– И еще ты будешь носить вот это!

Развернувшись, он растягивает в руках нечто.

Покрывшись пятнами стыда, почти такими же пятнами, как майка, которую Дан держит в руках, узнаю вчерашний предмет нижнего белья мужчины.

Я надеялась, что пятна побледнеют.

Но они не побледнели.

Еще майка высохла и… села в размере.

– Снимай свои шмотки, будешь ходить в этом! – требует.

Как неудобно с майкой вышла. наверное, она не из синтетики, иначе почему бы так села?

Я ведь совсем не хотела ничего портить. Просто не подумала.

Но извиняться не буду.

– Я не хочу.

– Придется, – скрипит зубами. – Испортила, носи! – швыряет в лицо. – Это твое наказание. Первое из…

– Первое?!

– Первое, – растягивает губы в ухмылке.

Вот сволочь!

Я с негодованием смотрю на мужчину. Он медленно обводит меня собственническим взглядом с головы до ног и обратно.

Дан неспешно складывает руки под грудью и кивает.

– Переодевайся. В майку.

Лучше бы я с мокрой голой задницей по морозу шла до города!

Дан смотрит на меня, я смотрю на него. Между нашими взглядами вспыхивают искры и отлетают во все стороны с шипением пламени, которое наткнулось на ледяную стену.

Я киплю. Он спокоен.

Я бешусь. Он наблюдает.

– Переодеться в майку? – голос низко вибрирует от негодования.

– Да.

– Подавись!

Я быстро стягиваю с себя спортивный топ. Кожу груди покусывает вальяжным мужским взглядом с интересом.

Быстро надеваю майку. Она сильно подсела, но все равно велика мне.

В прорезях по бокам виднеется моя грудь, майка болтается на бедрах, едва прикрывая попу.

– Доволен?

– Нет.

– Что?

– Все снимай.

– Не буду! – яростно плюю в его сторону.

Реально плюнула, даже нижняя губа стала мокрой от капельки вылетевшей слюны.

– По доброй воле я трусы свои для тебя снимать не стану. Хочешь, чтобы я ходила по твоему дому с голой жопой?! Более ужасного унижения придумать не мог?! – кричу.

– Я могу тоже пойти на унижение и буду ходить без трусов.

Его глаза странно сверкают.

– Не понимаю! Это, что, шутка? Шутка, чтобы я трусы сняла? Или шутка, что ты без трусов будешь ходить!

– Я не шучу.

Он запускает пальцы под резинку просторных брюк и немного оттягивает ее вниз вместе с резинкой трусов, демонстрируя твердый, раскачанный пресс. Я все еще помню, какой он гладкий, горячий, словно камень.

И слишком хорошо помню, как держалась за член и дрочила ему, как гладила яйца.

Боже, стыдоба какая!

– Не надо ходить передо мной и мотылять своим…

– Своим? – подталкивает.

– Ху… Худым концом.

– Худой конец, значит.

Кажется, я делаю только хуже.

Запоздало понимаю, что мое сопротивление может разжигать аппетит у этого мужчины.

Жаль, понимаю это слишком поздно: он уже завелся.

– В общем, я добровольно унижаться не стану. Хочешь видеть меня без трусов, придется тебя снять их с меня насильно. Ведь на хорошее ты точно не способен! Принудитель!

Высказав все, что думаю о его методах, задираю подбородок повыше.

Должно же стать ему хотя бы немного совестно после моих слов.

Дан застывает.

Подействовало, значит.

Однако моя радость тотчас же сменяется легкой паникой, которая нарастает и нарастает по мере того, как Дан приближается ко мне.

Медленно, не неотвратимо!

Это смотрится жутковато – как он делает шаги, сверлит меня пристальным взглядом, не сводя его с моего рта.

Губы пересыхают, я смачиваю их автоматически языком и сглатываю.

Все во мне, буквально каждая клеточка тела кричит: беги!

Но ноги словно вросли в пол.

Сдвинуться с места не могу. Сердце колотится в горле.

Дан оказывается близко. Очень близко.

Еще один шаг.

Я едва слышно всхлипываю, но продолжаю держаться… чудом!

Его тело касается моей груди. Взгляд находится на уровне мощного острого кадыка.

