– Знал.

– Зачем же отправил? Ну, помер бы этот Диего, так помер. А у тебя был бы шанс на семью!

– Жизнь человека дороже моих фантазий, и потом не было все равно никакой уверенности, что такая семья может получиться. Ты же сама сказала: Вик любит тебя, а мотивы Дорофея неизвестны…

– Эт точно! А Дорофей знает, что ты его сын?

– Теперь, конечно, знает! Он же подготовился к первой нашей встрече…

– Забавные вы оба! – покачала головой Глафира.

Арсений вздохнул и, попрощавшись, повесил трубку.

– Вик, а ты знаешь про Арсения и Дорофея? – улыбнувшись, спросила Глафира.

– Да, теперь знаю, я слышал разговор, – отозвался Викентий.

– И что думаешь?

– Станет хорошим профессионалом, если не сорвется.

– А почему может сорваться? – удивилась Глафира.

– Слишком шикарные способности! Не всякая голова способна не слететь с катушек… – пояснил Викентий.

– А что думаешь про отцовство?

– Ну, будет у парня два папаши! Лучше, чем ничего, в любом случае!

– Ты даже на такое согласен? – еще больше удивилась Глафира.

– Если я люблю тебя, то безусловно принимаю все в твоей жизни! – уверенно произнес Викентий.

– А своих детей не хочешь? – скромно улыбнувшись, поинтересовалась Глафира.

– А я разве тебе не предлагал? – улыбнулся в ответ Викентий.

– Ну, насколько я помню – нет!

– Да? Странно! А мне казалось, я давно и безоговорочно согласен! Жду твоей готовности…

– Главное в этой истории – еще успеть! Последний вагон, он на то и последний… – улыбнулась Глафира.

Вчера, сколько было прилично, Викентий с Глафирой пробыли у дона Диего, болтая обо всем, что приходило в голову! И о работе, и о жизни, и о его детях, и об Испании.

Потом Диего посоветовал им знакомого, любителя истории города, и отправил на экскурсию. Фернандо так и не вернулся в дом отца, оставшись с племянницей и семьей сестры. Диего ходил к ним на ужин, но поговорить с сыном так и не смог.

Утром в гостиницу доставили записку от Фернандо в таком же фамильном конверте, как и в первый раз.

Юноша-посыльный был несказанно удивлен такой эпистолярной активности жителей этой загадочной виллы, хозяина которой, как выяснилось, считал главой мафиозного клана.

Глафира прочитала вслух, переводя с английского:

– Дорогая Глафира! Отец приглашает вас на званый ужин по поводу нашего с ним примирения. Будут все наши многочисленные родственники, его друзья и спектакль местного театра.

Очень надеюсь, что твой Викентий разрешит мне поговорить с тобой тет-а-тет.

Твой Фернандо.

Глафира рухнула на гостиничный диван и, закрыв глаза, тяжело и как-то горестно вздохнула.

– Это то, о чем я думаю? – спросил Викентий, не выказывая никаких эмоций.

– О чем ты думаешь? – не открывая глаз, спросила в ответ Глафира.

– Ты боишься! – внимательно изучая реакцию любимой, то ли просто утвердительно, то ли насмешливо произнес Викентий, а может даже с тревогой в голосе. Глафира не разобрала.

– Чего? – заинтересовавшись, открыла она глаза.

– Себя!

– То есть? – подняла бровь Глафира в удивлении, улыбаясь.

– Он тебе нравится. И ты боишься не устоять под его чарами. Испанцы – горячие. Он – неординарный человек, и мы оба для тебя где-то на одном уровне твоего счастья находимся.

Глафира улыбалась. Улыбалась и мысленно хихикала.

– Знаешь, Вик! Честно говоря, первым порывом было сбежать! Не раздумывая и не оглядываясь! Но теперь… после твоих слов… я останусь, и мы пойдем туда, и ты мне дашь возможность объясниться с ним с глазу на глаз.

– Почему так? – решился спросить Викентий.

– Ну, во-первых, доказать тебе свою верность.

– А если не устоишь все-таки? – с тревогой в голосе уточнил Викентий.

– Я отвечаю на вызовы! И всегда с ними справляюсь. А во-вторых, нехорошо бросать мужчину, не объяснившись. Надо ставить точки и жить дальше.

