– Представьте, что пишете свою биографию. Расскажите мне историю молодого предпринимателя Хам Тонсу.

– Что же рассказать?.. Я мало что сделал в качестве молодого предпринимателя. Я недостаточно еще пережил, чтобы писать автобиографию. Хотя, пожалуй, жизнь не молодого предпринимателя, а человека Хам Тонсу была довольно увлекательной.

– В каком плане?

– Вы же здесь не для того, чтобы потом настучать старику на мою личную жизнь?

– Мы не будем ничего публиковать без вашего утверждения. Вы получите финальный вариант, и, если что-то в нем вас не устроит – я перепишу. За это можете не волноваться.

– О, это отлично. Книга будет в основном обо мне?

– Конечно. Расскажите мне о самом увлекательном событии в вашей жизни за последнее время.

– Ничего, если я буду рассказывать про что-то незаконное? Вы же… Как это называется, когда рассказываешь священнику всякие тайны?

– Исповедь.

– Точно. Вы же сохраните все в тайне, как на исповеди?

– Если бы я не умел хранить секретов, то не смог бы заниматься своим делом.

Хам Тонсу тревожно кусал губы, размышляя, можно ли доверять этому человеку и если да, то насколько.

– Вы когда-нибудь принимали наркотики? – осторожно спросил он, будто тема не покажется такой громкой, если говорить о ней тихим голосом.

– Конечно, каждый день.

– Каждый день?

– Писательство очень похоже на наркотик. Знаете, что между ними общего?

– Нет. Что?

– Есть три пункта. Во-первых, есть те, кто ни разу не пробовал, но нет тех, кто пробовал только один раз. Во-вторых, пристрастившись, люди хотят сбежать от реальности и погрузиться в выдуманный мир. В-третьих…

– Можно я попробую угадать?

– Попробуйте.

– А подсказка будет?

– Я намекну.

– Эх, я не очень хорошо понимаю намеки.

– Это связано с частью тела.

– Часть тела… Часть тела зависит от наркотика. Что-то нюхают, что-то колют, что-то глотают, что-то курят…

– Вы слишком профессионально к этому подходите. Дам еще одну подсказку. Шприц.

– Шприцы имеют какое-то отношение к писательству? Если наполнить шприц чернилами, то им можно писать. Нет? Тогда… Если сильно переутомиться, можно попасть в больницу, где вам поставят капельницу?

– Почти горячо.

– Сдаюсь. Расскажите.

– От этого страдают запястья.

– Почему?

– Если много писать, то они устают, если много колоться, то…

– Хорошо, я понял, не надо дальше объяснять. Так себе загадка.

– Это и не было загадкой. Вы сами захотели отгадать.

Хам Тонсу скорчил обиженную мину и налил себе виски. Одного взгляда на то, как он это делал, хватало, чтобы догадаться об алкогольной зависимости. Он смотрел на янтарную жидкость в стакане так, как обычно смотрят на любимого человека.

– Выходит, вы все-таки пробовали наркотики? Иначе откуда бы вы знали, что у них общего с писательством?

– Для этого не обязательно пробовать.

– Так неинтересно. Как же вы будете слушать мою увлекательную историю?

– Давайте считать, что пробовал. Нет, не так. Я постоянно употребляю. Я наркоман. Поэтому ношу одежду только с длинными рукавами.

– Другое дело.

Хам Тонсу разом осушил полстакана. Звук глотков эхом разнесся по просторному помещению. Виски не случайно имеет тот же цвет, что и топливо. Когда алкоголь распространился по телу Хам Тонсу, он тут же почувствовал, как заводится его внутренний мотор, и заговорил:

– Мне было десять. Старик отвел меня в зоопарк. Там я увидел одного кенгуренка. Сотрудник зоопарка носил его на себе в специальном кармане. Выглядело очень странно. Куда делась мама-кенгуру? Почему его воспитывает человек? Я спросил отца, но он тоже не знал. Вдруг детеныш начал пинаться. Так сильно, что сотрудник больше не мог нести его и выпустил. И тут кенгуренок вдруг подошел ко мне. Как же я тогда испугался! Вы, наверное, и не видели их никогда. Они такие странные. Морды вроде симпатичные, но ноги мускулистые, а ручки тонкие и короткие. Если бы инопланетяне существовали, то выглядели бы именно так. И вот ко мне скачет этот кенгуру. Отец меня тут же обнял и оттащил назад. Подбегает сотрудник и забирает кенгуренка с собой. Это был самый увлекательный момент в моей жизни. С тех пор я больше не был в зоопарке. Старик был занят разводом и новым браком, у меня начался переходный возраст. Мачеха оказалась странной. Так и закончилось мое детство.

