Переговоры продолжил Рональд и окончились они тем, что путники останутся здесь на то время, которое им будет необходимо.

– В семье у нас, так уж вышло, крайне мало мужчин. Мой сын овдовел, он занят карьерой: офицер в Индии. Мой муж… умер много лет назад, муж моей старшей внучки повёл себя так, как не подобает вести себя достойному мужчине, а младшая ещё не замужем. Оно и не удивительно! Где же найдешь порядочного жениха в нашей глуши. О, я, пожалуй, познакомлю вас с ней! Луиза! Выйди к гостям.

Тяжелой, неуверенной поступью, опустив голову, в комнату вошла та самая девушка, что несколько минут назад так пристально наблюдала за одним из наших друзей. Лицо её всё ещё было красным, она застенчиво поздоровалась с гостями, смиренно выждала окончания церемоний знакомства и обмена любезностями и при первой возможности с неожиданной легкостью выпорхнула прочь.

– Она очень нежна, очень. Её старшая сестра имеет более стойкий характер, однако и её не обошла стороной личная драма… А за Лу я переживаю ужасно! Любой приличной девушке просто необходимо найти достойного мужчину, а такой, как наша крошка, особенно.

Слушая эту болтовню, Артур рисовал невеселые картины ближайших дней. Оказаться в плену этих изящных скучающих особ было ему совсем не в радость. Зато Фокс и Нед, кажется, были всем довольны.

Дом был большой и просторный (если не учитывать его захламленности интерьерными изысками); каждому из гостей досталась отдельная комната. День был на исходе, теплый летний сумрак медленно опускался на землю. Хлопоты были окончены и все, наконец, разошлись. Артур сел на кровати, тряхнул головой, сгоняя с себя усталость, и вдруг остро почувствовал, что ему душно здесь. Душно и одиноко в доме, полном людей. Он подошел к окну, растворив его настежь и вдохнул наполненный благоуханиями садовых цветов и деревьев воздух. Голова его всё ещё была тяжелой и потому он решил выйти в сад, чтобы наконец-то побыть наедине с собой, то есть в отличной компании.

Сад был прекрасен. Необычных форм клумбы были ухожены и засажены невероятно красивыми пышными цветами, собранными вместе со вкусом и умом. Стена дома, которой он был повернут к саду, утопала в плюще. Плодовые деревья, такие высокие, изящные; столько выслушали они птичьих песен, столько видели и столько знают. Но они замерли неподвижно и если и расскажут о чём-то, то на своём, непонятном нам языке.

Минуя клумбы и деревья, можно было обнаружить маленькую одинокую скамеечку, стоящую лицом к долине и лесу, располагающихся как будто где-то далеко-далеко внизу. Именно на этой скамейке и сидел Артур. Он уже успел прийти в прекрасное расположение духа и наслаждался тишиной и покоем.

– Вам понравился наш сад, мистер Рэйвен..? – раздался где-то совсем рядом с его ухом тихий полушёпот.

Это сработало примерно так, как работает ведро холодной воды, неожиданно опрокинутое на голову. Юноша повернул голову. Сзади него, нервно теребя кружево на платье, стояла Луиза. Её невыразительное кругленькое личико с курносым маленьким носиком и маленькими, будто сонными, глазками было обращено к земле.

– Сад превосходен, мисс…

– Элфорд…

– Мисс Элфорд. Простите, я часто бываю забывчив и рассеян.

– О, вас это нисколько не портит! – пролепетала девица – Ваш друг, кажется, полная ваша противоположность.

– Вы наблюдательны, – ухмыльнувшись ответил Артур и отвернулся.

Луиза обошла скамейку и медленно, как будто боясь спугнуть юношу, опустилась на самый её край. Рэйвен совершенно не был настроен на беседу, но, из чувства благодарности и какого-никакого такта, решил, что поговорить всё же придется.

– Вам здесь и правда так тоскливо живется? – пересиливая себя проговорил Артур.

– О да… Здесь так уныло, ужасно! Я так мало пожила в городе, но так хорошо помню ту свою жизнь… Я мечтаю вернуться в Лондон, но с каждым днем мне кажется, что это всё невозможнее и невозможнее. Здесь всегда такая тишина, что все мои страхи становятся более явными и не отпускают меня…

– Чего же вы боитесь?

