Наконец, я нашёл своё купе и открыл дверь при помощи билета — он действовал как ключ-карта. Сев на бордовый диван, обтянутый пористой синтетикой, я откинулся на мягкую спинку, не забыв запереться.

Оставалось только дождаться отхода поезда. Он повезёт меня через океан подобно мифическому Левиафану. Наверное, я должен был чувствовать благоговение вроде того, что наверняка испытывал Иона, но мне хотелось только одного: отдохнуть, пока на меня не свалились военные. Я улёгся на диван, закинув руки за голову. Посадка закончится минут через пятнадцать — судя по тому количеству пассажиров, которое оставалось, когда я влез в контейнер.

Что я сделаю, если агент появится раньше, чем я встречусь с Рыбаком? Впрочем, такое развитие событий крайне маловероятно. Военные будут ждать. Так же, как и я. Только, в отличие от меня, они думают, что я еду к Григорию Дивову. И в этом мой козырь.

Поезд тронулся — это сразу почувствовалось, несмотря на его размеры. Я попытался расслабиться, ведь впереди — следующий этап моего существования. Эпоха, когда я стану подобен улитке, что таскает с собой весь свой скарб.

Человечек сидел на каменном шаре. Он был одет, как шут: ярко-синие штаны и куртка со шнуровкой, белая манишка, золотой колпак с бубенцами и расшитый бисером пояс. На ногах — мягкие остроносые туфли. В руке у него был бычий пузырь, наполненный горохом и привязанный к палке. Он слегка покачивал его, не сводя с меня фиолетовых глаз.

Я скользнул взглядом по лицу, намазанному белым гримом, и перевёл его на золотые пуговицы, инкрустированные бриллиантами. Их было не меньше дюжины на лацкане куртке и ещё столько же — на манжетах. В них отражалось яркое полуденное солнце, висевшее над ржаным полем, посреди которого я находился.

Вокруг человечка парили большие мыльные пузыри, внутри которых кувыркались причудливые создания, напоминавшие каракатиц, только с длинными, гибкими хвостами.

— Знаешь, кто я? — спросил человечек, нарушив тишину.

Его голос звучал, как музыка, и это впечатление усиливалось перезвоном бубенцов на шутовском колпаке.

— Нет, — признался я.

— Меня зовут Гипнос, я — бог забвения. Как ты сюда попал?

— Понятия не имею. Даже не знаю, где я.

— Ну, вообще-то ты здесь, — погремушка Гипноса описала плавную дугу, и горошины в ней издали сухой приглушённый стук.

— Я вижу сон. Мне ясно, что этого места не существует.

— Очевидно, так же, как и меня? — Гипнос раздвинул губы в улыбке. Зубы у него были ровные и белые — будто из фарфора.

— Само собой, — согласился я.

— А это, — Гипнос указал на парящие пузыри, — тогда что?

— Откуда мне знать? — я осмотрелся в нетерпении.

Вокруг было одно сплошное поле. Куда податься? Здесь не было никакого ориентира.

— Это воспоминания, — с улыбкой сообщил Гипнос и, протянув руку к одному из пузырей, заставил его лопнуть.

Заключённое в нём существо, освободившись, устремилось ко мне. Я передёрнулся от омерзения, когда оно запрыгнуло мне на ногу и стремительно перебралось на живот. Я машинально хлопнул по нему ладонью, чтобы сбросить, но оно исчезло, ввернувшись в мою плоть. Боли, как ни странно, я не почувствовал, зато в мозгу взорвался цветок белой астры: распустилось воспоминание о том, как я навожу прицел пулемёта на колонну партизан, идущую через мост. Раздался оглушительный грохот, из стволов вырвалось пламя, и люди посыпались в воду, нелепо кувыркаясь в полёте.

Гипнос покрылся серебристой жидкостью вроде ртути, нос у него вытянулся, став похожим на клюв цапли, глаза округлились, как окуляры осмотической маски, а за спиной развернулись огромные пёстрые крылья. Бог улыбнулся, демонстрируя тонкие и острые, как иглы, зубы.

Что-то вырвало меня из сна — и я благодарен, что бы это ни было. Открыв глаза, я несколько секунд соображал, где нахожусь.

В дверь постучали. «Началось!» — сказал я сам себе и поднялся, чтобы отпереть. Достал из кобуры пистолет и, проведя билетом по замку, открыл дверь.

