— Он активно развивает свою Банду. Есть информация, что Михалыч тренирует группу киллеров, чтобы продавать их услуги в будущем. Точное количество людей в отряде убийц сейчас сказать не могу, но именно они тогда расстреляли Грааль.

— Амбициозный сукин сын. Ну ничего, я подрежу ему крылышки.

Когда Сеня довез Косого до Павлина, и тот ушел, Кулым решил сделать еще один звонок. Почему-то ему не хотелось разговаривать при Косом. Кулым ему не доверял. Он не доверял так же и Седому, впрочем, как и Комару со Сливой. Время верить ушло. Настало время проверять.

Кулым достал свой сотовый и набрал номер. Стал слушать гудки.

— Да, Марат Игоревич, — ответили на том конце.

— Алло, Ваня. Я тут тебе сейчас привезу кое-какие фотки. Подброшу кое-какую информацию. Проверишь, понял?

— Понял. А что потом, Марат Игоревич?

— Если все хорошо, будем Михалыча валить.

За пять минут до перестрелки в Подсолнухе

— Хватит мне муру втирать! — Закричал Михалыч, за кружкой пива, — ты на прошлых выходных бухал, тебе щас не положено!

— Ну че ты, Михалыч? — Обиделся Куба. — Верни кружку.

— Спорт, спорт и еще раз спорт! Надо быть сильным, иначе будешь мертвым!

Внутри бара гудела музыка. Звучала песня Апиной «Леха»:

Ой, Леха, Леха!

Мне без тебя так плохо

На сердце суматоха

Я точно говорю

Ой, Леха, Леха

Не потерплю подвоха

Осталось только охать

Я так тебя люблю!

— Да ладно, Михалыч. Все бухают, а я че?

— Да шучу, не ной, — он вернул Кубе стакан. — Пей. Сегодня можно! Да, пацаны?

Сквозь дружное ржание бандосов, Михалыч услышал, как зазвонил его сотовый. Он поднял трубку и крикнул:

— Кто там, мля⁈

В ответ услышал неразборчивое бормотание. Музыка была громкой, мешала слушать.

— Кто-кто?

Снова не услышав ответ, Михалыч гаркнул:

— Ану закрыли все хайло! Пашка, укрути звуку!

Один из бандосов встал и отправился к большому музыкальному центру Панасоник, который стоял на баре.

— Да, слушаю, говори давай. — Сказал Михалыч.

— Это Слива, слышно?

— Да.

— Михалыч, Кулым к тебе едет. Мочить тебя хочет.

— Где? — Встал Михалыч.

— Да уже у тебя. Давай. Не помри.

Спустя мгновение, снаружи загрохотало. Пули прошили широкие окна, и Михалыч бросился под стол. Последним, что он видел, перед началом суматохи, это как Куба упал застреленный в спину.

— Ща до одной моей знакомой телки заедем, ты мне плече на место щелкнешь и езжай куда хочешь!

Бандит сидел в неудобной позе, слегка нагнувшись вперед так, чтобы не тревожить раненую руку. При этом пистолета он так и не убрал, держал ствол на коленях, чтобы в любой момент можно было выстрелить.

Я знал, что он врет. Естественно, он не отпустит меня. Не отпустил бы, если бы я даже вправил ему руку. То, как он прикончил того бедолагу на площадке, красноречиво говорило о бандосе, как о настоящем отморозке.

К тому же, единственное, что я мог сделать с его больным плечом — доломать. Впрочем, свою основную задачу я выполнил — не дал Наташе попасть в лапы к этому уроду.

Когда мы уезжали из подсолнуха, то слышали сирены милицейских машин. К слову, милиция не торопилось. Должно быть, у Кулыма была с ними какая-то договоренность, по которой, правоохранители подождали, пока авторитет докончит свои дела, и только потом нагрянули на праздник, когда все уже кончилось.

Теперь все, о чем я думал — спасти собственную жизнь.

С точки зрения физической силы, бандит был мне не ровней. Я крепче, выше, сильней него. Да и просто тяжелее. Главной проблемой был пистолет в руках отморозка. Одно неверное движение я и рисковал схлопотать пулю в голову.

Впрочем, я придумал, как извернуться. Все, что было мне нужно — выполнить последовательность действий без ошибок. Ну и немного удачи.

