Девчонка была умницей и красавицей. Просто от невозможности с кем-то обсудить ситуацию загнала себя в угол. Несколько лет назад уехала из России в поисках лучшей жизни. Устроилась в испанскую семью няней. Познакомилась с приличным парнем, но как иногда случается в жизни, не понравилась его маме, и испанская родня настояла на своем, и девушку не приняли в семью. Несколько лет обещаний с его стороны все уладить и окончательный разрыв.

Родственникам в России сообщать ничего не хотелось, друзей душевных здесь не завела.

Прогулялись по городу, пообедали, снова побродили, наговорились вдоволь и пригласили с собой на званый ужин к Диего.

Злата, конечно, слышала о таком доме и рассказала о слухах, что дон Диего Гарсиа был очень влиятельным в городе человеком, помогал многим, кто просил о помощи. И странным образом распознавал мошенников, приходящих к нему с протянутой рукой, а на самом деле пытающихся нажиться на добром сердце. Таких всегда выпроваживал. Многие из них пытались отомстить или просто ограбить. Но ни одному человеку почему-то никогда это не удавалось, несмотря на то, что дом не особо охранялся. Каким-то невообразимым для горожан образом в нужный момент всегда рядом с домом оказывалась полиция, предупреждая любые противоправные действия. Об этих историях в городе ходили легенды. Местные решили, что сам Бог охранял Диего. И любым залетным гастролерам быстро объясняли, что соваться в этот дом не стоит. Тем более, что реально нуждающимся Диего помогал всегда. Устраивал благотворительные вечера, собирая деньги на нужды не только живущих в его городе, но и в окрестностях.

Поговаривали, что он мафиози, но на самом деле, считала Злата, скорее всего просто удачливый бизнесмен с обширными связями, потому что умел помогать не только бедным, но и всем, попавшим в сложные ситуации.

А лет 15 назад что-то случилось в его жизни, и он закрылся на своей вилле, только изредка выходя в театр или на какие-то большие городские праздники.

Все дела передал управляющему, перестал лично встречаться с просителями. Слухи о том, что он кому-то помог материально, затихли, но стало появляться все больше рассказов и из настоящего, и из прошлого, что он спасал людей от самоубийств, каким-то невероятным способом прозревая о наступающей беде.

Услышав о возможности попасть в такой дом, Злата очень удивилась, немного воспрянула духом и, попросив дать ей время подготовиться к такому событию, исчезла на пару часов.

Гости собирались неспешно. По всему было видно, что к дону Диего все они относились с неподдельным уважением, и поэтому каждый хотел выказать свое почтение личным приветствием и хотя бы несколькими минутами общения…

Народу пришло много. Между собой люди шептались, что, по всей видимости, старик воспрял духом после возвращения сына и, видимо, решил передать ему все дела и свое немалое состояние.

Играл местный неплохой оркестрик. Злате организовали место за столиком Глафиры и Викентия. Четвертый стул напротив четвертого комплекта столовых приборов оставили пустующим.

По всему было видно, что всех ожидала театральная постановка. Хорошая музыка придавала вечеру торжественности и, казалось, обещала что-то выдающееся.

Злата была в восхищении и от новых друзей, и от вечера.

Испанец подошел к столику, когда начало смеркаться.

– Викентий, мне кажется, она должна была с вами договориться о нашем с ней разговоре один на один, иначе, я думаю, она не пришла бы сюда. Я прав? Я украду ее на полчасика?

Викентий, набрав полную грудь воздуха и сдерживая эмоции из последних сил, молча кивнул.

Глафира направилась за Фернандо, Викентий взял ее за руку, пытаясь задержать. Глафира обернулась и взглядом попросила: Не надо!

Викентий отпустил.

– Напьемся? – спросил Викентий Злату, подозвал официанта и заказал рома себе и вина Злате.

Фернандо взял Глафиру за руку и повел вглубь роскошного испанского сада.

В беседке, где был накрыт простенький стол с цветами, вином и фруктами, Фернандо сказал:

– Я прошу тебя на прощание сыграть со мной в игру. Ты ведь пришла попрощаться, так?

Глафира утвердительно кивнула, внимательно вглядываясь в собеседника и стараясь не делать лишних движений, чтобы не вызывать ненужных им обоим эмоций.