В первый момент я не понял, кто передо мной, а затем отшатнулся.

Марина! Собственной персоной. На ней был тонкий серый комбинезон из дешёвой синтетики и резиновые шлёпанцы на босу ногу. На пальцах — розовый лак.

Коротко улыбнувшись, она вошла в купе — непринуждённо, словно мы расстались только вчера. В руках у неё был увесистый бумажный свёрток, который она протянула мне.

— Привет! Это для тебя.

— Что это? — ничего лучше этого вопроса в голову не пришло: я был слишком ошарашен, ведь её я ожидал увидеть меньше всего.

— Снаряжение для дайвинга. Плавать умеешь?

— Само собой. Но я не планировал нырять.

— Ты возьмёшь, или мне это так и держать?

Я убрал пистолет в кобуру и взял свёрток. Марина села на диван и сказала:

— Запри дверь, Амос. Наш разговор не для чужих ушей.

— Что всё это значит? — я бросил пакет рядом с ней.

Старался говорить спокойно, хотя сюрпризы меня уже достали.

— Куда ты едешь? — спросила Марина вместо ответа.

Я отрицательно качнул головой.

— Так не пойдёт, радость моя!

— Ты ведь отправился на встречу с Рыбаком, так? — она насмешливо прищурилась. — Можешь не отвечать, я знаю, что да. Так вот, планы изменились. На Майорке вы встретиться не можете, это слишком далеко. Военные не дотерпят — решат, что проглядели Дивова, и вы уже встретились. Они ведь считают, что вы ещё не виделись.

— С чего ты взяла, что…

Марина остановила меня взмахом руки. Довольно резким, надо заметить. Раньше я за ней такой прыти не замечал — ловко притворялась, стерва!

— Не забывай, кто тебя навёл на него. Я отведу тебя к Рыбаку. Но сойдём мы где-нибудь здесь.

— Мне так не кажется, — ответил я.

Марина удивлённо приподняла брови.

— В смысле? Думаешь, я не на твоей стороне?

— А то нет! — я даже не пытался сдержать сарказм.

— Слушай, я работаю на Мафусаилов, ясно? Им всё известно, и ваша с Рыбаком встреча в их интересах. Если ты встречался с Дивовым — а это, конечно, так, иначе ты бы не уехал из Австралии — то ты уже в курсе того, что дело вовсе не в вирусе. На самом деле от тебя требуется спасти наших Отцов!

— Очень интересное замечание с учётом того, что мой погиб, когда мне было двадцать. Как раз летел на мой День рождения.

— Не ёрничай, пожалуйста!

— А ты — не смеши меня!

— Что ты имеешь в виду?

— Ты ведь не думаешь всерьёз, что я сойду и поплыву с тобой куда-то? Тем более что поезд в ближайшие дни останавливаться не собирается.

— Ничего, его остановят. У тебя полчаса, даже меньше, чтобы натянуть этот чёртов костюм и напялить акваланг, а потом я за твою жизнь гроша ломаного не дам! Я, по крайней мере, оставаться тут не собираюсь! — с этими словами Марина начала разворачивать пакет и достала оттуда водолазный комбинезон и два портативных акваланга, похожих на респираторы, только с баллонами, напоминающими термосы.

Я знал эту модель. Несмотря на размеры, воздуха в них хватает почти на час. Их разработали для экстремальных ситуаций, и при взгляде на них у меня начало сосать под ложечкой от дурного предчувствия.

— Что значит «его остановят»? — спросил я, наблюдая за тем, как Марина принимается расстёгивать комбинезон.

— То самое. В поезде бомба. Через несколько минут она взорвётся, и все пойдут ко дну. Ну, или почти все. В любом случае, до Майорки ты не доедешь. Зато военные мигом тебя подберут, а там… — она красноречиво пожала плечами и скинула комбинезон, оставшись в обтягивающем водолазном костюме. — Будешь пялиться на мою грудь или всё-таки оденешься?

— Чёрт! — я в ярости схватил свой комплект. Дурацкого василькового цвета. — Что, ничего поярче не нашлось?

— Не привередничай, ладно? Бери, что дают, и скажи «спасибо».

— Обойдёшься!

— Грубиян! — фыркнула Марина, беря маску с аквалангом.

— И что, это всё из-за меня? — спросил я зло, скидывая куртку и расстёгивая бронескаф.