Я проскальзываю мимо застывшей компании и пытаюсь скрыться в коттедже. Никитос отмирает и хватает меня за руку. Довольно больно!

— Стой! Ты никуда не пойдёшь!

— Эй, отпусти её! — тут же вступается Влад, делая шаг к Никитосу.

— А то что?

— А то будешь иметь дело со мной. Оставь девушку в покое, это моя сотрудница.

— О, как сильно ты ошибаешься! — вырывается у Никитоса.

Нет, только не это! Не надо меня сдавать.

— Пожалуйста, не надо, — прошу я своего босса. Своего реального босса, а не липового.

Он усмехается:

— Яна, я прошу тебя подтвердить факт секса с Владом Дроздовым. Ничего более.

— Отстань от неё! — не выдерживает Влад. — Она же сказала, что между нами ничего не было. Чего ты добиваешься? Драки? Тогда отпусти её и пойдём подерёмся.

Он вполне серьёзен, и мне приятно его заступничество. Да только оно закончится, когда он узнает, что я шпионка.

— Я хочу, чтобы она сказала правду. Яна, — он требовательно смотрит на меня, с силой сжимая пальцы на моём плече, — ты должна рассказать про свои отношения с Дроздовым.

Он делает упор на слове «должна». Я прекрасно понимаю его злость и недоумение, и почти не понимаю себя. Почему я упрямлюсь? Да, правила игры изменились без моего ведома: семейные разборки проходят на моих глазах, а не где-то там за кулисами. Но я ведь подписалась на это.

Но… я не хочу сдавать Влада. Что-то изменилось во мне за последние сутки.

— Яна! — повторяет Никитос.

— Между мной и Владом Юрьевичем ничего не было. Больше мне нечего сказать, идите все к чёрту, — отвечаю я.

Настя смотрит на меня с жалостью. Она всё понимает. Она ведь тоже когда-то его любила. Знает, каково запасть на этого парня, верить ему, прощать, жертвовать ради него своими интересами.

— Где камера? — спрашивает Никитос абсолютно другим тоном.

Он больше не делает вид, что мы незнакомы.

— На ней ничего нет. Я уничтожила карту памяти. Никаких доказательств нет.

— Какая камера? — спрашивает Влад, нахмурившись. — Какие доказательства? Яна, о чём ты?

Я молчу.

— Ты правда уничтожила карту?! — Никитос не может поверить в услышанное.

— Да.

— Значит, там что-то было?

— Ничего не было, — твержу я, как попугай.

— Идио-о-отка, — тянет он. — Что случилось, Яна? Это он тебя заставил? Он тебе чем-то угрожал, ну что ты молчишь? — он меня встряхивает, я не противлюсь.

У Влада расширяются глаза.

— Ой, Никита, ну чем он мог мне угрожать? — наконец произношу я. — Он ничего не знает.

— О чём? — опять спрашивает Влад.

Мне так жаль его, сердце сжимается от боли. Но выхода нет. Всё равно он узнает — не от меня, так от Никитоса или Насти. Они молчать не будут.

— Влад, я не та, за кого ты меня принимаешь. Я специально устроилась в «Питерстрой», чтобы тебя соблазнить. Твоей жене нужны были основания для развода, и она обратилась в агентство Никиты. А мне позарез нужны были деньги. Поэтому мы придумали план. — Я прерываюсь и вздыхаю. Не хватает воздуха. — Но я передумала выполнять задание, тебе ничего не грозит. Прости меня, если сможешь. И ты, Настя, прости. И ты, Никита. Я не хотела вас подводить, просто… Я же говорила, что не справлюсь. Не для меня такая работа.

— Дурочка, — цедит Настя сквозь зубы. — Какая же ты дурочка. Я думала, ты умней, а ты повелась на смазливого мальчика. Настолько понравился секс? Неужели лучше твоего бывшего супермачо? Или так давно не трахалась, что любой сгодится?

На её лице написано презрение, но я не обижаюсь. Я и сама себя презираю.

— А как же полтора миллиона? — спрашивает Никитос, отпуская мою руку.

Я растираю пострадавшее место и пожимаю плечами.

— И что теперь? Поедешь в коммуналку? — продолжает он давить на больную мозоль.

— Поеду, Никита, а что делать? Или ты хочешь мне что-то предложить? Например, руку и сердце? Так вот, я лучше проживу всю жизнь в коммуналке, чем соглашусь стать твоей женой.

