— Ах так! Берегись! — Степан схватил мешок со смесью и ринулся в мою сторону.

Я убегала от него, запиналась о маты, и хохотала. Смех разносился по залу. Степан догнал меня и, обхватив руками, повалил на коврик. Он пытался нарисовать что- то на моем лице, а я сопротивлялась и смеялась. В какой- то момент я вырвала мешочек из его рук и подкинула вверх. Белая пыльца, как мелкий снег, посыпалась на нас. В растерянности Степа посмотрел на меня, я подтянула его к себе за ворот футболки, — и наши губы встретились. Любовь теплым оловом растеклась внутри меня. Бабочки, томящиеся в животе, взлетели ввысь, пол подо мной растаял, мы погрузились в космическую невесомость. Однако этот сладостный миг продлился недолго. Приподнявшись на локти, Степан сказал, скользя взглядом по моему лицу:

— Нам пора. Скоро сторож придет. И машина за тобой давно приехала.

Отряхиваясь от магнезии, мы встали с коврика и направились к выходу. На улице Степан обнял меня и поцеловал в лоб.

— Береги себя и помни, что я всегда рядом, — сказал он, открывая дверь черного «Мерседеса».

Наши руки соприкоснулись, и я провела пальцами по его ладони, потом села в машину и закрыла дверь. Через стекло я видела, как Степан направился по тротуару в противоположную сторону. Рядом с ним еле слышно на цыпочках шла моя душа.

На ресепшене в гостинице администратор поинтересовалась, когда я желаю поужинать. Я попросила принести еду в номер в течение часа. Через тридцать минут официант настойчиво стучал в дверь, а на кровати беспробудным сном спала я.

Будильник на телефоне запиликал в шесть утра. После вчерашней тренировки чувствовалась боль в мышцах. Воспоминания о Степане пробудили бабочек, которые предательски запорхали внизу живота. Медленно передвигая ногами, я затащила себя в душ. Теплая вода ослабила боль в теле и смыла остатки сна. В комнате зазвонил телефон. Наспех обмотавшись махровым полотенцем, я подбежала и сняла трубку.

— Вера, это Настя. Скоро за нами приедет Георгий. Предлагаю быстро перекусить в лобби-баре на первом этаже. Будем ждать тебя там.

— Буду через пятнадцать минут, — сказала я, убирая назад мокрые волосы.

Собрав вещи в рюкзак, я спустилась в холл гостиницы, отдала ключи от номера улыбающейся девушке на ресепшене и присоединилась к операторам за барной стойкой. Настя с удивлением наблюдала, как я лихо поглотила гамбургер, глазунью с беконом и творожный чизкейк.

— Ничего себе, откуда такой аппетит? — спросила она, скромно отпивая кофе из кружки. — Отвечай, незнакомка, что случилось с нашей Верой?

— Не знаю, может, этой ночью ее похитили инопланетяне, — с усмешкой предположила я. — В любом случае, я ей не завидую, она пропустила божественный чизкейк.

— Кажется, нам пора закругляться, — сказал Палыч, показывая на окно, за которым Георгий тряпкой протирал лобовое стекло автомобиля.

Он положил деньги на стойку и кивнул бармену. Мы вышли на улицу. Первые лучи солнца освещали проезжую часть и отражались в натертом до блеска капоте старенького «Рено».

— Доброе утро, — приветствовал нас Георгий, когда мы сели в автомобиль. — Нам предстоит дальний трехчасовой путь через знаменитую Военно-Грузинскую дорогу, проходящую через Кавказский хребет и соединяющую Владикавказ и Тбилиси, до села Степанцминде, оно же Казбеги.

— Казбеги — знакомое название, — произнесла вслух Настя.

— Это место знают многие туристы, оно находится у подножья великой горы Казбек, — объяснил водитель с уставшими глазами и отросшей щетиной на лице. — Приготовьтесь, скоро сон покинет вас, такой красоты вы еще не видели.

Георгий оказался прав. Извилистая, как змея, дорога открывала нам бесконечные живописные виды. Белоснежные вершины гор вырастали за каждым поворотом и манили своей красотой и могуществом. Отары овец, как белые кляксы, покрывали зеленое полотно у подножья гор. Три часа пролетели незаметно, и мы заехали в поселок, который спрятался в самом сердце Кавказских гор. Георгий трижды посигналил. Местные женщины, наперебой предлагающие жилье туристам, на секунду отвлеклись от них и помахали водителю.

