С этими словами хозяин вышел из комнаты, предоставив возможность Наде в полном одиночестве вышагивать вокруг шеста. Интуитивно девочка догадывалась, что халтурить в этой тренировке не в ее интересах. Сначала Надя шепотом продолжила монотонный счет, но потом – когда сами ноги запомнили движения своеобразного танца – она продолжила ходить вокруг шеста в полном молчании; лишь периодически меняя направление вращения, чтобы не кружилась голова. Через небольшую дверную щель до девочки из общего зала доносилась музыка вместе с криками публики. И она, обладая музыкальным слухом, невольно подстроилась под ее ритм.

Только на какое-то время звуки из зала перекрыл разговор, который заставил замереть Надю на месте. Он звучал где-то совсем рядом; и, как показалось Наде, из кабинета напротив. Видимо двери там не были плотно прикрыты.

– А теперь – оральный! – чересчур громко требовал мужской бас.

– Пожалуйста, дяденька, не надо! – жалобно умолял голос какой-то девочки. – Я больше не хочу!

– Чего, дура, ломаешься? За все уплачено! – гневно возмущался мужчина.

– В чем дело? – и Надя узнала мягкий голос Вадима Петровича.

– Я ей сказал – чего ещё хочу; а эта стерва вдруг стала кочевряжиться!

– Успокойтесь, господин. Не надо нервничать, – мурлыкал голос Вадима Петровича. – Скажите, пожалуйста: Вас другая девушка может устроить?

– Да мне в принципе все равно – кто… Только пожевей!

– В таком случае, дорогуша, поправь-ка поскорей свою одежду и быстро вызови-ка сюда замену; а сама через часок приходи – знаешь куда.

На этом разговор прекратился; и Надежда продолжила свои тренировки вокруг шеста. Ноги ее становились все более устойчивыми, походка – уверенной. Однако, когда через пару часов хозяин вновь неожиданно появился в дверях комнаты и громко сказал: «три», девочка от неожиданности не удержала равновесие и упала, нечаянно сломав при этом одну из шпилек.

– Что же ты такая неловкая? – поднимая ее с пола за руку, заметил Вадим Петрович.

Встав на ноги, девочка не без труда на сломанном каблуке добралась до кушетки.

– Сними-ка босоножки, – предложил Наде мужчина и, присев с ней рядом, внимательно рассмотрел надломанный каблук, после чего спокойно отметил: – Завтра босоножку надо отдать в ремонт. А за всякую поломку имущества – здесь принято наказывать. Дай-ка мне свой поясок!

Сидя на кушетке, Надя протянула свой поясок Вадиму Петровичу и с изумлением увидела, как мужчина накрутил плетеную нарядную часть пояска на кисть правой руки, из-за чего тот прямо на глазах превращался в плетку с пятью ремешками. Вставая на ноги, хозяин мягким тоном предложил девочке:

– Возьми-ка шест двумя руками, – и нисколько не меняя тональность своего голоса, прочитал ей следующую нотацию: – Тебе, дорогуша, надо хорошенько запомнить закон: если ты пришла сюда, то замужество тебе уже не грозит! Просто отныне за свою еду и одежду ты будешь порой расплачиваться различными ударами судьбы. И поверь мне: удары по мягкой части тела – это самые нежные ее удары, – после чего уже более жестко добавил: – Поэтому начинай-ка привыкать! – и со всего размаха лишь пару раз крепко стеганул девочку по заду.

Ничто не прикрывало кожу – ни короткая кофточка, ни узкие лямки трусов. К тому же удары пояска жалили куда больнее отцовского ремня. Пять тонких ремешков дружно касались оголенных ягодиц, отчего те моментально порозовели. Однако Надя, почти не дергаясь – молчала и, прикусив до крови нижнюю губу, сумела мужественно вынесла эту короткую порку.

– Я вижу – у тебя есть терпение, – довольно отметил Вадим Петрович, закончив экзекуцию и возвращая девочке поясок. – А теперь, дорогуша, надень-ка поясок, отнеси босоножки Марго и оставайся с ней до конца рабочего дня.

