– Чаин.

– Да, Чхиу.

– Я сейчас очень зол. Во-первых, меня злит, что ты хотел меня обмануть.

– Знаю. Прости меня, пожалуйста.

– Во-вторых, ты знаешь, через что мне пришлось пройти, знаешь, как я к этому отношусь, и все равно просишь что-то стереть… В голове не укладывается. Тебе настолько на меня наплевать?

– Чхиу, я все понимаю, но у нас проблемы. Похоже, что председатель сперва узнал про стирание, а потом вышел на нас. Он якобы сделал нам предложение, но на деле это самая настоящая угроза. Если сделаем, как он говорит, все разрешится. Это правда в последний раз.

– Чаин, ничего не бывает в последний раз. Разве не очевидно, что если мы согласимся, то он почувствует нашу слабость и попросит снова? Об этом ты не подумал?

– Нет, это действительно последний раз. Все по-честному. Председатель Хам Хун тоже должен быть осторожен, потому что иначе уже мы почувствуем его слабость. Сам понимаешь, нам ничего не остается, кроме как играть на слабостях друг друга. Поможешь?

– Я закончил интервью с Хам Тонсу, но чувствую, что что-то здесь не так. Чего-то не хватает. Он был честен, без колебаний отвечал на все вопросы, но чего-то все равно недостает. Либо он сам не знает, во что ввязался, либо тщательно скрывает.

– Мне мало что о нем известно.

– Для начала потяни время.

– Для чего?

– Сам сказал, под нас копали. Значит, и нам тоже нужно больше про него разузнать.

– Осторожно. Сам знаешь, что Хам Хун за человек.

– Знаю. И так было понятно, но после разговора с его сыном все стало еще яснее. Я сам тебе позвоню.

Кан Чхиу открыл дверь и уже собирался выйти, но вдруг передумал, вернулся обратно и взял со стола свой роман. Ян Чаин открыл рот, будто хотел что-то сказать, но Чхиу не собирался его слушать. Громко хлопнув дверью, он вышел из кабинета.

Нужно было что-нибудь придумать. Думай! Думай! Придумай хоть что-нибудь! Надев бейсбольную перчатку, Кан Чхиу перекидывал мяч из руки в руку. Эта привычка появилась у него еще в детстве. Ему казалось, будто, хватая мяч, он ловит еще и собственные мысли. Стоило мячу коснуться его ладони, как в голове тут же появлялась ниточка мысли, за которую Чхиу мог ухватиться. Причина, по его мнению, могла быть в том, что бейсбольный мяч тоже прошит нитками. В детстве ему не с кем было поиграть в мяч. Пока другим детям мячик кидали отцы или братья, Чхиу играл в одиночестве, кидая мяч об стену. Это похоже на разговор с самим собой. Говоришь и сам себе отвечаешь, кидаешь и ловишь, выдвигаешь идею и сам же ее критикуешь.

Кан Чхиу специально оставил пустой одну из стен в кабинете на третьем этаже. Ему нравилось время от времени бросать в нее бейсбольный мячик.

– Вам нужен партнер для игры? – стоя в дверях, спросила Ису.

– Уместно ли желать вам приятного пробуждения, если вы не совсем спите? – Чхиу поймал мяч в перчатку.

– Можете пожелать мне приятного возвращения в реальность.

– Интересное выражение. Сразу видно, что вы много читаете в последнее время. Умеете играть?

– Я раньше профессионально играла в бейсбол. Не упускала ни одного мяча… Вру. Наверное, по мне и так видно. Я даже мяч в руках не держала ни разу.

Чхиу бросил ей мяч. Ису потянулась за ним, но поймать не смогла. Мяч несколько раз отскочил от пола и прикатился обратно к Чхиу.

– Какая необычная техника.

– Мне кажется, это растение уже погибло. – Ису указала на асплениум на подоконнике.

– Думаете, погибло? – Чхиу обернулся.

– Если честно, я не разбираюсь в растениях.

– Я регулярно его поливаю, но ничего не выходит. Похоже, у меня нет таланта к садоводству.

– Бывают такие люди.

– Какие? Разрушающие все, к чему прикасаются? Стирающие все на своем пути?

– На что вы так злитесь? У вас на лице столько всего написано: тревога, опасение, страх, конфликт. Это вы так за растение переживаете?

