– Я думал, мы говорим о вине. Хотя это почти то же самое.

– Я попробовал. Это вкусное вино. Хорошее. Нет, пожалуй, одно из лучших. Можно будет попросить завернуть остатки с собой? У меня дома есть мармеладки, с которыми я его с удовольствием допью.

– Забавный вы человек. – Хам Хун рассмеялся. – У вас получается неплохой фундамент.

Председатель улыбнулся, сделав глоток вина. Он смотрел на Кан Чхиу так, словно тот был увлекательной головоломкой. Разгадывал его, как кроссворд.

– Больше не буду ходить вокруг да около, а спрошу прямо. Почему вы обратились к стирателю? – отставив бокал, спросил Чхиу.

– Чаин сказал, что объяснять причину необязательно. Но я объясню.

Хам Хун впился пальцами в ножку бокала, и Чхиу представил, как эти пальцы сжимают его шею.

– Полагаю, он слишком вас боится и потому не всегда говорит правду. Вы представляете, что значит стереть кого-то?

– Если верить Чаину, то это способ сделать так, чтобы человек исчез без следа, но при этом не умер. Все довольны, все в выигрыше. Игра с ненулевой суммой.

– В нашем мире не бывает игр с ненулевой суммой, где все в равной мере довольны выигрышем. Хоть и хотелось бы в это верить. Мой клиент – тот, кого я стираю, поэтому для меня важнее его собственное согласие.

– С ним будет непросто.

– Значит, и со мной тоже будет непросто. Без его согласия это все равно что убийство. Неважно, куда он попадет – в рай или в другое измерение.

– А если я смогу вас убедить? Тогда сделаете?

– Меня тяжело убедить, но можете попробовать.

Хам Хун сделал глоток, не сводя глаз с Кан Чхиу. На его губах остались багровые следы. Он вытер губы салфеткой.

– Несколько месяцев назад мой сын угодил в аварию. В ужасную аварию. Сын тоже пострадал, но другому водителю было гораздо хуже. Он попытался вырулить, пробил ограждение и свалился вниз с холма. Сын был под кайфом. Девушка, которая была с ним в машине, скорее всего, тоже. Он сразу же сбежал. Не заявил об аварии, не попытался проверить, что с пострадавшим. Идиот. К счастью или к несчастью, но рядом не было ни камер, ни свидетелей. Я сразу ему сказал: «У тебя три свидетеля: небо, я и ты сам». Два человека, если не считать небо. А где два, там и двадцать, и тридцать… Я велел ему серьезнее относиться к расследованию, предупреждал, что полиция все выяснит, но он не слушал. Решил, что свалит все на девушку. Все равно машина на нее записана.

– Неправильное решение.

– Другого нет. Я-то знаю. Он за всю свою жизнь еще ни разу не принял правильного решения. И неправильного тоже. Он вообще ни на какие решения не способен.

– Достаточно смело для того, кто не умеет принимать решения. Но если он собирается свалить всю вину на…

– За этим стоит не он.

– И кто же?

– Сын связался с какими-то бандитами, чтобы замять дело. Они сразу поняли, какая ему цена.

– Цена?

– Он ничего из себя не представляет. Они выжмут из него все соки, а потом станут использовать, чтобы подобраться ко мне. Такой у них план.

– Но он же ваш сын…

– Вы сами сказали, что не бывает игр с ненулевой суммой.

– Не поспоришь.

– Кто-то один должен исчезнуть. Что вы скажете об этой ситуации?

– Если вы про нас с вами, то я согласен исчезнуть. Я пойду?

– Нет-нет, сидите, – рассмеялся Хам Хун. – Я про себя и сына. Как думаете, кому из нас лучше остаться? Вот список: слева причины, почему должен остаться я, справа – почему сын.

– Как-то несимметрично.

– Мне нечего написать справа. Не вижу причин, по которым исчезнуть должен я, а не сын.

– Довольно эгоистично…

– Все люди эгоистичны. Разница в том, насколько оправдан их эгоизм. Я всегда говорил, что передача бизнеса по наследству – это пережиток прошлого, управленческие навыки не передаются с генами, а развиваются собственным трудом. Чтобы быть готовыми к будущему, нам нужен профессиональный управленец, я так думаю. Я всего лишь хочу сохранить то, что построил. Сын с этим не справится.

– В этом вы правы.

