— Dos cigarros, por favor.
— Твой испанский стал еще отвратительнее.
— Но все меня понимают, — он пожал плечами. — Мы вчера как-то странно расстались, Боб, и я решил навестить тебя в твоей теперешней среде обитания.
— И как тебе среда?
— Тут мило, — сказал он.
— Зачем ты подбивал Гарсию повысить мне жалованье?
— Просто хотел проверить, умею ли я до сих пор ладить с людьми, — сказал Кларк, не попытавшись отпираться даже для вида. — Хочешь, я куплю тебе этот магазин, и ты будешь его единственной и полновластной владелицей?
— Зачем это тебе?
— Я просто беспокоюсь о тебе, Боб, и хочу, чтобы все у тебя было хорошо, даже если ты не согласишься поехать со мной.
— Значит, ты пришел не для того, чтобы меня уговаривать?
— Как будто эти уговоры мне помогут, — Кларк подошел к витрине и стал рассматривать трубки. Это был дешевый китайский новодел, который мы выдавали за товары производства времен чуть ли не конкистадоров. — Что это за обнаженная делегация там на улице?
— Это индейцы, — объяснила я.
— Я заметил, — сказал Кларк. — Но что эти индейцы здесь делают? Или у вас такое в порядке вещей?
— Они думают, что я воплощение их богини, — я не стала вдаваться в подробности насчет греха, похоти и паровых бань.
— И чего они хотят?
— На данный момент они просто созерцают.
— Могу их понять, — сказал Кларк. — Ты чудесно выглядишь, Боб.
— Что, правда?
На самом деле, я понятия не имела, как я выгляжу. У меня дома не было зеркал, а вне дома я предпочитала не смотреться в отражающие поверхности. И даже если бы я в них смотрелась, это бы все равно ничего мне не дало, потому что отражалась в них совсем не та я, которую видели окружающие.
Так что я просто умывалась, собирала волосы в хвост и надеялась на лучшее.
— В таких случаях принято говорить, что ты вся светишься изнутри, — хмыкнул Кларк.
— Меня сейчас стошнит.
— Это токсикоз?
— Нет, просто меня мутит от твоего выбора фраз.
— Извини, — сказал Кларк.
— Полагаю, мне стоит к этому привыкнуть, — сказала я. — Пройдет совсем немного времени, прежде чем абсолютно все станут нести при мне эту благостную чушь.
— Скорее всего, — согласился Кларк. — Слушай, я не хотел на тебя давить, Боб. Я как-нибудь перебьюсь и без этого контракта, а ты сделай так, как считаешь нужным и лучшим для себя.
— Это ты, типа, сейчас не давишь?
— Абсолютно.
— Я не хочу снова во все это лезть, Джон.
— Понимаю.
— Прошлый раз обошелся мне слишком дорого.
— Здесь я мог бы заметить, что сейчас тебе как раз представилась возможность выставить счет.
— Я больше не жажду мести.
— А чего ты хочешь?
— Чтобы меня просто оставили в покое.
— Что ж, это вполне законное желание, учитывая обстоятельства, — сказал он. — И я уверен, что в ближайшее время ТАКС вряд ли будет тебя беспокоить.
— Но, — сказала я. — Эта реплика подразумевает, что за ней последует какое-то «но».
— Это чудесное место и оно идеально для того, кто хочет, чтобы его оставили в покое, — сказал Джон. — Но оно слишком маленькое для тебя, Боб. Слишком тесное. И возможно, что оно станет таким же тесным и для твоего ребенка.
— Это ты все еще не давишь?
— Я улечу отсюда в восемь вечера, — сказал Кларк. — С тобой или без тебя. Кстати, мое предложение насчет магазина все еще в силе.
— Бизнес-джет?
— Ну да, — сказал он. — Плачу-то за него не я, а министерство финансов.
— А я думала, ты станешь мне рассказывать, каких ужасов может натворить этот Черный Блокнот, если попадет не в те руки.
— А зачем мне это делать, Боб? Ты — коп, и сама все понимаешь.
— Бывший коп.
— Бывших копов не бывает, — сказал он. — Кстати, могу я задать тебе один, возможно, неприятный, но до сих пор смущающий мой разум вопрос?
— Попробуй.
