– Вахтенный, организуйте чаю, что ли. С лимоном.

Его маяло этими десятью минутами ожидания, как и сосущей заядлой зависимостью. Потворствуя которой, он выкрутился простой уловкой:

– Я в штурманскую. Туда мне чай.

Двинув в соседнюю рубку. Там, по-хозяйски отщёлкнув задрайку иллюминатора, чуть приоткрыв, можно было «подышать улицей», стряхивая пепел в баночку, что держал тут, позволяя в вольности своих пенатов, командир БЧ-1. Заодно обсудить с ним сложившуюся текущую обстановку.

Тем более что штурман, как и положено, был в теме, и уже отметил на своей карте все озвученные ориентиры:

– Судя по снятым параметрам, предварительно, эти «три» должны быть чем-то крупным. Обычный конвой? Если так, то малые суда, включая низкорослые эскортные кораблики, ещё невидимы, «прячутся» за горизонтом.

– Вопрос в том, Алексей Иванович, как нам лучше уклониться от встречи и разойтись каждый по своим. Можно поднажать и пробежать за несколько миль у них перед носом. Можно тормознуть, чего бы я не хотел, и увязаться вслед. Узок Датский пролив, вот что мне не нравится. Как зажмут нас там…

– Рассчитать «пунктир» восточнее Исландии? Не вопрос, – штурман с удовольствием вкурился в процесс, принимая благодарным кивком протянутую командиром кишинёвскую «марлборину»[70].

Десять минут прошли живо, и с поста «Ангары» обновили данные, озадачив и даже сбив с толку: всё те же три засветки, без какого-либо сопровождения, на хорошем ходу… что не увязывалось в представление о классических конвоях. Оставалась неопределённость и с их курсом…

– Они с равным успехом могут проследовать Датским проливом. И в любой момент ничто им не мешает отвернуть к востоку – маршрутом меж Исландией и Фарерами. Мы же, на мой взгляд, – штурман карандашом вольно водил по карте, – оказываемся в неопределённой, подвешенной позиции. Чтобы наверняка избежать пересекающихся курсов, оптимально вообще отвернуть к югу и дрейфовать в ожидании, пропуская этот чёртов конвой.

– И нет никакой гарантии, что следом за этим не идёт другой, – выразил сомнения Скопин, – шарахаясь от каждого, мы так никогда не выберемся из этого района.

– В любом случае следует держаться от них на «вытянутой руке РЛС». Какой бы там у них ни стоял радар, он заведомо хуже нашего. Пока же они, как я понимаю, идут в практическом «пассиве». Но, даже углядев одинокую засветку, вызовет ли это у них ненужные вопросы? Вполне могут принять за скоростное трансатлантическое транспортное судно «капельной перевозки», как сейчас это называют. Эти трое и сами идут на приличных крейсерских узлах, полагаю, чтобы нивелировать опасность атаки субмарин. А я читал, что во времена «битвы за Атлантику» по правилам противолодочной обороны категорически запрещалось сбрасывать скорость в открытом море, даже ради спасения тонущих людей. Станут ли они отвлекаться и обращать внимание на нас?

– То есть пропустить их и тихой сапой скользнуть по следу?

– Достаточно не лезть на их носовые курсовые углы – именно там будет вестись противолодочный поиск, вдруг окажись у них какие-то самолёты.

Скорость снизили до унылых девяти узлов. Скорректировали и курс, отвернув для разрыва дистанции – чтоб держаться на пределе действия РЛС. Да и взапределах. Так, что даже заявленные «кончики мачт» пропали с развёрток. Периодичность включения радиолокационной станции увеличили до прежнего интервала.

– Не нравится мне эта волокита, – делился на мостике своим скепсисом командир, всё больше склоняясь к тому, чтобы отказаться от намерений следовать Датским и свернуть в «широкие ворота» меж Исландией и Фарерскими островами. Причём сейчас же, пока есть преимущество, опередив отслеживаемые три неизвестных судна броском – вперёд.

