— А ты недоигрываешь, феечка. Включи свои способности и артистизм. Или в деревне этому не учат? Все актрисы в основном из провинции. О чем это говорит? — хамло натуральное. Вид определен. Вот о чем. Только открываю рот, чтобы сказать, но мешает мама. Она культурно показывает нам на часы. Илья тут же подрывается с места, а я пью безвкусный чай и стучу ногой по полу.

— Тебе понравится, — мама улыбается, когда покидаем квартиру. — Здесь тебе не наш городишко. Выбор настолько широкий, что глаза разбегаются. Как с Ильей?

— Отлично, — как же сложно растягивать губы в улыбке!

— Характер у него не подарок, — и это слабо сказано! — но вы обязательно подружитесь. Сделай шаг навстречу. Мальчик же старается.

Аха-ха-ха… Мальчик… старается… Оставляю язвительную реплику при себе и сажусь в машину. Максимов проявляет все джентельменские качества — открывает перед мамой дверь и мило разговаривает. Перебор, как по мне. Сразу видно, что включает «хорошего». Как мам не понимает?! Злюсь.

— Илья, ты же знаешь, что сейчас в моде, — от слов матери непроизвольно напрягаюсь, — поможешь?

Илья смотрит в зеркало заднего вида. Удивлен, да?

— Я в молодежных трендах не разбираюсь. Поможешь Ксении?

Что?! У кого-то аж глаза сверкают в отражении!

— Конечно, Инга Константиновна, — слащаво звучит ей в ответ, — упакуем Ксению так, что любая модница позавидует.

И почему я в этом очень сильно сомневаюсь?

Ксения Любимова

— Убейте меня… — шепчу, глядя в отражение. На мне страшные джоггеры. Нет, я люблю свободные штанишки, но у этих противный коричневый цвет. В такой раньше бабушки полы в доме красили. Стрёмный. Облезлый.

Сверху не менее отвратный короткий лонг цвета лимона. Придурок-сводный и кеды притащил на платформе. Это не модно. Это не тренд. Это отстой, но я стою и улыбаюсь, как дурочка, когда мама недоумевая хлопает ресничками.

— Так сейчас молодёжь одевается? — тихо спрашивает у Ильи, который еле сдерживается, чтобы не заржать. Ещё бы! Я сейчас выгляжу, как пугало. — Раз так, то… — как-то странно качает головой. — Тебе нравится, Ксюня?

— Безумно, мам, — скалюсь, перемещая свой взгляд на Максимова. — Илье бы в кутюрье пойти.

Ответом мне служит огонь в красивых глазах. Усмехаюсь, но внутренне. От одной мысли, что мне в гардероб попадут такие шмотки, всю корёжит, как груду металла на переработке. Захожу обратно в примерочную и сдёргиваю с себя дорогущий отстой. Последующий час хочется материться, как пьяный байкер, и кидать в каждого бутылками с пивом. Илья изощрённо надо мной издевается. В примерочную не попадает ни одной стоящей вещи. Я чертовски зла на него, а ещё голодна. В меня будто проник огромный червь, которому сколько еды не давай, а всё мало. Надо сдать анализы на паразитов. Хотя… Очевидно, что один из них перекрывает мне кислород и мило улыбается, пользуясь нашим ночным договором. Хватило же глупости скрепить его едой. Теперь и не отмажешься.

— Я ведь отомщу, — с улыбочкой говорю ему, когда приходит мамина очередь выбирать наряды. Пока она бродит по залу, мы с Ильёй стоим рядышком и играем на публику.

— Буду очень ждать, — цокает, рассматривая меня с ног до головы. Бесит. Тем, что мне нравится этот шальной взгляд. Усмехаюсь. — Придумай что-то оригинальное. Или провинция всегда действует по клише? — его тёмная бровь красиво изгибается. Я прищуриваюсь. Хочется зарядить ему по голову бутафорской книженцией, но я стойко выдерживаю, борясь с внутренним демоном. Что-то подсказывает — скоро я от души повеселюсь.

— Не переживай, — невинно хлопаю ресничками, — ты непременно оценишь, Ильяс.

Максимов сжимает челюсти. У меня, как минимум, есть один козырь. Его полное имя, которого он так мило стремается. Да, я вооружена до зубов! По грудной клетке разливается жгучее тепло. Нездоровый азарт, но он так бодрит, что в голове уже формируются мысли о мести. В разных формах и проявлениях.

