Что-то тут не чисто.

После обеда заваливается Настя. Нехорошо, что она ходит сюда, как к себе домой, но, с другой стороны, это же она оплачивает арендованную машину, бензин и наши рабочие часы. Она ставит на стол картонную коробку и жестом фокусника распахивает её. Там лежат пончики с разноцветной глазурью — шоколадной, ванильной, клубничной.

— Вот! Это вам, ребята! Вы прям как настоящие калифорнийские копы расследуете запутанное преступление, а настоящие копы всегда едят пончики. Я видела в сериале.

— Правда? — спрашивает Никитос. — Ну спасибо! Но пока у нас мало данных.

— Покажите, что есть, — требует она.

Я морщусь, но разворачиваю к Насте экран монитора. Она садится за стол и читает мой отчёт. Я внимательно наблюдаю за её красивым лицом. Оно гаснет, теряет краски, вытягивается. На лице становятся заметны шелушинки, подчёркнутые тональным кремом, под глазами — тёмные круги. Измены мужа всегда катастрофически отражаются на внешности жены, но развод может поправить ситуацию.

Она сглатывает слюну с таким звуком, словно у неё высохло во рту. Я подаю ей стакан воды.

— Спасибо, — говорит она. — Не думала, что это будет настолько неприятно.

— Может быть ещё хуже, — предупреждает Никитос.

— Я знаю. Но, как говорится, лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас. Я должна узнать правду.

— А ты не пробовала с ним поговорить? — спрашиваю я.

Она смотрит на меня так, словно я сморозила глупость.

— Ну, конечно, пробовала! Он уверяет, что у него никого нет, что ни разу мне не изменял. Злится, что я его подозреваю.

— А с Василисой ты знакома? — продолжаю я.

— Знакома сто лет.

— Не хочешь с ней пообщаться на эту тему?

— Она меня не переваривает. Считает избалованной папенькиной дочкой, которая родилась с золотой ложкой во рту. Ну допустим, что она права! Да, я такая — избалованная, эгоистичная, упрямая, но я ведь не сделала ей ничего плохого! И никому не сделала. А все судят по обёртке, не пытаясь заглянуть в душу. Думают, если у меня дорогая тачка, сумка за три тысячи долларов и гиалуронка в губах — то всё, можно не заботиться о моих чувствах. Как будто я не человек, а какое-то вредное насекомое.

Мне становится стыдно, что я мысленно стебала эту девушку за накладные волосы, ресницы и ногти. Она просто хочет выглядеть привлекательно для своего мужа. Тот-то сорвал джекпот в генетической лотерее и без всяких ухищрений выглядит как топ-модель с парижского подиума.

— За что ты его любишь? — спрашиваю я.

Я хотела спросить что-то другое, но задаю максимально бестактный вопрос. К счастью, Настя не обижается.

— А ты за что влюбилась в своего мужа?

— Да понятно за что, — вяло тяну я. — Помощь после похорон, ощущение надежного плеча и… секс.

— Вот и я поверила Владу. Думала, он позаботится обо мне, постарается сделать меня счастливой. И секс, да. Вначале было здорово, а потом всё полетело к чёрту. Уже две недели спит отвернувшись. Я попробовала залезть в его телефон, но там всё запаролено, я не смогла подобрать код.

Мы подавленно молчим.

Никитос, не вмешивавшийся в наш разговор, подходит ближе и говорит:

— Мы найдём доказательства его измены. А если не найдём — значит, он не изменяет. Нам нужно ещё некоторое время, чтобы последить за ним и предполагаемой любовницей.

— Сколько?

— Не знаю. Может быть, неделя. Две. Три. Сложно предугадать, когда они попадутся.

— Я не могу так долго ждать, — ноет Настя, как ребёнок. — У меня сдают нервы. Я попросила своего психолога выписать мне таблетки, но они плохо помогают.

— А что ты предлагаешь?

— Я предлагаю отправить Яну на работу в «Питерстрой». Они в офисе мутят, я уверена. Прямо в кабинете Влада. Мы ничего не добьёмся, если будем следить за ними только на улице, нам нужно проникнуть в бюро!

Глаза Насти поблёскивают маниакальным огнём, но я понимаю её на сто процентов. Я бы тоже рыла землю, чтобы докопаться до правды.