– Эти бандиты им манипулируют. Наверное, это из-за них он так изменился. Все хуже и хуже. Его уже не исправишь. Я думал, как решить эту проблему без боли, без убийств, без лишнего шума, и узнал про стирателей. Как бы вы поступили на моем месте?

– Я – не вы. Но если вам правда интересно мое мнение, отвечу. Я бы старался его вразумить. До последнего.

– Вразумить, значит…

– Уговорить, если вам угодно, убедить, направить, объяснить. Называйте как хотите.

– И почему же тогда вы стерли свою возлюбленную? Со Хаюн, кажется?

– Что?

– Чаин рассказал.

– Чаин перешел все границы.

– Иногда их приходится переступать, чтобы узнать правду.

– Перейти границу – значит начать войну.

– Вы хотели отправить любимого человека в другое измерение, и я хочу отправить любимого человека в другое измерение. Не такая уж и большая разница. Я просто хочу разрешить все мирным путем.

– Разница огромная. Стереть человека – это не мирное решение проблемы. Вы неправильно поняли. Это крайнее средство, выбор меньшего из двух зол, когда вы стоите на краю пропасти.

– У меня и не осталось других решений. Должно быть, я слишком мягко выразился. Я стою на краю пропасти. У меня два варианта: либо умрет мой сын, либо я. С вашей помощью можно предотвратить и то и другое, найти лазейку. Чаин сказал, что те, кого стирают, обретают спокойствие.

– Он соврал.

– Соврал? Он сказал, что они отправляются в мир, где нет никаких тревог.

– Никто не знает, куда они отправляются. Я знаю только, что они исчезают из нашего мира и перемещаются в другой, но понятия не имею, насколько там спокойно. Я верю в это, потому что так сказано в «Откровении», но у всех разные представления о спокойствии.

Беседа напоминала борьбу ссирым[6]. Кан Чхиу и Хам Хун, подобно борцам, пытались пересилить противника и повалить наземь, только при помощи слов, а не рук. Поначалу Кан Чхиу побеждал, но стоило председателю упомянуть имя Хаюн, и он больше не мог сохранять хладнокровие. Ему хотелось бросить все и уйти. Он залпом опустошил бокал.

– Что есть спокойствие? Когда занимаешься бизнесом, о спокойствии приходится забыть. Постоянно возникают проблемы: то большие, то маленькие, то по моей вине, то по вине какого-нибудь стажера. Крайне редко случаются дни, когда ничего не происходит. Бывало, в такие дни я ложился ночью в постель и вдруг понимал: «Неужели сегодня без проблем?» Тогда я шел посмотреть на детей, пока они спят. Благодарил судьбу за спокойный день.

– Судя по тому, что вы стали вспоминать былые дни, разговор пора заканчивать. Напоследок скажу вам еще кое-что. Я все-таки попался на удочку и по вашей просьбе провел интервью с Хам Тонсу, но у меня возникла серьезная проблема. Чтобы стереть человека, нужно соблюсти два условия. Во-первых, он должен сам, от начала и до конца, ничего не скрывая, рассказать всю правду о себе. Во-вторых, он должен заранее знать, что его сотрут.

– Он что-то скрыл?

– Непохоже, чтобы он что-то скрывал, но в его рассказе не хватало одной важной детали. Он ничего не говорил об аварии, про которую вы мне рассказали. Без этого стереть его не получится. Если в истории не хватает важных деталей, то весь процесс обречен на провал.

– Первую проблему мы легко можем исправить. Вы можете сами спросить его об аварии. Но со второй ничего не получится. Он ни за что не согласится.

– Тогда ничем не могу помочь.

Кан Чхиу наблюдал за Хам Хуном. Переживания отца, который собирался отправить сына в другое измерение, отражались у него на лице. На лбу прорезалась глубокая морщина, свидетельство внутреннего конфликта. Выражение лица председателя пробудило в Чхиу старые чувства. Нелегко останавливать тех, кто стремится покончить с собой. Тот, кто потерял волю к жизни, найдет способ из нее уйти. Он вспомнил те несколько месяцев, что прожил вместе с Хаюн, и почувствовал, что задыхается. Вспомнил трепет их первой встречи. Хам Хун и правда выглядел как человек, стоящий на краю пропасти. У такого человека два варианта: либо броситься вниз, либо развернуться и бороться за свою жизнь. У того же, кто обнаружил такого человека, три варианта: пройти мимо, столкнуть его в пропасть или бороться вместе с ним. Кан Чхиу подумал о том, что написано в «Откровении стирателя». Кажется, существует четвертый вариант.