– Хочу встретиться с тобой как будто впервые. Будто не было поясов со взрывчаткой, словно я не хотел тебя убить, будто не отказался на тебе жениться. Как будто впервые. Пожалуйста!

Фернандо сложил руки в умоляющем жесте и улыбнулся.

Глафира, едва улыбаясь, согласно кивнула в ответ.

– Фернандо, – протянул руку для знакомства испанец.

– Глафира, – широко и радостно улыбаясь, ответила Глафира.

– Один бокал вина, ничего не значащий разговор об Испании, и я тебя отпущу, хорошо? Если не захочешь, больше никогда не появлюсь в твоей жизни. Будто мы встретились впервые, мило поболтали и просто разошлись друзьями. Ладно?

Глафира, улыбаясь, кивнула и взяла бокал из рук Фернандо.

– Как тебе Испания? – поинтересовался Фернандо, чокаясь с Глафирой и делая один глоток.

– Очень мило, только знаешь… – усмехнулась Глафира, – люди, которые не хотят жить и встречаются на каждом шагу, немного мешают наслаждаться новыми впечатлениями, и ощущаешь себя как дома, потому что всегда на работе.

– А я даже не помню тех времен, когда был не на работе. – отозвался Фернандо. – Отец из Скорой. Всегда таскал меня с собой и очень рано настоял на том, чтобы я начал работать. Я всегда на работе. Но сколько себя помню, никогда не встречал кого-нибудь, похожего на тебя. Не уверен, что я бы справился с таким, как я сам. Там, в Париже, действительно нужна была женская хитрость. Я бы действовал грубее и проще. В общем, я хотел сказать тебе спасибо, что ты меня спасла. Жизнь стоит того, чтобы ее жить! Мне кажется, если бы ты появилась в моей жизни чуть раньше, я бы никогда не смог так поступить…

Фернандо поставил свой бокал, взял бокал у Глафиры и тоже поставил обратно на стол.

Глафира смотрела молча и улыбаясь.

– У меня еще одна просьба! Если мы больше никогда не увидимся, можно я на прощание один раз тебя обниму? Просто, по дружески, без намеков. Просто обниму…

Глафира, улыбаясь, молча качнула головой в знак согласия.

Она раскрыла руки, и Фернандо заключил ее в свои объятья.

Тело Глафиры ответило легкой дрожью на этот странный, непрошеный контакт.

Она резко отпустила руки, отбросила Фернандо и закричала:

– Зачем? – отшатнувшись и сползая по стеночке беседки с горестным видом, опустилась на пол.

– Это месть, моя дорогая! – спокойно прищурившись, улыбнулся испанец. – Ну, или подарок, как хочешь!

Я теперь пообещал тебе остаться с тобой до того момента, пока ты не откажешься от своего, разрушающего тебя, желания покончить с этой жизнью, каким бы легким и незначительным это желание тебе сейчас не казалось. Я прошел через это! Я тоже думал, что для работы использую это один раз и потом избавлюсь! Не тут-то было! Ты видела, до чего я дошел и куда меня это привело! Рассказывай! – почти приказал испанец.

Глафира сидела в вечернем платье на полу беседки, прислонившись к ее стенке. Из глаз текли слезы.

– Поднимайся, садись в кресло, пить больше нельзя. Говори, почему тебя зацепило, в чем нашло отклик, почему не пронесло мимо? – серьезным тоном без тени влюбленности чеканил каждое слово работник Скорой.

Глафира молча сидела, руками закрывая глаза, и не могла произнести ни слова. С виллы слышалась музыка, оркестр играл что-то красивое, медленное и классическое. От этого становилось еще хуже.

Она ясно осознавала, что никогда в жизни не захотела бы рассказывать никому, что чувствует и почему. А это чувство, когда напротив теперь сидит человек, который ей действительно нравится и, как сказал Викентий, находится с ним на одном уровне ее счастья, но теперь готовый слушать ее боль, а главное, освободить ее от нее, – это злило и выносило мозг. Он поймал ее в ловушку, точно так же, как она поймала его тогда, в посольстве. Ни один работник Скорой теперь не имел права без согласия Фернандо работать с ее нежеланием жить.