Старпом возражал, поддерживая соображения штурмана по данному вопросу. Дополнительно аргументируя тем, что в гонке на больших хода́х на ГЭУ крейсера ляжет ненужная нагрузка. Если это дело вдруг затянется.

– Вы извините, Андрей Геннадьевич, но я корабль лучше вашего знаю. И что бы там ни обещали на СРЗ о качестве проведённых работ, в отрыве от дома материальную часть лучше поберечь.

– Продолжайте, – старательно нейтральным тоном проговорил Скопин, видя, что ершистому помощнику есть что сказать.

– При всём при этом я не склонен сгущать опасность, исходящую от англичан или американцев… в конце концов сейчас они союзники СССР, а мы идём под своим законным флагом. Хотя соглашусь – разного рода недоразумения могут возникнуть. А потому, чтобы избежать таковые, следует вести контроль за надводным и воздушным пространством более активно, всеми наличными средствами. Развернуть пост дальней обстановки, с использованием вертолётных РЛС…

– Вызывайте командира БЧ-6, – коротко приказал Скопин. Не говорить же, что и сам подумывал об этом давеча. Попутной досадой отметив: «Старпом, метивший на место командира крейсера, сейчас-то наверняка осознаёт, что не по его Сеньке шапка всё это… Всё это чрезвычайное приключение, иначе и не скажешь. Однако по инерции продолжает дуться за своё несостоявшееся капитанство».

Подполковник, заведовавший авиационной частью, прибыл на мостик быстро, запыхавшись, спешил. И как-то с ходу перехватил инициативу, об инициативе же и доводя:

– Поступило предложение от ИТС[71] убрать «Як» с открытой палубы. Сделали замеры, самолёт вполне становится в верхний ангар. Вертолёты опустим вниз, но чтобы всё в «нижнем» компактно разместить, две-три «вертушки» придётся подвергнуть частичной разборке – снять лопасти, демонтировать хвостовые части. В результате полным составом авиагруппу задействовать, конечно, уже не получится, но ведь нам сейчас чрезвычайная оперативность в ПЛО[72] особо не горит, как я понимаю?

Дежурную пару – один ПС и один ПЛ – сможем поднимать в воздух, как и положено по нормативу. Полную тактическую поисковую четвёрку, думаю, тоже без серьёзных заминок. Будет некоторая проблема со штатным разделением ангара противопожарными шторами, на случай аврала… точнее, с одной из штор[73]. Но ребята ещё помозгуют, посуют технику туда-сюда – втиснемся. Оттащим невостребуемые машины в угол.

– Поддерживаю, – без раздумий дал добро командир, – за «волчьими стаями» нам не гоняться. Четырёх машин для работы, случись потребность, хватит за глаза. Зато самолёт будет в сухости и тепле.

– Второе, – ещё не закончил командир авиационной части, – как моё мнение, надо провести с «Яком» взлётно-посадочные мероприятия. Пока погода терпит.

– Какая в том надобность?

– Считаю, что, если моя БЧ «подросла» включением в состав СВВП, пренебрегать дополнительным ресурсом… м-м-м… негоже. Сделаем контрольный взлёт, посадку, чтобы убедиться в технической готовности и оперативности обслуживания машины. Чтобы быть уверенным в использовании штурмовика как боевой единицы, в конце концов! По необходимости.

– По необходимости?

– Например, в качестве того же разведчика Ка-25 слишком уязвим, тихоходен и подвержен опасности быть сбитым из какой-нибудь пукалки. Вот как недавно…

– Это даже можно подвести под конкретную задачу. С пользой, – вступился за высказанное предложение старпом.

Скопин сразу понял, о чём ведёт речь помощник. Не пытаясь прогнозировать полезность единственного самолёта на борту, причём с единственным пилотом, в принципе, тоже считал совершенно верным иметь «вертикалку» не просто в виду, а в деле.

«Случись что и… мало ли что».

Резоны лежали на виду – слабенькая по ТТХ[74] в своей современности реактивная машина вертикального взлёта и посадки, здесь в нынешних условиях против винтовых да поршневых оппонентов играет новыми красками.