Тут Птицына мотнула головой, схватила птенца на руки и довольно улыбнулась, поглаживая розовое тельце.

- Пусть это и просто страус, но это – самый лучший страус на свете! – и чмокнула довольно заворчавшего птенца в макушку. Теперь на лице девочки сияло абсолютное счастье, которым она тут же решила поделиться с подружкой и начала объяснять страусенку, удивленно вытягивающему шею, что Светка – хорошая, бояться ее не надо. И страусенок слушал, смешно склонив крупную голову. Через пару минут моя сестренка уже довольно гладила птенца вместе с Птицыной.

Оказалось, что птенец решил появится на свет на рассвете. Но, пока мы все удивлялись, восхищались и интересовались данными птенца, у которого оказался первый уровень и полное отсутствие умений, на улице уже стало светло и даже ушла утренняя роса, а воздух потеплел после ночной прохлады.

К этому времени птенец перестал шарахаться взрослую часть группы, получил имя Бой, так как оказался мальчиком и научился даже не ходить, а неплохо так бегать. Правда, недолго. Быстро уставал, ведь на первом уровне выносливости совсем немного.

Так что Птицына благосклонно разрешила Сью понести птенца, пока мы идем до города. Правда, все время бегала рядом и поглядывала на своего питомца – вдруг он полюбит магичку больше, чем ее.

Кстати, Холодец отреагировал на птенца никак. После того как тот вылупился, просто пошел искать где мог заваляться кусок колбасы. Да и сейчас мало обращал на Боя внимания. Может, ревнует, что теперь не только ему внимание уделяют? Но меня сейчас волновало другое. Я то думал, что пока еще добираемся до города, смогу со Сью побыть, а вместо этого, все внимание девушки сосредоточенно на птенце, который то орет, то пытается спрятать свою голову ей подмышку.

Еще я почему-то ожидал, что при входе в город нас будет кто-нибудь ожидать. Охранницы, например. Крупный город все-таки, и трасса по которой мы шли была федерального значения. Но встретила нас только пара крыс сорок первого уровня, которых мы быстренько прикончили, благодаря чему страусенок стал сразу третьего уровня. А в остальном – тишина, какие-то бумажки летают, подхваченные ветром, и грустно темнеют окна многоэтажных домов вдоль дороги.

Страусенок попросился на землю, и Сью его отпустила, тут же подойдя ко мне поближе. Я ободряюще взял девушку за руку, проигнорировав усмешки мелких и выразительный взгляд Сигизмундовны. Так мы и дошли до первого перекрестка. Именно здесь нам предстояло расстаться со Сью.

- Странно тут, - остановившись и оглядевшись, заметила Светка. – Тихо очень. А город то большой, тут явно Надь немало было. Должны быть люди на улице, тем более днем.

- Может, все перебрались в центр, - пожал я плечами. – Вместе то выжить проще, - потом заметил, как испуганно сжалась рука Сью. Ей надо было на окраину города, просто совершенно в другой стороне. Так что тут же добавил: – Или, просто, из этого района все ушли, может, тут мобы неудачные.

Я повернулся к девушке:

- Ты уверенна, что хочешь пойти одна? Мы можем сначала сходить с тобой

Сью вздохнула и уверенно кивнула.

- Это только мое дело. Я должна пойти одна.

- Если что, ты знаешь, как нас найти, - я прижал ее к себе, и, несмотря на взгляды остальных дам, поцеловал Сью. Черт, похоже я влюбился. И от осознания этого мне стало еще сложнее отпустить девушку. Но она, ответив на поцелуй, легонько оттолкнула меня, улыбнулась и провела рукой по моей щеке.

- Мы еще увидимся, - твердо сказала она. Подошла к мелким, по очереди обняла их, потом чмокнула Сигизмундовну в морщинистую щеку, потрепала Холодечика по спинке, после чего резко отвернулась и быстро зашагала прочь от нас. Холодец несколько метров пробежал за ней, потом обернулся на меня, как-то сдулся и поплелся обратно, периодически грустно оглядываясь.

- Я не хочу, чтобы она от нас уходила, - вдруг шмыгнула Птицына, вытирая рукавом глаза. Бой, увидев изменение в настроении хозяйки, ткнулся ей в ногу розовой башкой. Белобрысая присела на корточки, и обняла его за шею.