– Здесь ты права. Нехорошо оставлять человека с открытой раной…

– А пока есть время, пойдем позавтракаем и сходим на экскурсию в Собор, если там есть экскурсии, или просто посмотрим, что внутри… – стараясь скрыть волнение, почти беззаботно произнесла Глафира.

Викентий шел задумчивый и на подступах к величественному Бургосскому кафедральному собору вдруг попросил Глафиру:

– Ты не могла бы погулять здесь вокруг и дать мне пять-десять минут побыть внутри одному. Поговорить хочу…

– Да, конечно! Не вопрос! Я с удовольствием поброжу вокруг, – отозвалась Глафира, осознавая, что и она в нынешней своей ситуации с радостью пообщалась бы с Богом. Но решила сделать это после Викентия, чтобы не мешать ему, раз уж он попросил одиночества от нее.

Глафира кругом обошла собор, восхищаясь мастерством человеческих рук, и, подходя во второй раз к входу, услышала в своей голове немолодой мужской голос:

– Наконец-то! Хотя бы ты…

Глафира огляделась в поисках источника голоса. На ступеньках собора сидел благообразного вида старичок и смотрел в упор в ее глаза.

Глафира подошла и села на ступеньки рядом. Старичок заговорил по-русски.

– Небольшой городишка. Проблема в том, что работников Скорой мало. А таких, которые нужны в данный момент, здесь и сейчас, вообще не сыскать. Но Бог милостив и послал ей тебя.

– Кому ей? – понимая, чего хочет старик, Глафира решила перейти сразу к делу, чтобы не терять, возможно, и так ограниченного рамками чьей-то жизни времени.

– Русская девчонка, лет 25, сидит в третьем ряду справа. Как обычно в таком возрасте случается – несчастная любовь. Как там говорят по-русски? Поматросил и бросил. История немного не твоего профиля, но помочь надо! Хочет податься в монашки. Причем в католические, исходя из возможностей местности. Но совсем не ее вариант. Станет монашкой, побудет, оглянется вокруг, поймет, что сделала ошибку, но как душа чистая, не сможет просто выйти из монашества, предав свое обещание Богу, и наложит на себя руки. А если останется в миру, все будет хорошо. Встретит хорошего человека, нарожает мелких испанчиков и будет почти счастлива, если снова не наделает глупостей. Иди, отговори и спаси! Там не особенно нужно работать… Просто вмешаться и сменить вектор потока мыслей.

Глафира не стала задавать лишних «почему» и «зачем», понимая, что в жизни и не такое случается, и отправилась в храм.

Как и сказал старик, в правом третьем ряду сидела с возведенным взглядом к небу по всему видно славянская девушка.

– Вик! – позвала мысленно Глафира. – Здесь русская, возьмем с собой.

И пока шла по проходу, услышала в ответ: «Хорошо!».

– Здравствуйте! – произнесла шепотом Глафира. – Извините, что отвлекаю! А я иду и вижу вас. Вы ведь русская?

Девушка подняла на Глафиру мокрое от слез лицо и кивнула.

– Ой, простите! Вы плачете, что-то случилось? Я могу помочь?

– Нет! – покачала в ответ девушка, вытирая руками слезы. – Что вы хотели?

– Мы с мужем первый день здесь, нечаянно завернули в этот городишко, никого из русских не знаем. Хотелось бы узнать, как здесь жизнь, стоит ли остаться и, возможно, поселиться. Вроде, на первый взгляд, мило и спокойно.

Девушка, пытаясь переключиться, всхлипнула и задумалась.

– Но если я слишком напрягаю, то прошу прощения, могу уйти…

– Нет-нет! Возможно, вас сам Бог послал в ответ на мои молитвы. Я сейчас… Просто думаю, как вам ответить…

– Может, прогуляемся? Если вы не против! Вы давно здесь? Покажете нам, что здесь да как!

Девушка кивнула.

– Глафира, – представилась Глафира.

– Злата, – ответила на рукопожатие девушка.

– Очень приятно!

– Пойдемте, – приглашая на выход, встала девушка.

Викентий ждал около входа, пожилого джентльмена, как и предполагала Глафира, на ступеньках уже не было.

«Все буднично: выдал указание и исчез. Нормальная жизнь работника Скорой», – усмехнулась в душе Глафира.