— Добро пожаловать на мою родную землю! Больше месяца я не появлялся здесь. А вот и мой родительский дом. — Георгий остановил машину у одноэтажного дома с красной крышей. — Мы с семьей живем в Тбилиси, моя мать отказалась переезжать и осталась здесь. Она стара и плохо слышит. К тому же она почти не говорит по-русски, но лучше всех на свете готовит хинкали. Проходите в мой дом.

Мужчина открыл калитку и цыкнул собаке, заливавшейся в лае. Мы прошли через маленький двор и зашли в дом.

— Нана, нана! — громко крикнул Георгий, и на пороге появилась низенькая полноватая старушка в синем платке на голове, серой кофте и длинной черной юбке.

Георгий казался огромным на ее фоне. Она же, увидев сына, расплылась в улыбке и кинулась к нему, утирая слезы радости. Он сказал ей несколько фраз на грузинском, старушка одобрительно кивнула нам и скрылась на кухне. Собака за окном снова залаяла, и в комнату вошел похожий на Георгия рослый юноша лет двадцати пяти с черными кудрявыми волосами и длинным носом с горбинкой.

— Это мой старший сын Вахтанг. — Парень выпрямился в спине, улыбнулся нам с Настей и пожал руку Палычу. — Он знает эти горы до последнего камня. Дальше свой путь вы продолжите с ним.

Старушка зашла в комнату, поцеловала внука и пригласила всех к столу. Ароматные мешочки с торчащими хвостиками дымились на больших круглых тарелках в центре широкого стола. Мы расселись и разобрали себе по тарелке. На столе не оказалось столовых приборов.

— Хинкали едят руками, я покажу, — тихо сказал мне Вахтанг, взяв одно хинкали за хвостик и перевернув его грибком. — Немного надкусываем, выпиваем бульон и едим. Ножку можно оставить.

Я надкусила дымящийся мешочек и попробовала вкуснейший мясной бульон, приправленный зеленью. Незамедлительно я поглотила и само хинкали. Вкус свежего бараньего мяса растекся по рту, от удовольствия я зажмурила глаза и что-то промычала. За столом все радостно захихикали. В завершение трапезы хозяйка угостила нас теплым травяным чаем из пиал.

— Вера, сегодня вас ждет удивительный день, — обратился ко мне Вахтанг. — Недаром горы завораживают и манят человека на протяжении многих столетий. Сменяются эпохи, поколения, власть, но горы остаются и крепко стоят на этой земле. Они меняют людей, надламывают их и вытаскивают наружу самое ценное. Они поворачивают нас к зеркалу, в котором мы видим других себя, без лишней мишуры и масок. Человек, познавший горы, никогда не вернется к себе прежнему. Вы готовы к этому?

— Наверное, я никогда не буду к этому готова, — призналась я. — Но я попробую.

— Тогда предлагаю начать наше путешествие. В этом пакете лежит ваша новая одежда. — Юноша передал мне шуршащий сверток. — Мы будем ждать вас на улице.

Внутри я нашла легкий темно-синий костюм из дышащей ткани, перчатки без пальцев с уплотненными вставками на ладонях, новую пару сетчатых кроссовок. На футболке, перчатках и даже носках красовался логотип компании, выпускающей одежду и аксессуары для активного отдыха. На дне мешка я нашла спортивный рюкзак в тон новой одежде, в нем лежали поильник с водой, повязка на голову и маленькое махровое полотенце. Я быстро переоделась и вышла из дома.

— Здорово выглядишь, — сказала мне Настя, и по ее восторженному выражению лица я поняла, что она не обманывает.

— Прямо сейчас мы направимся в древнейшую Троицкую церковь Цминда Самеба. Она расположена высоко в горах. Путь до нее идет через село Гергети, которое вытекает из Степанцмиды. Оттуда лучше всего видно Казбек. Там же вы сможете проверить свою карму. Великая гора показывается во всей красе лишь хорошему человеку, от плохого она прячется за облаками и туманами, — рассказывал Вахтанг, когда мы шли в сторону Гергети.

Я с любопытством смотрела по сторонам. Чем дальше мы продвигались по сельской улице, тем сильнее я убеждалась, что у местных жителей, проживающих в одноэтажных домах, совсем другая жизнь. Собаки, коровы и лошади свободно ходили вдоль заборов и между домов. Женщины развешивали мокрое белье на натянутых на улице веревках, а их маленькие дети стучали деревянными палками по пустым медным тазам. И кажется, что здесь, вдали от цивилизации, так жили всегда. Над этими местами время не властно.