– Вы, оказывается, не только другой слой видите, но и мысли читаете?

– Я образно… Я не имела в виду, что у вас на лице написаны слова, просто… Они хорошо описывают ваше выражение лица…

– Я понял… У вас есть время?

– Хотите мне что-то сказать?

Ису вошла в кабинет и села на синий диван. Ее взгляд, даже скрытый под очками, выражал готовность выслушать. Чхиу постарался придумать, с чего начать. Находить начало и конец чужих историй оказалось гораздо проще, чем проделать то же самое со своей. Он решил пропустить вступление и сразу перейти к сути.

– Вы когда-нибудь слышали, чтобы стирали людей? – с напускным равнодушием спросил Чхиу.

– Вы имеете в виду трупы людей? – удивленно переспросила Ису.

– Нет. Людей тоже можно отправить на дополнительный слой.

– Живых людей?

– Как раз по этой причине вы мне и нужны. Я могу только перемещать вещи на дополнительный слой, но не видеть их. Я не знаю, что случается с людьми, когда их стирают. Остаются ли они в живых. Вы никогда не видели на дополнительном слое людей? Тех, кого нет в реальности?

– Нет, никогда. Может быть, я не видела, потому что не хотела.

– А вам нужно захотеть, чтобы увидеть?

– Конечно. Мне нужно сосредоточиться на вас, чтобы увидеть ваш дополнительный слой.

– Если ваши способности связаны с силой желания, то как вы можете быть уверены, что все эти вещи действительно существуют? Может, вы видите не реальные объекты, а только то, что сами создаете в своем воображении?

– Может быть. А может, и нет. Я же смогла увидеть помаду, которую вы стерли, значит, я могу видеть то, что вы переносите на дополнительный слой.

– Верно. Помада была настоящей.

– Настоящий – понятие растяжимое.

– Очень тяжело смотреть на то, как вещи, к которым я прикасаюсь, исчезают одна за другой. Сначала я даже поверить в это не мог. Разве не смешно? Стоит мне сосредоточиться на чем-то, проникнуться эмоциями – и эта вещь тут же исчезает. Что за нелепая участь? Я хотел сохранять то, что мне нравится. То, что любишь, нужно оберегать. Со временем я перестал что-либо любить.

– Как вы поняли, что вы стиратель?

– Моя история похожа на вашу. Со мной творилось что-то невероятное, и я начал искать ответы. Почему вещи исчезают? Что со мной происходит? Я перерыл горы материалов и наконец выяснил, что я стиратель. Говорят, на миллион человек приходится один стиратель. Большинство стирателей умирают, так и не узнав, кто они. Просто всю жизнь жалуются, что ломают или теряют все, что попадает к ним в руки.

– Может, лучше и не знать.

– Согласен. Я тоже так думаю. Если не знаешь, есть шанс прожить счастливую жизнь.

– Я впервые слышу, что человека тоже можно стереть.

– Десять лет назад я познакомился с одним человеком. Он знал, что я стиратель, расспрашивал меня о том о сем, а потом протянул мне книгу. Это было что-то вроде кодекса стирателей. Там было сказано, что истинное предназначение стирателя не в том, чтобы удалять предметы, а в том, чтобы перемещать людей в другое измерение. Но сделать это не так-то просто. Для этого нужно полностью выслушать его историю. Нужно знать про него все, понять его, прочувствовать все его эмоции, и только тогда его получится стереть.

– Значит, чтобы стереть человека, надо все о нем знать?

– Все узнать невозможно, но не должно быть никаких неточностей.

– И скольких вы уже стерли?

– Пятерых.

– И всех успешно?

– Не знаю. Может быть, мне удалось переместить их в другое измерение, но в реальности они все просто пропали без вести.

Кан Чхиу тяжело вздохнул. Ему впервые представилась возможность поделиться своими переживаниями. Завершив тяжелый разговор, он почувствовал, как по телу прокатилась волна жара.

– Кто-нибудь, кроме вас, об этом знает?

– Да. Есть еще один человек. Директор издательства. Он и находит желающих. У него обширные связи.

– Он приводит людей, а вы отправляете их в другое измерение? Вот почему вы анонимно пишете биографии? Вам все равно приходится выслушивать множество историй. А так можно убить двух зайцев одним выстрелом.