Я хмыкаю:

— Но это невозможно, Настя, я никак не связана со строительством и архитектурой. Да и как ты себе это представляешь? Фирма на грани разорения, люди сидят без зарплаты, а я припрусь устраиваться на работу?

— Возможно! Владу нужен водитель, он сейчас без машины как без рук. Ему нужно ездить по объектам, по городу и области — приходится пользоваться такси, а те отказываются колесить по полям и ждать его по часу или два. По деньгам выходит намного дороже, чем личный водитель на полставки.

— Ты предлагаешь мне устроиться водителем к твоему мужу?

— А почему бы и нет? Если ты согласна, я сегодня же уговорю его кинуть заявку на сайт по поиску персонала, а ты завтра позвонишь ему.

— А что, идея имеет право на жизнь, — тянет Никитос.

— Ребят, вы что? Я же не шпион какой-нибудь. Я не справлюсь с задачей. У меня нет актерского таланта, я не умею врать.

— Яна, подумай, сколько информации ты сможешь собрать, если внедришься в «Питерстрой», — говорит Никитос. — Если подружишься с Васей, она обязательно похвастается, что спит с директором. Судя по соцсетям, её распирает от желания поведать всему миру о своём романе. И тут ты, новенький человек со стороны! Она всё тебе разболтает, даже спрашивать не придётся!

По его воодушевлённому лицу я вижу, что идея внедрения ему очень нравится.

— Нет, — отвечаю я, — это не для меня. Да и вообще, разве я похожа на водителя?

— Ты похожа на медсестру, которая нуждается в деньгах. Скажешь, что трудовая в больнице, а ты ищешь подработку на несколько часов в день. И никаких трудовых договоров, зарплату — строго в конверте из рук в руки. Не хочу, чтобы ты светила перед ним свою настоящую фамилию. Сделаю тебе поддельное водительское удостоверение. Когда всё закончится, он не должен тебя найти. Возможно, он будет сильно зол.

Ну ещё бы! Я бы тоже злилась на засланного казачка, который целенаправленно сломал мне жизнь.

— Я не смогу, простите, — честно отвечаю я и развожу руками. — Я же не коп под прикрытием, я и правда медсестра, которая нуждается в деньгах.

— Я повышу ваши ставки вдвое, — говорит Настя.

Никитос приподнимает бровь. Это щедрое предложение: ставки в его агентстве и без того высоки.

— Я понимаю, чего ты боишься, — продолжает Настя, — но я не отступлюсь от этой затеи. Я дойду до конца и всё выясню. Чего бы это ни стоило. С вами или без вас.

На её лице написана непреклонная решимость. Подбородок дрожит, в глазах блестят слёзы.

— Хорошо, — отвечаю я, — я согласна. Я сделаю это. Внедрюсь в «Питерстрой» и разнюхаю, спит ли директор с дизайнером.

Они оба выдыхают.

— Только пообещайте мне, что у меня не будет проблем с полицией. Я подозреваю, что это не совсем законное мероприятие, — шпионить за человеком в его офисе. Если меня привлекут, я сначала буду всё отрицать, а потом сдам всех вас.

— Договорились! — Настя протягивает мне руку, и я её пожимаю.

Острые красные коготки царапают мне ладонь.

Утром Никитос протягивает мне свой планшет:

— Объявление только что опубликовано. Архитектурное бюро ищет водителя с личным автомобилем на неполный рабочий день. Зарплата тридцать тысяч рублей плюс расходы на бензин. Телефон Влада Дроздова — девятьсот двадцать один…

— Постой, ты хочешь, чтобы я прямо сейчас ему позвонила?

Меня охватывает необъяснимая дрожь. Я плохо спала ночью, у меня пересохло горло, мне попросту страшно звонить Владу.

— А чего ждать? Вдруг какой-нибудь безработный шофёр тебя опередит?

— Ох…

— Набирай, Яна! Девятьсот двадцать один…

Я тыкаю пальцем в экран смартфона, задерживаю дыхание и слышу приятный спокойный голос:

— Алло.

— Доброе утро, я звоню по объявлению, — тараторю я.

— Минуточку, я переключу вас на коммерческий отдел, они расскажут, какие виды услуг мы оказываем.

— Но я… — быстро облизываю губы, — я звоню по поводу вакансии водителя.

— А-а… Понял. Так что по поводу вакансии?