– Доброе утро! – Дато улыбнулся так, будто Джугашвили мог увидеть его лицо.

– Какое на х*й доброе утро? Ты в курсе новых проблем? – злость Вахи была оглушительной в прямом смысле этого слова, и Дато даже отстранил трубку от уха, чтоб не лопнула барабанная перепонка.

– В курсе. Я совсем разберусь! – невозмутимо ответил Дато.

– Достань эту суку и привези ко мне! – Ваха аж захлебывался от ярости.

– Послушай меня! Я б сам ее урыл, но ведь это проблемы не решит. Доверь все мне, я сделаю так, что она напишет опровержение и отдаст мне всю доказательную базу, что у нее есть, – Дато нервно расхаживал из стороны в сторону, стараясь убедить Джугашвили в своей правоте.

Вахтанг молчал, было слышно, как он тяжело дышит, пытаясь успокоиться. Бешеный темперамент Джугашвили проявлялся в импульсивном решении вопросов, и Дато был единственным, кто мог утихомирить его и заставить вести себя рационально. Сейчас был именно такой случай.

– Хорошо, уговорил! – Ваха бросил трубку.

Соня шла по узкому коридору, ярко освященному длинными узкими лампами, размещенными вдоль всего потолка. Бесконечное количество кабинетов с табличками, на которых имена, фамилии людей, вроде как делающих этот мир чище. Почему "вроде"? Потому что Соня скептически относилась к их работе, имея свой личный печальный опыт. Но были тут несколько табличек, которые висят не зря. Она направлялась к двери в конце коридора. Дмитрий Ковалёв и Сергей Красовский значилось на той заветной табличке. Молодой человек Сони и его лучший друг работали в убойном отделе.  Когда-то поиски маньяка, столкнули ее с Димой и с тех пор они были вместе. Их отношения больше напоминали отношения близких родственников – брата и сестры, чем отношения без памяти влюбленной пары. Но учитывая их образ жизни, их обоих это устраивало. Когда ты горишь на работе, то личное неизбежно уходит на второй план.

– Сонька, привет! – за спиной Сони раздался задорный, почти мальчишеский голос Сени.

Соня остановилась и лучезарно улыбнулась ему. Арсений Бураков, которого никто кроме как Сеней и не называл, работал в управлении системным администратором. Соня с Сеней сдружились с первого момента знакомства. Схожий темперамент, увлеченность любимым делом сразу сблизили.

– Я покидал тебе в папку ещё пару случаев похожих на те, что ты ищешь. Ты к Ковалёву? – задал Сеня вопрос, ответ на который знал заранее.

Соня кивнула.

– Я тебе кофе организую, – засуетился он.

– Спасибо, – коротко ответила Соня и направилась далее по своему маршруту.

Сеня влетел в подсобку, где сотрудники управления обедали и устраивали перекур. В подсобке нелюдимый Хазин уже заварил кофе и, распахнув окно, наблюдал за внутренним двором, где парковались машины. За столом, уткнувшись с телефон, жевал бутерброд Петр Комаров. Сеня суетливо поставил бумажный стаканчик и нажал кнопку эспрессо. Комаров, который отлично знал, что Сеня кофе не пьет, сразу понял, что он делает не для себя. Сеня подхватил блюдце с чашкой и направился на выход.

– Ты сахар забыл, – напомнил Комаров.

– Не, ей нельзя, – ответил Сеня, скрываясь за дверью.

Хазин захлопнул створку окна, выбросил свой стаканчик и последовал за Сеней. Сеня оставил дверь приоткрытой, и Хазин видел в просвет дверного проема кабинета, как тот поставил кружку перед Соней. Встретившись с Соней взглядом, Хазин коротко кивнул в знак приветствия и дальше ушел по коридору по своим делам. Через пару минут, так же поздоровавшись с Соней кивком головы, мимо дверей прошел Комаров.

– Я пришла к выводу, что он работает в полиции! – ошеломила всех, присутствующих в кабинете, Соня.

– Это с чего вдруг такой бредовый вывод? – болезненно отреагировал Красовский, которому не понравилась мысль, что среди его коллег может быть маньяк.

