— Ниче-ниче, — нервно заговорил Степаныч. — Наши приедут. Вот-вот, щас уже приедут.

— Главное, — ответил я, — чтобы наши совсем уж не опоздали.

Защелкали багажники, залязгали доставаемые из салонов стволы. Кто-то даже передернул затвор. Люди Сизого вооружались. В их руках мелькали пистолеты, охотничьи ружья, обрезы. Я увидел даже три или четыре автомата Калашникова. Что-то они перегибают…

— Подготовились как надо, — сказал Женя, потирая бритый висок.

Степаныч стискивал в руках ружье, бормотал что-то себе под нос. Фима притих, сжимая свой газовый пистолет в одной руке, а лопатку в другой.

— Автоматы приволокли, ты прикинь? — Хрипловато заговорил Степаныч. — На кой черт им автоматы?

— Если че начнется, они нас похлопают как воробьев, — проговорил Фима. — И пикнуть не успеем.

— Ну и че теперь? Сидеть тут как те самые воробьи? — Возразил Женя. — Надо разруливать, раз приехали.

— Верно, Жек, — сказал я. — Вот я и буду разруливать, раз такое дело. Ну ладно, пойдем.

Мужики переглянулись и стали выходить из машины. Я выбрался первым. Почти тут же закричал:

— Ну здорово еще раз, Гоша. Ведь так, Гоша же? А то я че-то забыл, как тебя звать.

— Георгий Матвеевич, — крикнул он в ответ.

Я хмыкнул.

— Ну и чего ты, Георгий Матвеевич? На перестрелку приехал, или поговорить? У тебя там, я смотрю, вооружения чуть не на роту! Испугался, что ли?

Бандиты одной сплошной черной стеной стояли перед нами. Фары нашего и их авто освещали площадку, на которой сейчас все начнется.

— Коль разговаривать приехал, так разговаривай, — продолжил я. — А коль стрелять, так стреляй!

Мы все застыли за открытыми дверями пятерки. В случае чего машина могла послужить хоть каким-то укрытием, хотя и не надежным. Дробь-то с такого расстояния остановит, но если палить начнут из нарезного, да еще автоматического, кузов пятерки сработает не лучше картона.

— Мне кажется, Летов, — отозвался Гоша с той стороны, — ты щас не в том положении, чтобы свою линию гнуть.

Один из его бандосов подошел к Гоше, стал что-то ему говорить. Они начали спорить. Говорили тихо, и я, конечно, не мог расслышать, о чем шел разговор. В споре, по всей видимости, победил бандит.

— Ну ладно! — Крикнул наконец Гоша, — давай поговорим.

— Вы б оружие спрятали! — Ответил я, — Раз уж приехали мы разговаривать, то оно и ни к чему!

— Слышь, Летов, ты не наглей! Говорить будем так, как я тебе скажу. Ты меня еще не поблагодарил, что я вас четверых до сих пор не грохнул!

— Борзо базарит, — буркнул Женя.

Я хмыкнул, видя, как за спиной Гоши загорелись дальние огни чьих-то фар. Быстро догадался, чьих именно.

— Гоша! Ты это, обернись! Мне кажется, условия у нас теперь равные!

Бандиты занервничали. Гоша и все остальные обернулись, видя подходящую машину. Машина была одна. Спустя полминуты старая белая газель вкатилась на территорию завода. Полукругом пошла она, огибая наше «лобное» место.

В данный момент я думал только о том, чтобы у кого-нибудь из бандитов не сдали нервы, и не началась стрельба. Однако рожи их были достаточно невозмутимыми. Это обнадеживало. Только Гоша следил за газелью дурным взглядом, приоткрыв рот от удивления.

Газель остановилась у нас за спинами. Дверь с лязгом открылась, и наружу стали выходить здоровенные мужики с суровыми лицами. Одетые в гражданское, вооружены они были в основном охотничьим оружием: двустволками, помповыми ружьями, переломками. Видимо, почти каждый прихватил из дома свою игрушку.

Вся эта толпа приблизилась, стала за нашими спинами. Я бегло пересчитал их. Было тут не меньше двенадцати человек.

— Здорово, мужики, — обернулся к ним Степаныч, че-то вы опаздываете.

— Извиняй, Степаныч, — прохрипел один из них. — Долго решали, как такой толпой поехать: на своем, или Ромку попросить на газельке подкинуть.

