– Г-где… – Говорить было трудно.

Мужчина перевел взгляд с экрана мобильного на него.

– Очнулся? – спросил он сочувственно и в то же время раздраженно и подошел ближе.

– Где я? – повторил Кидон.

– Где ты? Разобраться бы сперва, кто ты. А впрочем, ладно. Давай сперва оглядимся, а потом выясним, во что ты влип.

– Г-голова болит, как будто проломили…

Мужчина осмотрел его затылок и потрогал волосы пальцами.

– Вроде засохло… Если есть кровь, значит, проломили… Хотя не, кровить и царапина может. Сама черепушка-то, похоже, цела. Да и кровь уже не течет.

– Дайте воды.

– Не слишком ли ты раскомандовался для похищенного? Вода потом. Скоро с тобой придут поговорить. Не хочу потом выслушивать, что зря воду потратил. Давай так. Почавкай, и появится слюна. Вот так. – Мужчина зачавкал. – Мне аж самому пить захотелось.

Кидон больше не стал ничего говорить. Разговор с мужчиной ничем ему не помог. К тому же в фильмах болтуны часто оказываются жестокими безумцами. Лучше его не злить. Кидон постарался мысленно восстановить ход событий. Он выпил с Сочжуном и шел домой. Слушал музыку, песня закончилась, он услышал свист ветра и потерял сознание. Похоже, времени прошло не слишком много. На улице все еще темно, алкоголь пока не выветрился. Зрение постепенно приходило в норму, и он смог наконец осмотреться по сторонам. Кидон был в своей собственной студии.

К нему подошел мужчина с заостренным, выдающимся вперед подбородком и взглядом как у хищника. Он был таким здоровым, что его голова казалась необычно маленькой. Когда он приблизился, стало ясно, что это Мусорщик. Будучи стирателем, Кидон не мог его не узнать.

– Ли Кидон? – обратился к нему Мусорщик.

– Кажется, я вас знаю. Вы Ди Эм? – подняв голову, спросил Кидон.

– Не люблю это прозвище.

– Тогда я буду называть вас Даст Мэн.

– Смотрю, ты здесь не в игрушки играешь, раз знаешь, кто я.

– Похоже, что не в игрушки, раз и вы меня знаете.

– Так уж вышло.

– К-какое-то неловкое получается знакомство. Можно спросить, п-почему меня держат тут связанным и д-даже воды не дают?

– Не дают? Эй, дай ему воды. Пусть промочит горло, ему еще говорить.

По указанию Мусорщика болтун подскочил с места и поднес к губам Кидона бутылку воды. В тихой квартире звук глотков отдавался эхом. Мусорщик взял стоявший в углу комнаты стул, сел перед Кидоном и жестом приказал другому мужчине выйти.

– Уютно тут у тебя.

– Ста-стараюсь.

– Чересчур стараешься, раз попался мне на глаза. И зачем? Ради денег? Или это профессиональный интерес?

– К-клянусь больше не п-попадаться вам на глаза. Буду сидеть ниже плинтуса.

– Поздняк метаться. Пролитой воды не соберешь. Если случилось раз, значит, будет и другой.

– И что же делать?

– Сделаем так, что тебя больше никто не увидит.

– К-как?

– Не так, как ты думаешь. Обо мне ходят разные слухи, мол, я людей убиваю, но я не такой человек. Просто спрячу тебя, пока все не закончится.

– Спрячете?

– Тебя в последнее время так сильно интересовали Хам Хун и Хам Тонсу… Знаешь, почему знак вопроса такой формы? Это рыболовный крючок, который отлавливает чересчур любопытные рты. Отправлю тебя в одно тихое местечко. Но сначала задам пару вопросов.

– Я б-больше ничем не буду интересоваться. П-пощадите, пожалуйста.

– Кто на самом деле велел тебе за мной следить?

– На самом деле?

– Да.

– Мои принципы не позволяют мне раскрывать личность заказчика…

– Чего это ты перестал заикаться? Притворялся, что ли? Отвечай честно.

– Я з-заикаюсь, когда мне надо думать над ответом и п-подбирать слова, но не к-когда я называю абсолютную истину или заготовленную информацию.

– Неплохая отговорка.

– Спа-спасибо.

Мусорщик встал со стула и осмотрел студию. Декора почти нет, полки в шкафу уставлены книгами. Они были рассортированы по темам, каждая секция подписана: «Смерть», «Загробная жизнь», «Душа» и так далее.