– Во-первых, он не оставляет следов, а, значит, знает, как их скрыть. Во-вторых, он не повторяется с местом убийства, потому что знает, что маньяка могут поджидать там или ловить на живца. В-третьих, он убивает разными способами, чтоб убийства не включили в единую цепь при расследовании, – Соня загибала пальцы, – В-четвёртых, все его жертвы абсолютно разные – внешне, по характеру, по роду занятий и даже по возрасту. Я думаю именно поэтому этот упырь и называет себя "коллекционером". Он их собирает как разных бабочек в коллекцию.

– Все, что ты перечисляешь, кроме первого пункта, никак не наводит на мысль, что он полицейский. А первого – недостаточно, чтоб сделать такой вывод! – Сережа кипятился, пытаясь опровергнуть ее доводы.

– Погоди, в этом есть смысл. Он действительно учел все, чтоб мы никогда на него не вышли. Он знает кухню расследования и зацепки так, как если бы он был внутри, – Дима задумчиво постучал по столу карандашом, – Ведь если бы хоть что-то из этого было не так, мы б уже дышали ему в спину. Сам подумай. Будь жертвы одинаковыми – мы бы поняли, как он их выбирает. Был бы способ одинаковым – определили бы почерк, и искали бы его по орудию убийства. А так – ничего! Столько времени и ничего!

– Да! Если б не эти укусы, то мы бы и не поняли, что он вообще существует, –  поддакнул Сеня, намекая на отметины зубов, которые убийца оставлял на самых разных частях тела жертв.

– А ещё я думаю, что он импотент! – сделав глоток, своего горького кофе произнесла Соня в гробовой тишине, – Я консультировалась с психиатром. Она сказала, что обычно садист испытывает сексуальное возбуждение при виде страданий жертв. Но этот не насиловал ни одну из них. Вывод – у него не стоит!

– Ну и что это нам даёт? Проверить поголовно всех полицейских на предмет того, у кого не стоит? И что потом? Что дальше делать с теми, кого выявили? – раздражённо выпалил Сергей, бросившись перекладывать бумаги.

– Серёга! У Сони хоть какие-то идеи, а у тебя что? Что ты предлагаешь? – заступился за нее Ковалёв.

Соня с благодарностью взглянула на него.

– Я не знаю, что мы будем делать с этой инфой, но выявить импотентов я могу, – подал голос Сеня, – Все ж проходят медкомиссию, могу поискать у кого там были проблемы.

– О! Это мысль! А ещё, Сеня, посмотри можем ли мы что-то выжать из этой записки? Может марка принтера? Какая-то особенная бумага? Ну хоть что-то? – дал указания Дима.

– Я бы с радостью, но тут такое дело, – начал Сеня и, окинув всех присутствующих многозначительным взглядом, продолжил, – Записки то и нет.

– Как? – Соня подскочила на месте.

– Да. Причина смерти – ДТП, потому она типа была не важна и в архив она уже не попала. Так что кроме фото, сделанного Соней, ничего не осталось. А из текста я даже не знаю, что я могу сделать.

Сеня растерянно пожал плечами. Маленькая импровизированная летучка, посвященная загадочному маньяку, подошла к концу. Соня даже не подозревала как близко она была к разгадке. Тот, кого они искали был не просто полицейским, – он работал под той самой крышей, где они вели разговор о том, как его найти.

"Ищешь меня, чтоб взять интервью? Как я могу отказать такой славной девочке? Готовься, интервью со мной будет для тебя последним! Я не только все расскажу, но и покажу. Для тебя я приберег нечто особенное! Ты станешь самым красивым украшением в моей коллекции. Коллекционер," – Соня читала текст и чувствовала, как липкие холодные щупальца ужаса поползли по спине. Она бросила пакеты из супермаркета и судорожно попыталась найти телефон в сумке, чтоб позвонить Диме. Телефон как сквозь землю провалился, точнее утонул в ее сумке. Руки тряслись, и Соня решила, что надо все вытряхнуть на пол. Содержимое сумки было разбросано по плитке в прихожей, но телефона не было.

– Это ищешь? – раздался голос у нее за спиной.

Соня вскрикнула и, повернувшись, увидела, подпирающего плечом дверной косяк, Дато. В руках он держал ее телефон.

Это перебор! Письмо с угрозами от садиста, а теперь ещё Давид Шенгелия собственной персоной в ее квартире, и у нее нет телефона – единственного способа позвать на помощь. Соня в панике рванула к входной двери и попыталась нажать на ручку, чтоб открыть ее, но она не поддавалась, очевидно, что кто-то держал ее с другой стороны.