Высокий, под два метра, он носил камуфляжный ватник и держался первым среди остальных, как лидер. Свет фар его не трогал, и лицо рассмотреть было сложно. Однако гладкая выбритость всех этих грубых лиц, собравшихся позади нас, говорила о том, что они живут по уставу.

— Уберите оружие, — повторил я бандитам, — тогда и мы уберем. Я с тобой поговорить хочу, Гоша.

Гоша нахмурил брови, отчего на лице его появилась неприятная тень. Остальные мужики переглянулись. Один что-то шепнул другому, из первых рядов, и стена бандитов зашевелилась.

Они стали возвращать оружие в машину, оставлять свои стволы на передних и задних сидениях, освобождая руки.

— Степаныч, — шепнул я ему.

Тот попросил мужиков сложить ружья, и багажник, а также салон моей пятерки быстро заполнился оружием.

Когда все снова застыли друг напротив друга, я бросил взгляды на своих товарищей и первым пошел к центру площадки. Женя со Степанычем и Фимой пошли следом. Топали они без оружия: Фима оставил лопатку и газовый в машине, там же лежало и ружье Степаныча. Вооруженными остались мы с Женей. От группы людей Гоши отделилась и пошла нам навстречу их четверка, которую возглавлял Гоша. Остальные наши «группы поддержки» остались дежурить у нас за плечами, внимательно следить, чтобы дело не пошло по совсем уж жареному сценарию.

— Ну? — Начал я, как только мы стали друг перед другом. — Чего звал-то?

Куривший все это время Гоша, затянулся в последний раз, выпустил дым сквозь зубы, а недокуренную сигарету бросил под ноги, притоптал.

— Вчера в ресторане ты на меня по беспределу наехал. Место мое занял, а когда я тебя попросил освободить его, то затеял драку. Не положено так, Летов. Отвечать надо за такие левые движения.

Я хмыкнул.

— Что-то я все помню совершенно по-другому. Просьба твоя была больше похожа на требование, да еще и в крайне грубой форме. За одежду хвататься, это тоже в просьбу входит? Потом еще за ствол. А?

— Мало ли че ты там помнишь. — Набычился он. — Я тут уважаемый человек. И уважать себя заставлю, а кто проявит ко мне неуважение, того я быстро на место поставлю.

С каждым словом он говорил все громче и громче, пока не перешел на крик. Покраснев, Гоша выпучил глаза:

— Ты кто вообще, чтобы мне вопросы задавать⁈ Кто вообще по жизни⁈

Я молчал ухмыляясь. Остальные мужики и с моей, и с его стороны стояли с каменными лицами, терпели.

— Расскажи мне, где я там конкретно на тебя первый наехал⁈ Вот по фактам расскажи⁈

— Ты закончил? — Спросил я, когда он перестал орать, и глубоко дыша, вновь выпучил на меня глаза.

— Я тя спрашиваю, где я первый начал на тебя наезжать⁈

— Не закончил, — я вздохнул. — Ну давай, поори еще. Я подожду.

— Ты че, мля, издеваешься⁈ — Гоша развел руки, сделав удивленное лицо.

— Закончил? — переспросил я.

Гоша, уставившись на меня больше не ответил.

— Ну тогда давай поговорим по фактам, — сказал я. — Все то, что вчера было — херня собачья. Вы, мужики, тут не потому, что кто-то на кого-то вчера наехал, — повысил я голос, чтоб все слышали. — А потому что Гоша ваш на меня очень страшно обиделся и места теперь себе не находит.

— Че? Че сказал⁈ — Он снова набычился.

— Очень ему не понравилось, что я вместо него его же работу сделал. Что Марину Кулымову вытащил из лап вражьей группировки. А он вот не успел, даже, больше того, не сумел этого сделать!

— Ты с кем говоришь⁈ Со мной, мля, говори! — Разрывался Гоша. — Я с тобой щас разговариваю, а не они! На меня гляди!

— А вам он че наплел? — Продолжал я, — что я на него наехал? Оскорбил? Наверняка обещал, что денег с меня сдерет!

— Ты мне должен теперь! Шесть кусков за моральную компенсацию! — Как бы, подтверждая мои слова, закричал Гоша.

— Во-во. Только херня это все. Потому что, по факту, он из-за девчонки страдает, и из-за девчонки на меня взъелся. Хочет теперь, как он думает, меня на место поставить.

— Сизый, — вклинился один из тех, что был плечом к плечу с Гошей, — Эт че, правда что ли? Все ж знают, что ты с Маринкой все хочешь, это…