— Сестра… помочь, — все, что смог прохрипеть между его ударами. Куда делась та сила, что сметала все на своем пути?

Усмехнулся, размазывая свою кровь рукой. За что получил еще один удар в лицо кулаком.

Пытаюсь подняться. Глаза заплыли. Они ей не помогут.

Еще удар, теперь ногой в живот. Повалился на спину, хватая ртом воздух. Только хрип вырывался из груди, вместо слов. Жгло легкие, кишки словно вырывались наружу.

— Еще раз такое провернешь, убью на месте, понял! — прорычал Иштар, склоняясь к уху, чтобы слышал только я.

— Убрать, — жесткий голос эрна, толкающего меня ногой обратно в песок.

— Осман, девчонку ко мне, его на коня.

— Шрам, найди Арду, она мне задолжала, — стирая мою кровь со своей руки песком, раздавал приказы эрн. Взобрался на своего крупного вороного коня.

— Не понял… — сплюнул веточку в песок здоровяк.

— Я должен искать какую-то ведьму из-за этой полудохлой девчонки?! — недовольно спросил крупный лысый воин с уродливым шрамом на лице, который стоял рядом со мной, показывая на белую как полотно мою сестру в руках Османа, который прикрыл ее тело своим кожаным плащом. От ее разодранного платья остались только черные лоскуты, еле прикрывающее тело.

Как поднялся и ударил его в челюсть за его слова, не понял. Глухой удар слегка пошатнул его. Кулак будто врезался в камень. Сморщился от неприятной мысли, что мог сломать вторую здоровую руку.

— Ты че, пацан! — надвигался на меня этот бык. Встряхнул головой, вправляя челюсть.

— Осман! — рявкнул Иштар своему главнокомандующему с фарфоровой кожей, тому, кто пытался меня остановить.

— К коню привязать, пусть догоняет, — прожигая во мне дыру своим взглядом, говорил обо мне, от его глаз хотелось скрыться или просто никогда не смотреть в эти бездны, что пробирали до костей.

Повернулся, к тому, что со шрамом:

— Я что-то не так сказал или проблемы со слухом? — опасно спросил он у эрна.

Тот перевел взгляд с меня на него, сплевывая себе под ноги и отворачиваясь:

— Стервятника мне в жопу… понял, — поднимая руки в стороны, проворчал здоровяк, не веря в то, что сказал ему его главнокомандующий. Уже через минуту он был на коне, через другую — галопом мчался что есть мочи вперед, в Старый город.

Я еле успевал за белым жеребцом блондина. Веревка натягивалась от быстрых движений лошади, выкручивая мои запястья, через пару метров просто рухнул в песок, вспарывая его своим телом. Прошипел от дерущего кожу песка, что забивал рот пылью и царапал лицо мелкими крупинками.

Эрн остановился. Спрыгнул. Разрезал веревку.

— Тебе повезло, что ты её брат.

— А если нет? — не думая, спросил, отплевываясь. Пытался подняться.

— То в город ты прибыл бы изодранным трупом или просто сняли с тебя кожу живьем, — невозмутимо ответил он мне.

Он отцепил второго коня, что был привязан к его жеребцу, и передал веревку мне. Сел на шоколадного красавца со второго раза с помощью блондина. Пока добирались до города, думал над его словами.

Ама с эрном неслись впереди, скрываясь за песчаными барханами.

Я не мог и представить, как мы были далеко от нашего города. Мы догнали их коня, в тот момент, когда они сделали остановку. Он положил ее на песок. Сестра начала задыхаться.

Я буквально свалился с коня, подбегая к ней. Ее дыхание восстановилось. За все это чёртово утро, я посидел на пол головы.

Город был уже близко. Нас встретил Шрам, так звали лысого громилу с уродливым шрамом. Он провел к каменной хижине, что стояла на окраине поселения.

— Иштар, — хохотнула слепая старуха, что появилась из ниоткуда.

— Арда, ты мне задолжала, — открыл с ноги дверь в ее дом.

— Чем смогу, помогу, но плату возьму!

Он посмотрел на нее, сжигая своими черными глазами. Оскалился.

— Не с тебя, — продолжила она, — а с нее, — указывая на мою сестру на его руках.

— Закрой рот и приступай, а то и без языка останешься — прорычал он, укладывая Аму на подобие кровати и возвращаясь обратно к коню.

— Говорила же ей, встретишь зверя, а она не верила, — снова хохотнула, бурча себе что-то под нос.

Я схватил ее за локоть.

