Аня бледнеет, а возмущенно оборачиваюсь на Тимура через плечо. Я не поняла. Он решил подкатить яйца к соседке в моем присутствии?

— Ты не в моем вкусе, — он окидывает побледневшую Наташу оценивающим взглядом, — Но почему бы мне для разнообразия не обратить на тебя внимание? как говоришь, тебя зовут?

— Никак, — сдавленно отвечает Наташа.

— Та я и думал, — обнажает зубы в презрительной улыбке и скрывается в прихожей.

— Это у него шутки такие, — Рома смеется и следует за ним.

— Отвратительные шутки, — едва слышно отзываюсь я.

— Согласна, — бурчит Наташа.

Но я понимаю раздражение Тимура. Он надеялся, что утром им удастся еще разочек, а, может, и не один, со мной поразвлекаться, а моя соседка испортила все их планы и спутала карты. Так что, все эти шутки идут от недовольства. Утро обещало быть томным, а на деле все свелось к молчаливому завтраку, к которому я, кстати, так и не притронулась, что, вероятно, тоже не понравилось капризному кулинару. Он ведь так старался.

— Ань, — хрипит Наташа, когда хлопает входная дверь, — во что ты ввязалась.

— В продажные отношения с бывшими одноклассниками, — подхватываю вилку и ковыряюсь в остывшем омлете. — Давай, поговорим о чем-нибудь другом. Например, о том, какая замечательная на улице погода и почему ты так рано вернулась.

— Вы предохранялись?

Поднимаю взгляд и замираю с вилкой у рта. Наташа слабо улыбается и шепчет:

— Поняла, это не мое дело, но… Если тебя втянули в проституцию… — она кутается в джемпер, — ситуации всякие бывают, Ань… В общем, — выдыхает и торопливо проговаривает, — важно думать о контрацепции и не водить клиентов туда, где ты живешь. Как-то так.

Я медленно моргаю и тихо отвечаю:

— Нет, не предохранялись...

Наташа тоже медленно моргает и спрашивает:

— Совсем?

— А можно как-то не совсем предохраняться? — шепотом и в панике уточняю я.

Дожила до двадцати пяти лет и считала себя невероятно разумной девушкой, которая всё на свете знает, а так опростоволосилась. Вот ничего в голове не щелкнула, когда легла в кровать с двумя мужчинами.

— Может, ты таблетки пьешь? — с надеждой тянет Наташа.

— Какие таблетки? Я девственницей была.

У Наташи брови на лоб ползут и глаза вот-вот выпадут и покатятся по столу от изумления. Я тоже, в принципе, готова выронить глаза. Какая я идиотка. Как я могла упустить такой важный момент?!

— И что теперь делать? — у меня руки трясутся.

— В аптеку бежать, а потом в венеричку, но это потом. Или требуй справку, что они чистые.

— А в аптеку зачем? — голос у меня севший и испуганный.

— За волшебной таблеткой, Ань, если не планируешь бебика, — Наташа криво улыбается. — Или планируешь?

Гипнотизирую белую таблетку в блистере. Рядом лежит длиннющая портянка с инструкцией по применению. Огромный список противопоказаний и побочек после приема. Вот почку брата пожалела, а теперь сама подвергну себя опасности ударной дозой гормонов.

Вот тебе, Аня, и взрослая жизнь, полная серьезных последствий и сложных решений, к которым я не была готова. У меня внутри такое опустошение, что даже сил на самобичевание нет. Я их все истратила в аптеке, когда покупала “волшебные таблеточки”.

Я не знаю, случилось ли зачатие этой ночью или меня пронесло, но у меня такое чувство, что я вот-вот лишу жизни несуществующего ребенка. Это глупо, наивной и нерационально. Вдруг я все-таки залетела?

Если так, то через девять месяцев мог бы родиться новый человек. Да, я не в состояни сейчас ему ничего дать. Я сама как неразумное дитя в двадцать пять лет, но… Это чувство не описать словами. Оно нелогичное и скребущее грудь острыми коготками разочарования. И разочарована я в первую очередь в себе.

— Анюта, — раздается голос Ромы за спиной, и вздрагиваю. — Ты мои ключи не видела?

— Какие ключи, Ром? — шепчу я.

— Обычная связка ключей.

— Нет, не видела.

Я оборачиваюсь. Рома опускается на колени и заглядывает под кровать:

— А вот они.