– Увлекательно, – сказал Кан Чхиу.

Он правда так считал. Истории, которые люди вытаскивают из глубины своих воспоминаний, всегда были очень живыми. Это неповторимый опыт, неповторимое чувство, неповторимая история.

– Да, забавно. До сих пор помню этого кенгуренка, как мы встретились с ним взглядом.

– Детеныш, который однажды выпал из маминой сумки, больше не может в нее вернуться.

– Что?

– Такие повадки у кенгуру. Если кенгуренок выпадает из сумки, мама-кенгуру перестает о нем заботиться.

– Правда? А вы-то откуда знаете?

– Из документального фильма.

– Вот как? Получается, у нас с ними много общего!

Хам Тонсу допил оставшийся виски. Он все думал о кенгуру. О том, что издалека они похожи на мышей, а вблизи – на динозавров. Хам Тонсу налил себе еще, снял пиджак и повесил на спинку дивана. За окном жилые дома приветствовали ночь мерцающими огнями.

– В каком возрасте вы впервые осознали, что родились в богатой семье? – спросил Кан Чхиу, открывая ноутбук.

– Это было… – Подавшись вперед, Хам Тонсу начал свой рассказ.

Председатель Пэ, это Ли Юнги. Не смог до вас дозвониться, поэтому оставляю сообщение. Я следил за Кан Чхиу в течение недели и заметил много странностей. Пару дней назад он всю ночь провел в офисе на втором этаже книжного магазина, принадлежащего его издательству. Я подсматривал за ним через окно, и, похоже, он что-то замышляет. Он разговаривал с мужчиной в костюме. Тот, по-видимому, какая-то серьезная шишка. Пахнет большими деньгами. Еще я долго следил за студией Кан Чхиу из интернет-кафе напротив, и знаете что? Он живет с какой-то женщиной! Я выяснил, что она работает в ночную смену в городском центре мониторинга. Может, она тоже как-то связана с исчезновением Со Хаюн? Это только предположение, но интуиция мне подсказывает, что они сообщники. Я тут купил себе новое оборудование, теперь смогу издалека подслушивать разговоры.

Одно я знаю совершенно точно: писать Кан Чхиу почти не пишет. Из интернет-кафе мне как раз видно его кабинет на третьем этаже, его рабочий стол. Но за всю неделю я ни разу не видел, чтобы Кан Чхиу за ним сидел. Может, он зачем-то прикрывается личиной писателя? Но это мне еще только предстоит проверить. Надеюсь, скоро все встанет на свои места. Восстановление данных на ноутбуке займет еще какое-то время. Если узнаю что-то еще, сразу сообщу.

Чо Ису даже вечером не снимала солнцезащитных очков, из-за чего всегда выделялась в толпе. Именно поэтому она была рада перебраться ближе к работе. На нее косились пассажиры автобусов и метро, с недоумением смотрели прохожие. Она терпеть не могла лишнее внимание, но невольно привлекала его к себе.

Очки служили Ису своего рода фильтром. Они защищали глаза от чрезмерных объемов информации. Она не снимала очков даже на работе в центре наблюдения, но там это никого не удивляло. Многие сотрудники надевали очки, чтобы не утомлять глаза во время длительной работы за компьютером, поэтому Ису ничем не выделялась. Здесь она выглядела как обычный человек.

Каждую ночь, садясь перед монитором, Ису испытывала чувство умиротворения. На экране мелькали номерные знаки автомобилей. Ей казалось, что она может спрятаться в потоках людей, машин и данных. Никто из сотрудников не терял самообладания, несмотря на угнетающе огромные объемы информации на мониторах. Наоборот, все очень старались. Не упустить ни одного правонарушения – задача не из легких, но только для обычных людей. Ису же справлялась с ней без проблем.