— Повтори.

Она застыла. Подняла пустые страшные дыры и затараторила не своим шипящим голосом:

— Вижу смерть, твою и ее. Вижу, спасти тебя можно, ее невозможно. Глаза потухнут с заходом солнца. Мертвы они, нет жизни больше в них. Другой зверь все отберет у нее и возродит ее же, но в другом обличии.

Замолчала.

— Горит. Горит. Запах чую. Горящей плоти, — начинает махать рукой перед своим лицом.

В дом вернулся Иштар. Снаружи остались ждать Шрам и Осман. Ведьма, как ни в чем не бывало, повернулась к нему и заговорила:

— Забирай его и выметайтесь. До захода солнца не заходить!

Я пытался, ответить, но эрн меня перебил.

— У нее есть последний шанс — Арда. Если она не сможет, то больше никто. Не мешай. Твоя сестра обычная женщина, — он ненадолго замолчал. — Давно должна была умереть. Теперь жди и делай то, о чем она говорит.

Мы вышли. Вся его грудь была в ее крови. Он оседлал своего коня и с остальными воинами скрылся за границей города. После дня единения этим утром трэпты словно взбесились, пытались нападать даже на город Солнца. Их я больше не видел. Я зашел к ней после захода солнца. Все эти дни я был с ней рядом. Выходил только поесть и умыться. В нашем городе слухи разносятся со скоростью ветра. Через день Фива нашла эту забытую Древними развалину и принесла мне одежду Хасана и домашнюю еду.

Устало прошелся ладонью по лицу, сгоняя мысли, что пришлось пережить за эту неделю.

— Ка-ма-ль, — позвала нежно сестра, растягивая мое имя.

— Ама! Песчаный трэпт тебя дери! Ты очнулась! — целую ее руку, что сжимал в своих ладонях.

— Не ворчи, как старый Мади, — попыталась улыбнуться она, протягивая другую ладонь к моей колючей щеке. — Ты жив, — снова улыбка, и такое облегчение в ее голосе, будто это я был при смерти, а не она.

— Мне приснился страшный сон с тобой, — продолжила она.

— Обещай мне, что больше не будешь жертвовать собой ради меня или кого-то еще. Клянись, Камаль, — серьезно просила меня.

— Клянусь, — выдохнул я, сжимая ее ладонь.

Она облегченно закрыла глаза, провалившись в сон. Ее дыхание выровнялось.

— Трэпт, я чуть древним душу не отдал! — опустил голову на ее руку.

Дверь распахнулась со скрипом. Комнату окутало запахом горьковатых пряных трав и прохладной сладостью дикого ликера. Вошел мэрн. От неожиданности забыл встать. Склонил голову в приветствии и ожидании.

— Как она? — его голос прозвучал как острая сталь, о него можно было порезаться.

— Борется за жизнь, — голос ведьмы дернулся. Она вышла из-за скрывающей ее холщовой ткани.

— Шансы? — этим голосом можно рассекать плоть, не применяя древний огонь.

— О-о-о… она сильная девчонка, — протянула ведьма, поворачиваясь к мэрну, являя ему свою красоту.

— Вы же знаете всё сами, Верховный, — наступала она на него, вперив свои уродливые дыры.

Мэрн не сдвинулся с места.

— Всё чувствуете, — продолжала тихо говорить она, опаляя смердящем дыханием, вскидывая голову к нему.

— Зверь никогда не ошибается. Не верь глазам своим, не всё является тем, чем кажется…

От внезапного порыва ветра затрепыхали свечи, глиняные стаканы на прогнивших полках жалобно зазвенели.

Резко все стихло. Отмерла, будто только сейчас увидела, кто перед ней, быстро склонила голову перед мэрном.

— Простите, Верховный! Ядовитый язык покоя не даёт. Несу иногда то, чего не ведаю.

— Я знаю тебя, Арда, много лет. И знаю, когда ты не договариваешь, — произнес он, прищуривая ореховые глаза, что выделялись благодаря черной подводке.

Только сейчас я заметил, какой он высокий. Как отличается от своего брата. От него исходило опасное спокойствие, в то время как в его брате бурлила горячая бушующая магма. Мэрн хорошо сложен, силен, нет сомнений. Но было в нем что-то еще. Я не мог разглядеть, что именно. Будто за его спиной стоит чья-то тень, невидимая глазу… Его красный шелковый китель был застегнут на все золотые пуговицы до самого горла. Изящные пальцы унизаны сверкающими перстнями с драгоценными камнями.