– Пожалуй, всего…

Эта беседа всё больше вгоняла Артура в уныние и он решил во что бы то ни стало её прекратить. Он встал со скамейки и подчеркнув, что время уже позднее, изъявил желание без всякого промедления вернуться в дом и отойти ко сну. Девушка заметно погрустнела, но делать было нечего и всё, что ей оставалось, уныло плестись за Рэйвеном, в надежде, что завтрашний день будет более удачным. "Необычайно! Ведь она уже вовсе не ребёнок. Но этот трепет, эта боязливость, наивность – всё это уж слишком преувеличено, слишком! К тому же, местами довольно наигранно. Впрочем, это определенно поможет найти ей достойного мужа. Тупоголовенькие генералы наверняка очень любят податливых и угодливых смиренниц". Весь недолгий обратный путь Артур занимал себя подобными размышлениями, стремясь поскорее оказаться в комнате, которая на всё время пребывания путников в этом доме, предательски для своих хозяев, станет надежной крепостью для Рэйвена, защищая его на какое-то время от "приятного" общества.

За этим потешным шествием с крыльца наблюдал Фокс. Конечно, он был намного сообразительнее своего друга и давно уже понял, что тот, по туманным причинам, принят этой особой за объект обожания и восхищения. Широкая насмешливая улыбка не сходила с его лица и стала ещё шире, когда Артур, заметив ироничное настроение друга, угрюмо взглянул на него.

– Прекрасный вечерок для приятных прогулок, неправда ли? – вкрадчиво проговорил Рональд.

– Я устал и не намерен задерживаться здесь. Спокойной ночи, Рон. Спокойной ночи, леди!

Круто развернувшись, юноша стремительно зашагал к своей комнате.

– Не обижайтесь на него, мисс Элфорд, он очень часто проявляет черты редкостного грубияна, но, уверяю вас, без всякого злого умысла!

Луиза слегка улыбнулась и, после ритуального вечернего прощания, упорхнула. Рональд постоял ещё с минуту на крыльце и, в конце концов, решил-таки отправиться в царство Морфея.

"Какой густой туман… Давно такого не видел" – подумал Фокс, выглянув в окно сразу после неожиданно резкого пробуждения. Туман и вправду был на редкость непроглядным, солнечные лучи едва-едва пробивались сквозь него. Но что-то ведь разбудило Фокса, этого большого любителя поспать подольше.

– Я что-то слышал… Не в доме… За окном… Шорохи, шёпот, смех… Смех, леденящий душу смех… – бормотал Рональд, высунувшись по пояс в окно и крутя головой из стороны в сторону в тщетных попытках кого-то или что-то обнаружить. Немного взбодрившись свежим утренним воздухом, он решил, что это был всего лишь дурной сон, частенько становившийся ночным гостем существ разумных (да и неразумных тоже) после насыщенного событиями и впечатлениями дня.

В доме было тихо – все ещё спали, а если кто-то и не спал, то изо всех сил старался не нарушить сонного равновесия.

На наручных часах Фокса стрелки показывали четыре с четвертью часа. "Надо попытаться снова уснуть… Сидеть в этой тишине да ещё и без перспективы солнечного света в окне – нет уж, извольте!". С этими мыслями Рон лег в кровать, закрыл глаза и начал отчаянно призывать сон.

Но сна, как назло, всё не было. С каждой минутой это становилось всё мучительнее. Рональда Фокса нельзя назвать человеком впечатлительным и трусливым, но сейчас он чувствовал в себе необъяснимый страх, накатывающий медленной волной. "Что такое..? Я в доме, кругом люди, хоть и спящие, но ведь я не один. За окном светло, хоть и туман. Что за чёрт… Испугался неприятного сна! Мне снились вещи и пострашнее, но подобного со мной ещё не бывало…"

Не выдержав, он вскочил с кровати, наглухо закрыл окно и задернул занавески, как будто был уверен, что таинственная опасность может появиться только оттуда. В комнате стало немного темнее, а на душе у Фокса – спокойнее. Невероятно! Мы все привыкли, что от страхов часто лечит свет, но здесь и сейчас эти законы, кажется, перестали работать. Спустя непродолжительное время, окончательно успокоившись, Рон лёг в кровать и с огромным наслаждением погрузился в долгожданный сон.