У него спокойное, едва слышное, но безумно горячее дыхание, которое ложится жаркими выдохами на мою макушку.

– Ты…

На плечи опускаются его ладони.

– Маленькая дикая Белка.

Дан наклоняется и выдыхает на ухо.

– Но кончать тебе нравится. Очень… Сегодня повторим.

– Нет… – шепчу.

– Повторим и продолжим. Понравилось, как разминаешь орехи. С восторгом. Может, с таким же восторгом мне их полижешь? Подскажу пару фокусов. Применишь…

Я и просто никому лизать не умею и во рту такое держать – тоже. Какие фокусы, дядя? С ума сошел!

– Не стоит.

– Здесь я решаю.

Пальцы скользят немного ниже. С удивлением отмечаю, что Дан садится у моих ног, присев на корточки, скользит ладонями всюду и с удовольствием гладит мои ноги.

Потом тянет вниз шортики и просовывает палец под резинку трусиков.

– Сделаю тебя мокрой, сама снять захочешь…

– Я не закончила тренировку! – цепляюсь за резинку трусов.

Это так глупо, ведь он поглаживает меня снизу, просто сдвинув трусы в сторону.

– Главное, чтобы кончила хорошенько!

Через миг он легонько ударяет меня по ногам, под коленкой. Но так, что ноги подгибаются, и я чуть не грохнулась.

Упала прямиком в его расставленные руки.

Дан быстро меняет позу, садится сам и быстро стягивает с меня трусы, швырнув их в сторону.

– Ай-яй. Ты…

Мои ноги широко расставлены, а оголенная промежность касается хлопковых мужских брюк, которые выдаются вперед мощным бугром.

И на этой горе он меня деловито размещает, качнув бедрами.

– Хватит!

Новый толчок разжигает во мне противоречивые эмоции. Домогательства слишком наглые, но не пугающие.

То есть, я опасаюсь, но не умираю от страха.

Насторожена, но не перепугана до смерти.

Взбудоражена и…

– Возбужденная Белочка… – мужские пальцы стискивают грудь, пальцы мнут отозвавшиеся соски. – Всю ночь на твой зад пялился.

– На мой зад?

– Ты светила им из-под одеяла!

– Не может этого быть.

Дан цепляет зубами мое ухо, теребит его языком, проходясь по сверхчувствительным точкам:

– Пару раз словил соблазн пристроиться…

– Не надо, – выдыхаю изменившимся голосом.

Оставив одну руку сминать мои груди по очереди, пальцы второй руки Дан коварно опускает на мой лобок и дотрагивается до клитора.

– Небольшой аванс удовольствия. Попробуем зайти со стороны поощрения. Будешь умницей?

– Прекрати! – зажмуриваюсь.

Совладать с громилой нет никакой возможности, но вдруг есть возможность, что он… прислушается?!

– Плохая идея.

– Очень плохая?

Пальцы Дана неспешно ласкают меня между ног.

– Подними руки, – командует он. – Или подними майку так, чтобы я их видел. Видел твои сиськи.

– Ты сам приказал надеть эту майку.

– Ты надела. Я оценил твое послушание.

Придвинувшись, он обхватывает мой подбородок, куснув его.

– Белочка поддается дрессировке. Как не поощрить такую умницу с мокрой, возбужденной щелочкой?

– Я не… Не… Мокрая.

– Раскрой глаза и посмотри, какой беспредел ты устроила на моих светлых брюках. Посмотри!

Власти в его голосе сложно сопротивляться. Ко всему прочему, внутри меня живет противоречивое желание доказать Дану, что он не прав.

Он не прав: я не мокрая, я не возбужденная.

Секс – это отвратительно, и никто меня в этом не переубедит.

Но когда под нажимом пальцев Дана, немного опустивших мое лицо вниз, я распахиваю на миг глаза, то вижу темную дорожку влаги на песчаных льняных брюках мужчины.

– Твои следы. Твои мокрые, скользкие следы, Белка.

– Наверное, я чуть-чуть описалась, – возражаю глупо и лицо горит еще сильнее от стыда.

– Твое упрямство достойно того, чтобы им занялись хорошенько. Плотно.

Его губы касаются моего уха, а руки скользят вверх по голым бедрам, слегка дергая меня за майку.