– Смотрю, ты много читаешь.

– Это хо-хобби.

– Много знать – не к добру. Читай лучше какие-нибудь романы.

– Романы я тоже читаю.

– Когда-то давно, когда я работал стирателем, один заказчик попросил меня удалить кое-что после его смерти.

– Т-трудное дело.

– Так и есть. Нужно следить за жизненными показателями клиента, а потом успеть удалить объект до появления полиции, журналистов и прочих назойливых мух.

– З-зато платят неплохо.

– Это верно. Там был всего один ящик. Его ни за что нельзя было открывать. Но я попался на рыболовный крючок своего любопытства. Если бы я мог вернуться в прошлое, то вернулся бы в тот день и стукнул себя по затылку.

– Что б-было внутри?

– Что б-б-было внутри, говоришь? Зеро.

– З-зеро? То есть ничего?

– Ага, ничего. Каким бы большим ни было число, помноженное на ноль, оно все равно будет равняться нулю.

– Я не совсем вас п-понимаю.

– После того как я открыл тот ящик, я уже не мог продолжать жить как обычный стиратель. Назад дороги не было. Вижу тебя и вспоминаю себя прежнего, даже байки потянуло рассказывать. Знаешь, почему меня называют Даст Мэн?

– Н-нет.

– Выходит, даже в среде стирателей не все об этом знают… Что ж, это радует.

– Я всегда хотел с вами встретиться. Своими глазами увидеть, как исчезают предметы.

– Судя по тому, что ты не заикаешься, это абсолютная истина.

– Я восхищаюсь вашими способностями.

– Я был вовлечен в заговор. Клиент, который просил меня о посмертном стирании, сам был стирателем. Он знал, что я загляну внутрь, и передал мне свое проклятие. Как наследство.

– Разве это п-проклятие, а не способность?

– А ты хотел бы его получить? Хочешь, передам?

– А можно?

– Если бы это было возможно, я бы давно его на кого-нибудь перекинул, – усмехнулся Мусорщик. – Стирателем может стать только один из миллиона человек. Это люди, которые с самого детства теряют или ломают все, что попадает к ним в руки. Такую способность не каждому можно передать.

– Может, я тоже такой человек. Мне тоже в детстве говорили, что у меня руки не из того места.

– Нет, ты не такой. Не думай об этом и живи своей жизнью. Спросишь, откуда я знаю? Я знаю всех настоящих стирателей. А ты продолжай стирать своими способами, воровать вещи и избавляться от них. И будешь жить долго и счастливо.

– Значит, я в-всегда буду ненастоящим стирателем? У меня нет… Нет никаких шансов?

– Настоящий, ненастоящий – какая разница? Все живут своей жизнью. Думаешь, здорово, когда все вокруг тебя исчезает? Думаешь, весело избавляться от улик? Стирать следы аварии, виновник которой куда-то сбежал, – это, по-твоему, весело?

– Тогда почему вы этим занимаетесь?

– Я больше ничего не умею. Просто зарабатываю тем, что делаю лучше всего.

Мусорщик повысил голос. Он покачал головой, будто жалел о сказанном. Может, не хотел вспоминать о своей жизни. Может, жалел, что нельзя вернуться назад во времени и исправить прошлое.

Кидон не знал, что сказать.

– Я задам тебе последний вопрос. Ответишь на него честно?

– Д-да, конечно. Я в-все расскажу, честно, ничего не скрывая, – сбивчиво ответил Кидон.

– Раз ты не можешь раскрыть личность, то давай я спрошу, а ты ответишь мне «да» или «нет». Пойдет?

– А?

– Не «а», а «да». Неважно, будем считать это согласием. Правильно?

– Н-нет. Я не…

– Хорошо, «нет» мы тоже отрепетировали. Теперь задаю вопрос. Эту работу тебе поручил писатель по имени Кан Чхиу?

– Н-не…

– Подожди. Сначала подумай немного. От твоего ответа зависит, как все разрешится – легко или не очень. Тебе решать. Но если вдруг твой ответ направит меня не туда, если ты потратишь мое время, тебе придется иметь дело с очень злым и жестоким стирателем. Уяснил?

– Но мы же к-коллеги…

– Ты же сам сказал, что не все стиратели одинаковые. Ну так что? Тебя нанял Кан Чхиу?

– Пощадите, пожалуйста.