— Йеллоу-Парк, — сказал он. — Я видел… последствия. Как они сумели тебя остановить? Но если не хочешь, то не отвечай…
— Дело не в том, что я не хочу, — сказала я. — Я не могу. С определенного момента я практически не помню события того дня. И последовавших за ним двух лет. Какие-то неясные фрагменты, обрывки… Все, как в тумане, Джон. И я не уверена, что так уж хочу это вспоминать.
Я знала, что в Йеллоу-Парке произошла бойня, и в роли мясника выступала я. Конечно, тогдашнее руководство ТАКС сделало все, чтобы эта бойня случилась, но с меня это ответственности все равно не снимало. Я не знала, сколько агентов там погибло, но, скорее всего, много.
Включая и директора Доу, которого с тех пор так никто и не видел даже мертвым.
И так, в общем-то, случается каждый раз, когда я беру в руки топор. Во время инцидента в Алабаме Джеремайя Питерс был не единственной моей жертвой.
А о том, у какого количества тяжело и неизлечимо больных, которых спасали его регулярные проповеди, случились рецидивы, я старалась не думать.
— Похоже, что я все-таки испортил тебе настроение, — сказал Кларк.
— Не бери в голову, оно последнее время и так неважное, — сказала я. — Ты же в курсе о той ситуации в Алабаме, Джон?
— Да, — осторожно сказал он.
— Там были люди, — сказала я. — В общине. Люди, которых он исцелил… Что с ними случилось после того, как я его убила? Болезни вернулись?
— К кому-то вернулись, к кому-то нет…
— И каков процент выживших?
— Я не следил за развитием, — сказал Кларк.
— Точно?
— В Алабаме ты все сделала правильно, Боб, — сказал Кларк. — Да, может быть, временами он казался не слишком значительной угрозой, но ты сбила его на взлете, Боб. И кто знает, каких дел он мог бы натворить, если бы сумел набрать высоту.
— История не знает сослагательного наклонения.
— То есть, молодого Гитлера ты бы тоже убивать не стала?
— Я не знаю, Джон, — сказала я. — Это зависит…
— Вот именно, — сказал Кларк. — Меня там не было, а ты была. И ты приняла решение, находясь в той ситуации, решение, которое та ситуация тебе продиктовала.
— Но я все равно не уверена…
— В таких делах редко можно быть уверенным до конца, — сказал Кларк. — Абсолютное зло в наше время почти никогда уже не встречается. Всегда есть зло большее, зло меньшее, главное, распознать и правильно оценить, которое из них где. Я согласен с тем, что Питерс не был абсолютным злом. И директор Смит таковым тоже скорее всего не является. Но это совершенно не значит, что они не заслужили пинка под зад. Еще как заслужили.
— Угу, — сказала я.
— Конечно, гораздо проще во всем этом ориентироваться, если зло разит молниями из-под черного капюшона или сидит в Мордоре и светит с башни единственным глазом, — сказал Кларк. — Но те времена ушли, Боб. Мы живем в эпоху второсортных злодеев. Иногда даже неочевидных.
— Видимо, второсортным злодеям должны противостоять так себе герои, — сказала я.
— Нельзя быть героем все время, — сказал Кларк. — Даже Мыш приходит домой, снимает маску и плащ, садится в кресло и превращается… Ладно, это плохой пример, потому что я понятия не имею, в кого он там превращается, но я думаю, что ты уловила мою мысль.
— В общих чертах.
— Питерса надо было убрать, — сказал Кларк. — Жаль, что это пришлось сделать тебе, но, как я понимаю, никто другой бы просто не смог.
— Угу.
Вообще, это не слишком весело осознавать, что твой главный талант — быть смертельным оружием, способным смести с игровой доски кого угодно. В детстве я надеялась на что-то более созидательное.
Никто не растет с мечтами о том, что станет универсальным убийцей. Конечно, послужной список у меня гораздо короче, чем у Кларка, но какие мои годы…
Может быть, мы и живем в эпоху второсортных злодеев, но что делать с мыслью о том, что я сама могу быть злодеем первого сорта? Меня не оставят в покое. Если не ТАКС, то какие-нибудь другие ребята. Да вот те же индейцы, кто знает, сколько времени им потребуется, чтобы перейти от созерцания к действиям, и кто знает, чего именно они от меня могут захотеть?