Застегнув поясок на талии, и подобрав с пола сломанные босоножки, Надя вышла в коридор, откуда робко выглянула в общий зал. Увидев Маргариту в дверях напротив, она поманила ее рукой; а когда та подошла, девочка протянула ей свои босоножки. Рассмотрев сломанный каблук, женщина заметила:

– Надо Степанычу отдать на починку. Пускай немного подработает. А сама ты за это уже расплатилась?

Вместо ответа девочка лишь потерла двумя ладонями пострадавшие места.

– Хорошо, – сухо отметила Маргарита и, положив правую руку на плечо Нади, уверенно повела новенькую через весь зал вдоль стены за подиумом – где под быструю музыку выступала одна из девушек – до той самой двери, откуда она подошла к Наде. За дверью оказалась длинная узкая комната, почти вся завешанная различными нарядами. Тут были и меховые накидки, и шелковые платья, и разнообразное женское белье, и обувь. Все это было в таком количестве и такого качества, что перекрывало любой отдел универсального магазина той поры.

– Ну как тебе мое царство? – в шутку, но не без удовольствия, спросила Маргарита у девочки.

– Классно, – отметила та. Такой ответ явно пришелся по вкусу женщине, которая уже гораздо ласковей предложила:

– Проходи дальше.

И они в полумраке прошли мимо разноцветных костюмов в глубину комнаты, на свет настольной лампы, стоящей на углу небольшого столика.

– Ты что-нибудь сегодня ела? – поинтересовалась женщина.

– Дома только позавтракала, – откровенно ответила Надя.

– Тогда посиди тут. Я тебе что-нибудь принесу, – пообещала Марго и исчезла в полумраке гардероба.

А после того, как девочка перекусила парой бутербродов с колбасой, запивая их горячим чаем – приготовленным прямо тут, на столе, при помощи кипятильника – она, с разрешения Маргариты, присела на стул с внутренней стороны двери, чтобы скоротать время за наблюдением событий в общем зале.

Со своего места Надя хорошо могла видеть почти весь общий зал со столиками для посетителей заведения, среди которых не было ни одной женщины.

Мужчины, размахивая руками, громко разговаривали, кричали или даже свистели, стараясь переорать грохочущую музыку, и постоянно выпивали из бокалов, покупая их у мальчика с подносом. Это напоминало какую-то игру – поднос вот-вот должен был опрокинуться, но мальчуган с озорной улыбкой ловко продолжал его удерживать.

Около стойки бара суетилась девочка-официантка, которая, выходя навстречу вновь прибывшим посетителям, оставалась рядом с кассой. А другие девушки у шеста в такт громкой музыки поочередно выполняли различные телодвижения – постепенно и бесстыдно сбрасывая с себя все части яркой одежды. Но уходя с подиума, они всегда собирали свои наряды; одевая их к следующему своему выходу где-то за дверью, которая находилась прямо за подиумом.

Иногда, то одна, то другая из девочек забегали в гардероб. Здесь они бросали любопытные взгляды в сторону Нади, когда под собственные трусики надевали какую-то очень странную металлическую пластинку на цепях. А Маргарита тут же тщательно застегивала этот наряд на маленький замочек. Затем они исчезали за дверью напротив, откуда через некоторое время возвращались назад с тем, чтобы снять с себя цепи и приступить к своим обязанностям в общем зале.

Сама Марго весь вечер была рядом с Надеждой и покинула гардероб лишь один раз, когда на официантку надела цепи, после чего подменила ее у стойки бара.

За этими наблюдениями Надя провела добрых пару часов, пока не наступила глубокая ночь. Только после того – как посетители клуба покинули помещение, а охранник выключил музыку и почти полностью потушил свет в зале – Маргарита за руку привела новенькую в комнату для ночлега. Там женщина указала девочке на заправленную кровать в углу комнаты, и объявила:

– Вот тут будешь спать, – после чего вышла за дверь.

Присев на краешек указанной кровати, Надежда с интересом стала рассматривать обстановку комнаты. А там четыре кровати, на одной из которых сидела она – своими деревянными изголовьями упирались в стену, противоположную от входной двери; остальные три стояли вдоль стен. Рядом с входом довольно большой угол был отгорожен шторами, загораживающими часть единственного окна с жалюзи, за которыми виднелись металлические решетки. За шторами просматривался раскладывающийся книжкой диван. Завершал обстановку обшарпанный стол со стульями в центре комнаты.