Сигизмундовна приободряюще похлопала меня по плечу, а Светка обняла за руку.

- Надо идти, - твердо сказал я, когда фигурка Сью полностью исчезла вдали. – Надо найти Еремея. В последнем письме он сказал, чтобы я искал его на бывшей площади Победы. Часа за три дойдем.

Светка отпустила мою руку и отмахнулась от очередной спланировавшей бумажки, потом, нахмурившись, подняла ее, когда та коснулась асфальта.

- Петь, прочитай, - быстро пробежав глазами по надписи, сестренка протянула мне небольшой листок.

На нем красивым, почти каллиграфическим почерком было написано:

«Хочешь стать сильной? Хочешь жить уверенно и не бояться будующего? Приходи на площадь Победы и присоединяйся к нам! Не будь пресмыкающейся тварью, будь владыкой мира!»

Сигизмундовна, прочитавшая бумажку через мое плечо, покачала головой:

- Ой, не нравится мне это… Совсем не нравится… Особенно то, что мы идем именно туда.

- Петь, наш брат он стал владыкой? Раз тоже на этой площади, - уставилась на меня Светка.

Я комкал бумажку и запихал ее в карман.

- Не знаю, сестренка, но, думаю, нам надо быть как можно осторожнее. В конце концов мы раньше с Еремеем знакомы не были, и не знаем, чего можно от него ожидать.

Мы поняли, что подходим к площади Победы заранее, еще даже не увидев ее. Мы ее почувствовали по запаху.

Ветер доносил до нас запахи дыма, каши и человеческих испражнений. Мы все дружно морщились, не привыкшие к такой какофонии ароматов. Причем преобладал самый неприятный запах.

Да, туалетов нигде не было, но даже в Свободном, до того, как он стал Свободным, делали что-то вроде деревянных домиков. А, если порыться на аукционе, можно найти занятный элексир – уничтожитель различных выделений человеческого тела. Звучит мудрено, зато стоит всего два маленьких надеждика и под чистую убирает все то, что не стоит за собой оставлять. Когда мы не могли воспользоваться туалетом в шатре, то использовали этот элексир. И оставляли за собой чистоту, хотя в лесах наши… хм… выделения особо вреда не несли, людей там сейчас было мало.

А вот тут… Стоило завернуть за очередной поворот, как в углу нас приветствовала неприятно воняющая кучка.

- Фу… Свиньи! – Светка едва сдержала рвотный позыв и быстро отбежала подальше.

- Свиньи весьма чистоплотные зверюшки, - произнесла Сигизмундовна, прикрывая нос ладонью. – Не стоит их так оскорблять. Тут все намного хуже.

Стоило выйти на прямую дорогу до площади, как перестали помогать и ладонь Сигизмундовны, и платок у лица, которым прикрывалась Светка. Птицына крепилась, не пользуясь никакими средствами уменьшения запахов просто потому, что держала в руках Боя. Чтобы не вляпался ни во что особо вонючее своими лапами-растопырками. А я доверял Холодечику, который все-таки обладал каким никаким умом и все подозрительное обходил по дуге. Но нос тоже не закрывал, боясь отвлечься и упустить из виду что-то важное.

Но упустить было сложно. После следующего поворота дороги перед нами, наконец, открылся вид на площадь. Конечно, увидеть всю ее было невозможно, так как размером она была около десятка тысяч квадратных метров. Не Красная Площадь, конечно, но тоже не мало. Но и Площадью Победы она называлась неофициально, просто прилипло название от местных жителей. Но сейчас я бы назвал ее площадью бомжей.

Впечатление было так себе.

По самому краю, почти упираясь в край брусчатки, которой была устлана площадь, стояли какие-то подобия палаток. Хотя их так можно было назвать с трудом. Какое-то рванье, накинутое поверх разнокалиберных палок, ящиков, кирпичей и другого мусора.

Где-то рядом с этими палатками сидели люди. Догадываюсь, что женщины, хотя по виду сложно угадать. Грязные, в тряпье вместо нормальной одежды, худющие и усталые. Кто-то плакал, кто-то бился в истерике, кто-то громко ругался. И ни одного радостного возгласа или смеха. Сплошь депрессия и уныние.