Какого черта? Я обескуражено до онемения. В комнату заглядывает Наташа и приваливается к косяку, скрестив руки на груди.

— Я только вздремнуть хотела, а он меня подорвал с кровати своим громким стуком. ты бы еще дверь попинал.

— В следующий раз так и поступлю, —бряцает связкой ключей, прячет их в карман и встает. — Ты бы не могла выйти.

— Нет, не могла, — Наташа пожимает плечами. — Тебе тут не притон. И где второго потерял?

Наверное, Наташа такая смелая, потому что Рома один и одет. Или же рьяно защищает территорию от посягательства моих “клиентов”. Я бы на ее месте тоже была очень недовольна, что соседка вздумала привести двух кобелей в квартиру. Рома вскидывает бровь и переводит взгляд на меня. Замечает на кровати инструкцию, вновь смотрит в мое бледное лицо и щурится.

— Что это?

Не дожидаясь ответа, обходит кровать и подхватывает инструкцию. Пробегает по ней глазами. Его лицо не выражает абсолютно никаких эмоций, будто он читает состав освежителя воздуха.

— Ну что, в курсе, что это? — с издевкой спрашивает Наташа.

— В курсе, — аккуратно складывает инструкцию по сгибам и поднимает колкий и холодный взгляд. — Сгинь.

Вот теперь Наташа бледнеет от его тихого и сухого голоса, но вскидывает подбородок, чтобы скрыть свою растерянность. Минутная игра в гляделки, и она сдается. Пятится и одними губами мне говорит: “Справка”. Прикрывает дверь, но неплотно. Между косяком и дверью остается щель в сантиметров пять.

— Уходи, Ром, — сжимаю в ладони пластинку с двумя таблетками.

Да, надо бы поднять вопрос о справке из венерички, как посоветовала Наташа, но у меня каша в голове. Вот и какая из меня проститутка после этого, если я не могу поднять животрепещущий вопрос? Сейчас и надо обговорить дополнительные условия сделки,которые подразумевают презервативы.

— Не самая полезная ерунда, — Рома отбрасывает инструкцию на стол.

— Да ты что? — я вскидываю бровь.

— Ага, — прячет руки в карманы и смотрит на меня.

Медленно моргаю. Неловкое молчание затягивается, и Рома недовольно цыкает:

— Мы в тебя кончили, да?

— Ты, мать твою, серьезно? — обескураженно шепчу я.

— И Тимур?

Я закрываю глаза. Господи, когда я успела так нагрешить, что меня лбом столкнули с не самыми умными представителями мужского рода? Хотя… подобное тянется к подобному. Чему я удивляюсь, я сама ночью пребывала в полнейшем отупении.

— Да, Ром, и Тимур в меня кончил, — я сглатываю кислую от злости слюну и открываю глаза. — Вы оба в меня кончили. И прости за подробности, но у меня вся промежность была в засохшей сперме.

— Я обычно не кончаю внутрь…

Раздается приглушенный смешок наташи, которая, похоже, стоит у двери и подслушивает.

— Ты сейчас пытаешься оправдаться? — в изумлении спрашиваю я.

— Нет, — пожимает плечами. — Мне казалось, я успел вытащить.

— Да твою ж дивизию, — из меня рвется короткий смешок.

— Значит, не успел, — перекатывается с пяток на носки.

Я медленно под немигающим и сверлящим взглядом вскрываю блистер и ноготком поддеваю таблетку.

— Я против, — неожиданно шепчет Рома и стервятником бросается ко мне, но я успеваю закинуть таблетку в рот.

С рыком давит пальцами на челюстные мышцы, но отрава проглочена, поэтому я покорно открываю рот и высовываю язык.

— Сука, — шипит в лицо и дергает за волосы, — ты нахрена это сделала?

— Уходи, Рома, — я щурю глаза. — До вечера еще далеко.

— Дрянь, — рывком и за грудки вынуждает встать и тащит прочь из комнаты.

— Оставь ее! — рявкает Наташа.

— Сгинула, стерва! — в ненависти рычит Рома и толкает меня на кухню.

Я приваливаюсь к стене, а Рома сует мне графин с водой:

— Пей!

Решил спровоцировать у меня приступ рвоты? Хмыкаю и прижимаю графин к груди:

— Ты, что, готов стать отцом?