Он багровеет прямо на глазах. Чёрт, мы же дружили миллион лет, и я никогда его не унижала! Знала, что любит, и щадила его чувства. Но сегодня всё идёт не по плану. Проклятый день, когда прошлое вернулось бумерангом.

— Ладно, пойду выпью. Кто-нибудь хочет со мной? Нет? Ну как хотите. Там ещё икра осталась.

— Подожди, — просит Влад.

Я оборачиваюсь.

— Так ты с самого начала… играла со мной?

— Ну да.

— Пыталась раскрутить на секс?

— Да.

Он быстро облизывает губы. Смущается.

— А что ты знала обо мне?

— Всё, — отвечаю я. — Настя рассказала интимные подробности, которые требовались для дела, плюс мы собрали дополнительную информацию. Или ты про…

Наверняка его волнует, знала ли я о его специфических пристрастиях, но он не может спросить в открытую. Для него важно сохранить эту тайну.

— Если ты про то, о чём мы разговаривали в церкви, то для меня это не стало новостью. Я всё знала, прости. Но больше никто ничего не знает, не переживай об этом. Забудь обо всём. Живи своей жизнью, побеждай в конкурсах, строй небоскрёбы, становись самым лучшим архитектором…

Настя закатывает глаза, демонстрируя, как её задолбал этот мелодраматизм. Ничего, переживёт.

Влад переводит взгляд на неё:

— Ася, ты действительно наняла людей, чтобы отобрать у меня бюро?

— Действительно! — с вызовом отвечает она.

— Поверить не могу. Но почему? Что плохого я тебе сделал?

— Сегодня что, вечер откровений? — она криво усмехается. — Потому что я не люблю тебя, потому что ты меня обманывал, потому что я так и не смогла простить измену с Васей. Этого мало?

— Да нет, достаточно. Я так понимаю, ты обещала заплатить Яне полтора миллиона, если она затащит меня в постель?

— Всё верно. Только эта дура отказывается от денег, — Настя уже смеётся, но это нехороший смех, он грозит закончиться безобразной сценой. — Доказывает, что ничего не было, как будто по вам не видно, что было! Господи, какой грёбаный цирк она устроила, ничего кринжовее я в жизни не видела! Ну просто Мать Тереза на минималках!

— Всё было, — говорит Влад.

— Что? — удивляется Настя.

— Перечисли Яне деньги, и я во всем признаюсь.

Мы стоим, вылупившись на него.

Первым очухивается Никитос:

— Если ты признаешься в измене, то должен будешь отдать Насте бюро.

Влад кивает:

— Я отдам ей «Питерстрой», себе оставлю только проект «Дроздов-центра». Даю слово. Перечисляй деньги.

— Сейчас? — притихшим голосом спрашивает Настя.

— Да.

Он не шутит. Настя суетливо достаёт телефон, открывает банковское приложение и тыкает наманикюренным пальчиком в экран. Спрашивает у меня номер счёта, я диктую. Через несколько минут дело сделано — полтора миллиона зачислены на мой счёт.

— Всё готово, — сообщает Настя.

— Отлично. Надеюсь, каждый из вас получил, что хотел, и теперь будет счастлив, — спокойно отвечает Влад. — Поручи своим юристам подготовить документы на развод и передачу компании. Завтра я всё подпишу.

Настя с Никитосом синхронно кивают. Я пока не могу осознать происходящее.

— Уезжайте, — говорит Влад. — Чтобы через пять минут никого тут не было.

И уходит в дом.

— Он нас не кинет? — спрашивает Настю Никитос.

— Нет, — уверенно отвечает она. — Если дал слово, то не кинет.

Я захожу в дом и быстро пихаю в сумку свои вещички. Розовый купальник и коротенькие шорты. На обратном пути прислушиваюсь к тишине в спальне Влада. Дверь плотно закрыта. Мне чудится всхлип, но я отгоняю тревожные мысли. Не может же взрослый мужчина плакать из-за потери бизнеса? Или он не взрослый? Или он плачет по другому поводу?

Больше всего на свете мне хочется зайти к нему в комнату, бухнуться на колени и вымолить прощение, но я-то точно взрослая тётка. Опытная и немало в жизни повидавшая. Я-то знаю, что такое предательство не прощают.

Я прихватываю с кухонного стола бутылку чего-то крепкого и выхожу из дома. Настя сидит за рулём своего джипа, а Никитос протягивает мне ладонь: