На всю эту картину мы посматривали из окна машины Шуркиного отца, который на своём микроавтобусе приехал забрать «суперзвёзд», и реально становилось как-то не по себе – ведь мы имели прямое отношение ко всему происходящему! Но, по-моему, всё кончилось благополучно, все были живы и здоровы.
Через несколько дней во владимирской прессе появились первые публикации о прошедшем мероприятии. Я бегал по киоскам и скупал все газеты, какие можно. На самом деле информации было не много, а та, которая была, отличалась скупостью и местами неправдоподобностью, например, никто не написал про приезд ОМОНа, а группу «НВП» вообще обозвали группа «Крейзи». Но в любом случае всё получилось как надо – «Акустический лес» вышел за границы Радуги.
* * * * *
Летом 1994 года, миновав все военкоматы и призывные пункты, я поступил во Владимирский политехнический институт на факультет технической кибернетики, поступил очень легко и абсолютно не готовясь. Теперь даже страшно вспомнить, что это такое, а тогда на это факультет брали практически всех подряд, ну а я после техникума с такой же специальностью вполне подходил на роль студента. Шурка загремел в армию, а поскольку воинских частей рядом с Радугой было хоть отбавляй – начал проходить службу рядом с домом.
Моя учеба, конечно, не занимала ни одной клетки головного мозга, да и я особо заморачиваться не собирался, все мысли были только о музыке и о записи альбома. Порк с Митьком учились в том же универе (только на радиотехническом факультете), да и пол-«Крыши» тоже являлись студентами ВГТИ. Учился на юрфаке будущий лидер группы «Дали» – Александр Семенович или, как его все звали, Семён, который только начинал писать свои первые опусы. В соседнем педагогическом учился Забатурин, Мяс и Крейзи – короче, я был не одинок, и ближайшее кафе «Новинка» всегда было оккупировано нашей компанией: дешёвое владимирское пиво с мутным осадком было по карману. Радиотехники называли это ПНП переходом (есть такая штука в транзисторах) Политех-Новинка-Политех, ну или НПН – то есть наоборот. Так вот в моём случае было по большей мере последнее.
Единственное, что омрачало действительность, так это моё беспокойство по поводу состава «Акустического леса». Шурка в армии, Сашка Натаров не подаёт активности, Мясу всё напополам, Митьку вроде тоже, короче, всё очень натянуто, и группы как таковой нет.
Как-то раз один мой знакомый сказал, что у него есть знакомый барабанщик, что типа круто играет, и вообще настоящий панк! Так вот этот панк хочет играть примерно в такой группе, как у нас, и что вообще он клёвый парень. Ну, я сказал, конечно: давай, привози его в Радугу ко мне – посмотрим, поговорим, а там видно будет. На тот момент я действительно пришёл к выводу, что старого «Акустического леса» уже не вернёшь, и серьёзно думал о будущем.
Каково было моё удивление, когда ко мне домой заваливается этот знакомый, и с ним такое чудо, каких не увидишь в Радуге точно! В трико, в джинсовой куртке, из которой торчат три майки, а в трико чуть ли не заправлена сама куртка. В больших круглых чёрных очках и чёрной беретке, покачиваясь из стороны в сторону, стоял парнишка.
– Знакомься, Стас, это Лёха! – сказал Электрик (так звали того самого приятеля). – Тот самый барабанщик, про которого я тебе говорил.
– Здорово, Лёха, – говорю, – пойдём, Лёха, погуляем и покурим, поговорим, есть дело.
Лёха был немногословен, как-то стеснялся, покашливал, прикрывал рот рукой, тёр нос, и всё так же покачивался как пьяный. Я ещё подумал, не наркоман часом? Но оказалось, что это у него природное.
– Лёха, у тебя майка сзади вылезла, – сказал я Лёхе.
– Это специально, так надо! – отвечал тот.
Электрик ушёл и оставил нас вдвоём. Мы уселись на лавочку, закурили и завели разговор:
– Что слушаешь-то, Лёх? – спросил я.
– «Кино» люблю, «Бригаду С», «Браво», «Гражданку», да всё помаленьку.
Странный набор, думаю, «Браво» с «Гражданкой» мешать, хотя и сам слушал с удовольствием и то, и другое
– А вообще, лучше «Кино» нет ничего, – продолжал Лёха, – но рок-н-ролл люблю, твисты всякие. Вот Павел Кузин крутой барабанщик!
