Бернар задумчиво кивнул и повел меня внутрь.

И все же, к чему были слова Леонардо? Просто предупреждение, или за ними крылось что-то более серьезное?

* * *

Елизавета Котикова-Лирански

Укачивая только уснувшую после долгого изнурительного плача дочку, устало сдула со лба прядь волос и подошла к окну, посмотрела на раскинувшееся, словно на ладони, поселение оборотней. В отличие от Столицы, здесь было довольно тепло, днем, бывало, доходило и до двадцати восьми градусов, а ночи казались довольно жаркими, но вместе с тем наша маленькая малышка успела где-то простудиться и потому много плакала, а меня все чаще одолевало чувство безысходности.

К тому же, моя старшая дочь – Илария, редко болела. А тут ― кровь оборотней, которые, по слухам, никогда не болеют, и вот тебе напасть, что я даже начинала задумываться, что вина в моей человеческой крови.

— Уснула? — на талию опустились руки мужа. Димитрий аккуратно положил мне голову на плечо, ласково взглянул на малышку. — Хочешь, я ее покачаю?

Вяло улыбнувшись, аккуратно передала дочь супругу и присела на кровать, размяла руками спину.

— Не понимаю. Разве кровь оборотней не должна оберегать ее от болезней? Может, дело во мне? — поделилась опасениями с мужем.

Димитрий, погладив дочь по нежной, пухлой щечке, покачал головой.

— Вряд ли дело в тебе, но не переживай. Старейшины разберутся. Сейчас практически все они занимаются поиском разгадки этой тайны.

— Такого раньше не случалось? — спокойно спросила, старательно не допуская паники в голос.

Оборотень покачал головой, и я судорожно вздохнула.

— Что ж, надеюсь, они смогут нам помочь, — проговорила, вновь бросив взгляд в окно. — Завтра позвоню Ларе, скажу, что на празднике нас не будет.

Димитрий аккуратно положил нашу девочку в люльку и опустился рядом со мной, обнял за плечи, и я впервые за много лет позволила скопившимся слезам хлынуть наружу, беззвучно расплакавшись.

— Ну что ты, Лиз, — ласково утер он мне щеки. — Она поправится. Я обещаю.

— Я тебе верю.

— Кому сказать, что железная леди научалась плакать, не поверят, — усмехнулся он, и я улыбнулась.

— Как думаешь, почему так случилось? Есть варианты?

— Может, это не болезнь, — тихо проговорил Димитрий, его гладкий лоб рассекла задумчивая складка.

— А что же, по-твоему? — нахмурилась я. — У нее все проявления простуды. Кашель, сильный не спадающий жар, благо, ваш врач сказал, что этот жар не опасен для жизни, во что я слабо верю, надрывный плач. Будь она человеком, я бы не слишком удивилась, хотя и человеческие дети в таком возрасте редко болеют.

— Мы во всем разберемся, Лиз, — устало проговорил он. — Давай ложиться, день был долгим. Уверен, завтра у нас уже будут ответы.

Я согласно кивнула и, приняв легкий душ, переоделась в шелковую сорочку и улеглась рядом с дожидающимся меня супругом. Уложив голову ему на плечо, под воспоминания о нашей первой встрече, о том, как быстро и верно этот медведь меня окрутил, уснула.

На рассвете меня разбудил громкий, надрывный детский плач, переходящий в вой. Испуганно подпрыгнув, скатилась с кровати, вместе с напряженным, оскалившимся оборотнем, выискивающим опасность, подбежала к люльке и тут же отшатнулась, с ужасом таращась на маленького, чуть больше чем ладонь, тоненько ревущего медвежонка.

— Твою мать, — вырвался из груди задушенный хрип. — Димитрий!!!

Подскочивший к люльке оборотень побледнел до состояния штукатурки.

— Не делай резких движений, но от дочери не отходи.

— Как… Как такое могло произойти? Еще же рано! Ей и года нет! — дрожащей рукой потянулась к своей малышке, но муж меня оттянул.

— Не трогай, — строго бросил он, набирая на телефоне номер. — Это может быть опасно. Несмотря на то, что она маленькая… Старейшина, у нас срочное дело. Да. Прямо сейчас! И возьмите еще Ливара и Мирослава. Ждем.

Переглянувшись с супругом, уставились на катающегося в люльке и все так же ревущего медвежонка.

— Кажется, наша малышка решила подкинуть нам сюрприз на Новый год.

Да уж, охренеть подарочек.

— Насколько это для нее опасно?

Димитрий покачал головой, и я вздохнула, решительно беря себя в руки. Моей дочери понадобится все мое хладнокровие, а потом… Потом будет потом.

Надеюсь, Старейшины действительно разберутся со всем, что здесь происходит.

* * *

[1] О традициях Стражей, способствующих тайне Актайра, можно прочитать в истории Леонардо и Алины – «Мой очаровательный мистер Лёд».

P.S. Если кому интересно, то события «Ранийска» происходят за год до событий во втором эпилоге «Мистер Лёд».

Раннее утро

Илария

Наблюдая за тренировкой Айсара и Картена, разговаривала по телефону с мамой, и то, что я слышала, мне совершенно не нравилось.

— Что значит: вы не приедете? Но почему? Что-то случилось?

В ответ я услышала тишину, когда уже начала нервничать, в трубке раздался тихий протяжный вздох, а затем мама устало проговорила:

— Ничего не случилось. Мне жаль, Лара, так получилось. Мы не сможем приехать, просто прими мои слова как факт.

Растеряно посмотрела на тренировочную локацию, представляющую собой обычный боксерский ринг, на котором друг с другом хладнокровно сражались Айсар и Дин.

Мой предначертанный плавно ушел из-под замаха Картена и сделал резкий выпад, целясь оборотню боксерской перчаткой в челюсть, однако и Картен был не лыком шит, умело увернулся и пошел в наступление, я отвернулась, всецело возвращаясь к разговору.

— Мам, ну мы же так давно не виделись, я очень соскучилась. И малышку, между прочим, еще даже не видела. Я думала, вы приедете, познакомите нас с сестрой, — помимо воли в голосе услышала обиженные нотки и поморщилась. Будто маленькая девочка, не хватает только ножкой топнуть.

— Лар, — еще один тяжелый вздох, — поверь, я соскучилась не меньше, но… по-другому не выйдет. Это не последний Новый год, да и день нашей жизни, еще не раз встретимся.

— Мам, а у вас точно все в порядке? — встревоженно спросила.

Мама снова промолчала, и я заволновалась уже всерьез.

— Мама?

— Точно, — с заминкой ответила она, и на этот раз я ни капли не поверила.

Чувствовалось, что Лизавета Котикова что-то скрывает. И меня это не устраивало. Однако не успела я и рта раскрыть, как в трубке послышались мужские раскатистые голоса оборотней, и мама сухо бросила:

— Все, мне пора. Будь умницей, дочь. За нас не волнуйся. Целую.

Она отключилась, а я рассеянно посмотрела на трубку.

— Она даже не призналась, как зовут малышку.

Мама и Димитрий до последнего не знали, как назвать дочь, прошел уже не один месяц, а они так и не признались, как ее назвали, не говоря уже о том, чтобы увидеться. А ведь Айсар предлагал Лирански, чтобы мы семьей приехали в поселение, но они сначала хотели сами там обустроиться, привыкнуть к обстановке, а главное ― чтобы малышка привыкла, и вот тогда. Но тогда пока не наступило, и сейчас при разговоре с мамой на миг возникло такое ощущение, что и не наступит.

Под ложечкой неприятно засосало. Тряхнула головой, прогоняя неприятные и даже откровенно зловещие мысли, закусила губу.

Мама, мама, что же у тебя там происходит?

Невидящим взглядом обвела комнату управления локациями, — небольшой блок, в котором почти все место занимала сенсорная панель со всякими подсвечиваемыми синим отсветом кнопочками разных размеров, огромным, во всю стену, прозрачным с внутренней стороны стеклом и с внешней ― затемненным, удобным массивным черным кожаным креслом, в котором сидела я, позади меня был еще один диванчик, и все.

Перевела взгляд на ринг, находя его пустым, и уже было привстала с места, как пискнул электронный замок на двери и в комнату вошел Айсар. С влажных коротких белоснежных волос по гладкому лбу на темно-синюю мокрую борцовку соблазнительно стекали капельки воды, черные спортивные штаны низко сидели на мускулистых бедрах.