Прости меня, – вымученно улыбнулся он, – я за тебя тоже очень волновался. Но мне нужно было… Я увидел, как комбины незаметно обходят вокзал… Я хотел разведать.

– Я же говорю, дурак, – покачала головой девушка, – какое же всё-таки счастье, что ты успел убежать, успел на поезд.

– Я оставил тебе записку тогда… Положил её тебе в вещмешок.

– Я храню её. Я сохраню её навсегда.

– Что со мной было? Я совсем не помню…

– Тебя ранили, и ты побежал за поездом, который шёл из города. Тебя заметил Ашкельдин и помог тебе забраться. Тебя перевязали, но когда донесли сюда, уже было ясно, что ты ум… Даже боюсь говорить это слово…

– Всё в порядке, Линда, я жив, всё ведь хорошо!

– Я выпросила, чтобы тебя полечили в регенерационной капсуле Мирового Правительства, тут таких целых две штуки осталось с тех пор, как здесь базировались их солдаты. Тебя было очень трудно подключить к ней, они же не для людей, а для синтетов… Лэнс прогнал тебя по трём сеансам. Он говорил, что остался ещё один, и ты окончательно выздоровеешь.

– Да, он явно что-то не доделал, – сквозь боль усмехнулся Триггер, – спасибо тебе. Без тебя я бы погиб.

– Обещай, что больше никогда-никогда не оставишь меня, – в глазах Линды дрожали слёзы.

Он погладил её по щеке:

– Я обещаю тебе.

Слеза всё-таки сорвалась с её щеки. Но Линда смущённо провела по лицу грязной ладонью и улыбнулась:

– А теперь пойдём обратно к Лэнсу. Нам нужно долечить тебя.

И она, подхватив его под руку, с усилием повела в старый ржавый гараж.

* * *

У Олега не было мыслей. Он словно превратился в зверя, мыслящего лишь эмоциями и сиюминутными желаниями. Он чувствовал только невыносимую боль – в голове, в груди, во всём теле. Он рвался в своём капкане, рвался вперёд – к нему, глядя только на то, как его кровь течёт всё ближе и ближе. Он что-то кричал, это были даже не слова. Он уже не различал ничего перед собой.

Над телом Руслана стояло гигантское насекомое. Муравьиный лев, издавая стрёкот, словно обнюхивал тело. Нацелился, будто готовясь прыгнуть.

– Отойди от него, – прохрипел Олег, слабо дёрнувшись вперёд, – не трогай его!

Муравьиный лев не шелохнулся, ещё больше концентрируясь для прыжка. И тут же зелёная вспышка разорвала насекомое на куски. Олег слабо прищурился, его губы что-то шептали. Он отчётливо услышал до боли знакомые звуки. Хриплые, похожие на горловое пение, но странным образом складывающиеся в речь – речь нечеловеческую. Речь вортигонта.

Когда зелёные молнии опять пронзили воздух, послышалось мерзкое хлюпанье. Рядом с Русланом появился горбатый вортигонт, разминающий кисти в боевой стойке. Его тело заметно напряглось, по спине пробежали зелёные электрические разряды. Выпадом тощих трёхпалых рук вортигонт послал ветвистые молнии в сторону ещё одного подошедшего муравьиного льва.

– Джум! Джáлла! Гулалáба!

Расслабившись и сгорбившись ещё сильнее, вортигонт склонился над телом Руслана:

– Воу!

Вортигонт сокрушённо покачал головой и поджал к себе третью руку. Его правую кисть охватило зелёное свечение, и он несколько раз провёл ею над Русланом.

– Руслан Авинов, – его хриплая речь плавно превратилась в осмысленную человеческую, – что же за беда приключилась?

– Друг… Помоги, – прохрипел Олег, машинально шаркая пальцами по песку.

Вортигонт поднял голову. Его большой, горящий рубиновым светом глаз упёрся в Олега.

– А, Ахатинов, – проговорил вортигонт, – ты цел, и это доставляет мне радость. Но вот Руслан Авинов попал в беду.

– Помоги…

Вортигонт замер, словно собираясь с силами. Сделав шаг к домику, пришелец выпустил из рук зелёные молнии и просто разнёс на куски провисшую бетонную плиту, не дававшую Олегу пролезть. Олег вдруг понял, что чувствуют звери, когда их освобождают из капкана. И почему они тут же бегут, бегут прочь, что есть сил. Почувствовав свободу, он, не выпуская из рук грави-пушку, судорожно пополз наружу по пропитанному кровью песку. Наконец, Олег склонился над Русланом. Вортигонт присел рядом, и его обе руки снова охватило зелёное свечение. Он ещё несколько раз провёл ими над ранами.

– Состояние Руслана Авинова очень тяжёлое…

– Он что, жив? – Олег с трудом и хрипом открывал пересохший рот.

– Да, – прохрипел вортигонт, – но его сущность угасает с каждой минутой.

Олег выпустил из рук грави-пушку.

– Он жив?! Его же… Насквозь… Ты должен что-то сделать… Пожалуйста…

– Моих сил не хватит исцелить его, – покачал головой вортигонт, – я позову на помощь соплеменников.

Вортигонт повернулся в сторону и издал громкий дребезжащий крик, многократно отразившийся эхом, от которого у Олега аж защекотало в ушах и носу. Через несколько секунд похожий звук послышался откуда-то издалека.

– Мои соплеменники ждут нас в нашем подземном укрытии, – сказал вортигонт через секунду, – надо отнести его туда.

Олег потянулся к Руслану, но трёхпалая рука остановила его.

– Мы будем поддерживать в нём жизнь, если Ахатинов согласится прокладывать нам путь.

Поборов себя, Олег кивнул и отступил на шаг. Вортигонт руками, охваченными зелёным свечением, подхватил тело Руслана.

– Тогда идём. Только умоляю, скорее. Друг…

Вортигонт, осторожно придерживая Руслана, решительно двинулся вперёд – через те самые ворота, ради которых Олег загнал сам себя в ловушку. Олег не отставал. Он до боли в суставах сжимал в руках своё оружие. Бледный, с выступающими каплями холодного пота, он смотрел только на бледнеющее лицо Руслана.

– Долго нам идти?

– Нет.

Вортигонт шёл чуть впереди, и они явно пошли в обход, куда-то за здание цеха.

– Поторопимся, Ахатинов, – прохрипел вортигонт, – в глубине шахты нас ждёт помощь.

От волнения инженер начал забегать вперёд, особенно, когда они дошли до входа в очередную шахту. Здесь всё было куда чище и цивилизованнее. Почти сразу же им попался старый, но на вид исправный механический лифт. Перед входом в него на полу лежало то, что Олег никак не мог пропустить.