— Приве-е-ет! — даже вздрагиваю от того, как быстро к нам подбегает расфуфыренная девчонка в коротком платье, которое облепляет каждый изгиб худощавого тела. — Илья, почему на мои звонки не отвечаешь? — она виснет на Максимове, который стоит с недовольным лицом и не спешит убирать с себя её руки. — А это кто? — я попадаю под внимание особы с истеричным голоском.

Около выхода стоят две девушки и перешептываются, глядя на нас. Понятно. Подружки-змеюки. Как в том неудачном американском кино… Медленно выдыхаю. Я думала ад на сегодня закончился…

— Это… — начинает Илья, но я его опережаю.

— Не буду мешать сладкой парочке. Пойду, — киваю ему на маму и направляюсь к ней, пока Максимов не успел закончить. Меньше всего хочется стать участницей знакомства с его фанаткой, девушкой, или кем она там ему приходится? Передвигаю ноги и чувствую, что гадюка, чьего имени я не знаю, таращится на меня. Двигаю плечами, пытаясь прогнать неприятные ощущения, и улыбаюсь маме. Господи, как сложно сегодня изображать из себя счастливую…

— Это или это? — мама показывает мне на два платья, а я пожимаю плечами. Мне оба не нравятся, но я отправляю её в примерочную. Частично из-за того, что на меня пялятся подружки Ильи. Да и от него самого хочется уже сбежать. Передоз Максимовым.

Там напряжение немного стихает. Ильи нет. Несколько кабинок, в одной из которым мама.

— Ксень? — шепчет, открыв дверь. — Иди сюда, — такая смешная, — стесняется, кусает губы и смотрит по сторонам.

Захожу внутрь и прикрываю дверь, которая лишь зрительно закрывает нас от окружающих. Все шорохи в соседних примерочных отчетливо слышны. Я придирчивы осматриваю её. Мама вечно прячет свои пышные формы, а ей бы не мешало подчеркнуть хоть что-то. Медленно выдыхаю.

— Я сейчас вернусь, — сообщаю ей, так и не высказав мнения по поводу наряда, иду в зал и выбираю брючный костюм и платье на свой вкус. — Идеально, — бормочу себе под нос.

Мама ждёт меня около примерочной, улыбается и не сопротивляется, когда я вручаю ей вещи. Как и думала, выглядит на ней всё шикарно. Фигура пусть и не идеальная, зато красивая. Показываю класс, подняв большой палец вверх. На этом жесте ловлю взгляд подружки Ильи, которая вместе со своими змеями направляется в примерочную по соседству с той, в которой сейчас находится родительница. Не взгляд, а концентрированная доза яда. Отворачиваюсь и жду, когда мы уже уйдём из бутика. Стучу ногой по полу в нетерпении. Как на зло ко мне подходит Максимов и становится так близко, что касается моей спины торсом. Скриплю зубами, ведь от его тела по коже бегут мурашки, и я не могу определить причину их появления. То ли бешенство вызывает, то ли трепет. Из-за коктейля негативных эмоций, которые он будоражит, не могу понять, да и не хочу! Нам бы удачно пережить пару дней в компании друг друга, а потом, я очень на это надеюсь, мы пойдем разными дорогами.

— Илья, — мама останавливается, когда мы практически выходим из торгового центра, — мы сходим в уборную.

Тот лишь кивает. Весь в пакетах из бутика. Как новогодняя ёлка. Злобно усмехаюсь. Хоть какой-то прок от его наглых ручонок. Идём в сторону туалета. Вид измученного сводного льётся бальзамом на задетое самолюбие. Мама устала, вижу это по её взгляду. Мы вместе стоим у раковины и моем руки, когда за перегородкой по соседству раздаётся визглявый голосок.

— Видели этих дур деревенских? Убожество. Где Максимов их откопал? На помойке? — мама замирает, глядя в одну точку перед собой. Ясно же, кто там так разоряется. Втягиваю носом воздух, вытирая руки бумажным полотенцем. — Сестричка Ильи страшная, конечно, — мерзко хихикает, — волосы, как солома. Наверное, и парикмахера никогда не видела.

— Вряд ли она знает, кто это.

Ржут сучки.

— А мамку её видели? Там никакой фитнес тренер не поможет. Если только хирург отрежет несколько слоев жира. Как можно в такой массе ходить?

— Ходить?! Смеешься что ли? Она же плывет, как жирное пятно по воде.

Снова прыскают со смеха, а я срываюсь с места, чтобы заткнуть дурочек, но мама успевает схватить меня за запястье. Ничего не говорит.