Ехали мы куда-то в Старую Станицу. Уже прошли мост через Кубань, проехали главную улицу района и завернули налево, на дорогу, что вела на Форштадт. Дорога была не широкой, а по обеим ее сторонам протянулись длинные и глубокие ливневые каналы. Улица была усажена деревьями, выглядящими зловеще в свете фар.

— Не боись, нормально все будет, — продолжал бандос. — Че меньжуешься? Щас приедем до моей, там нас пацаны встретят. Проследят, чтобы ты все по красоте сделал.

— А ты сомневаешься? — Спросил я и ухмыльнувшись покосился на бандоса.

— О! Заговорил! Во даешь! — Возбудился бандит, но тут же зашипел от боли в плече. — Сука, не повернуться с этой рукой ссаной! Мля, мужик, ну хоть заговорил, а то сидишь всю дорогу, как говна наелся! А я…

Договорить он не успел. Я выбросил руку и дал ему в нос собранным в молоток кулаком. Мужик зажмурился, откинулся на сидение, и тут же заорал от боли в руке. Схватил пистолет.

Я немедленно вильнул рулем, и бандос приложился головой о стойку. Бабахнуло. Прозвучал выстрел, лобовое посередине побежало трещинами. В кабине загулял свистящий сквозняк.

— Мля! Сука! — Крикнул мужик, закрывая лицо рукой с зажатым пистолетом.

В следующий момент я резко затормозил и его бросило вперед, приложило рожей о жесткую торпеду. Я тут же полез к нему, забирать ствол. Когда отобрал, увидел, что Макаров стал на затворную задержку. Тогда я просто кинул пушку себе под ноги, на полик.

— М-м-м-м… Сука! Убью! — Мычал он сквозь пальцы.

Потянувшись, я открыл дверь, и бандос, который, сжавшись, оперся на нее всем телом, вывалился наружу. Я увидел, как он покатился в водосток и замер там. Не теряя времени, я полез за своим пистолетом, который хранил в бардачке.

Схватив пушку, я тут же увидел, как бандос поднимается по плите водостока и бежит к чьему-то двору. Мужик перемахнул через невысокий забор, словно не раненный и припустил по чужому огороду. Я пытался выцелить его, но стрелять не стал. Понял, что в темноте даже с небольшого расстояния не попаду.

Оглядевшись, нет ли кого, я закрыл дверь и развернулся. Поехал назад, к городу.

Следующим утром

— Ну че, нашли? — Спросил грязный Михалыч, который сидел прямо на столе, в наземной квартире-однушке своей знакомой девчонки.

Ее и ее пожилую мать выгнали на улицу, а в дом затянули нескольких раненных.

— Да, Михалыч, — сказал Палец, утирая со лба кровь беспалой рукой, — вон.

В комнату вошел молодой парень-панк. Парень был студентом-медиком и подрабатывал в основном изъятием из бандитских тел пуль, особенно тех, которых в этих самых телах быть не должно.

Парень осмотрел квартиру холодным взглядом.

— Сколько раненых?

— Пятеро, — буркнул Палец.

— Все с огнестрелом?

— Ага, — покивал он. — Че тебе надо?

— Водки, — заявил панк.

— Сначала босса, — Палец кивнул на Михалыча.

Парень тоже кивнул, потом отложил саквояж, стал осматривать голого по пояс Михалыча, смотреть сустав плеча.

— Знач так, — скривился Михалыч от боли. — Найди мне одного врача. Здоровый, рослый, темные волосы. Ездит на желтой пятерке с простреленным ветровым. Его я сам, лично пристрелю.

— Да, Витя, — вздохнул Степаныч, — плохо дело. Попал ты в знатную передрягу.

Степаныч откинулся на стуле, спинка которого неприятно скрипнула.

— Попал-то попал, — согласился я, — да делать уже нечего. Если бы не решился поехать с тем козлом, может, загубил бы две души: девчонки и мою. Не мог я иначе, сам знаешь.

— Знаю, Витя. Знаю.

На следующий вечер после случившегося я, Степаныч, и Фима с Женей собрались на моей новой квартире. Сидя в небольшой кухоньке, мы обсуждали перестрелку, которая произошла вчера в Подсолнухе.

В маленькой кухне, где мы все и разговаривали, громко гудел старый холодильник «ЗИЛ-Москва». Единственная тускловатая лампочка окрашивала все уютно-желтым цветом. За окном гулял ветер. Он трепал клеёнку, закрывавшую окно от холода с внешней стороны.