– Давно на барабанах?
– Да пару лет. У меня при училище кружок музыкальный есть, вот мы там с пацанами рок-н-роллы и рубим, правда, всё чужое, а хочется своё. Барабаны думаю свои купить.
Мне очень понравился Лёхин настрой, и знание школы барабанщика «Браво» и «Бригады», и желание приобретения собственного инструмента, и вообще желание играть. Да и сам он производил впечатление очень доброго и застенчивого малого. Я поделился с ним своими переживаниями за состав группы, и сказал, что барабанщик вроде бы есть, а вроде бы и нет. Группа на грани развала, что, в принципе, конечно, надо попробовать поиграть вместе, а там видно будет.
– Хорошо, – сказал Лёха, – когда на репетицию приезжать?
Мы договорились о встрече и разошлись. Лёха жил во Владимире, и на репетиции ему бы пришлось мотаться в Радугу, тратя на дорогу уйму времени и денег. А как его представить остальным ребятам? Знакомьтесь, это Лёха, наш новый барабанщик! И самое главное, как к такому повороту событий отнесётся Сашка Натаров? Вроде бы не порядочно так поступать! Надо сначала Мясу бы сказать, ему всё равно всё пофиг. Такие мысли вертелись в моей голове и не давали покоя. В результате, отдав себя на волю судьбы, я твёрдо решил, что Лёху надо брать.
Честно говоря, не помню, говорил я кому из своих или не говорил по поводу нового барабанщика, но когда на репетиции появился Лёха, никаких взрывов не произошло. Митёк с Мясом довольно спокойно отнеслись к новому человеку. Мы поиграли с Лёхой что-то из рок-н-роллов, что-то из собственного репертуара и в принципе я остался доволен, хотя по ритму Лёха плавал. Но что мне понравилось, так это то, что он не просто подыгрывал, а действительно делал свои партии и учил песни, и самое главное, что ему это очень нравится. Забегая вперёд, скажу – это был тот самый Алексей Егорычев, который после этого 11 лет был постоянным участником нашей команды, да и сейчас если не в группе, то, во всяком случае, с ней.
* * * * *
Между тем, на владимирском ВГТРК состоялись премьера клипа «Акустический лес» и снятое заранее интервью с нашей группой. Концертная запись с Радуги была забракована, поэтому вся телевизионная передача была в акустике. Сам же клип позднее взял какой-то приз на неизвестном фестивале и потом уже крутился по всей стране на региональных ТВ. Но это была акустика, а очень хотелось профессионального электричества.
Когда при встрече с режиссёрами клипа Мариной и Ириной я заводил подобные разговоры, девчонки предложили идею:
– У нас сейчас будут съёмки видеоролика известного владимирского музыканта Алексея Сидорцева! Он же в театре звукорежиссёром работает, и он непосредственно записывает музыку для спектаклей. Мы поговорим с ним. Попробуем договориться на одну песню!
Уже на студии областного театра кукол я познакомился с Алексеем. Добрейший души человек, интеллигент, безумно талантливый композитор и аранжировщик встретил меня радушно:
– Пишем внакладку с двумя перезаписями, последний пишем вокал. Барабаны давайте набьём на синтезаторе.
– Ирина просила нас записать одну песню, – сказал я, – честно говоря, песня откровенно слабая, уж не знаю, почему она ей так запала.
Про песню я имел в виду мою «Звезду». Она и вправду была никакой, так и пропала потом, даже сейчас слов не вспомню. Что-то «А я уезжаю, светит звезда и кругом железнодорожные пути».
– Раз Ира сказала её, значит, так надо. Ей видней! Постараемся приукрасить.
Студия особо не впечатлила. Ленточный магнитофон, пульт и огромный синтезатор. Изумляла только кабинка с окном для записи голоса, такого я ещё не видел. Мы засели на запись и быстро пробили барабаны. Поскольку басиста не оказалось рядом, то Сидорцев прописал на синтезаторе мидийный бас и добавил фон клавиш. Ну а потом я два раза прописал акустическую гитару и соло. Вокал тоже записали практически с первого дубля. Как-то всё быстро, наспех. Я абсолютно не знал тонкостей студийной работы, хотя Алексей давал правильные советы и сыпал неизвестными мне музыкальными терминами.
