— Таджикистан. Блядь… — разочарованно вздыхает Дэн.

— Достанем. Наши руки и туда доходят. Это ж не Европа или Америка, — успокаивает его Леброн. — Обычный путь ввоза и вывоза контрабанды.

— Ладно. Ломайте второго. Мне нужно отъехать, — иду к выходу.

— Ты куда? — догоняет брат.

— Мне Розу надо успокоить. Она на иголках у Морозовых сидит.

— Тасс, ты серьёзно⁈ Она в безопасности.

Торможу и смотрю на него пронизывающе.

— Да, брось! Всё нормально будет, — читает он мои мысли. — Возьмём без кровопролития. Не девяностые.

— Просто хочу убедиться, что с ней всё хорошо.

— Тогда я с тобой, — выходим на улицу и садимся в тачку Дэна.

— Вот скажи мне, нахрена ты переспал с женой Волошина? — наезжает по дороге Дэн.

— Случайно получилось…

— Случайно? Да ты что! Случайно можно пукнуть и обосраться, но не переспать, — повышает тон.

— А сам?

— Что?

— Когда ты прикинулся мной и увёл у меня Юлю. Ты тоже отмазывался тем, что у тебя помутнение было. Выпили и понеслось.

— Не сравнивай! Тогда на кону дело не стояло. А ты прекрасно знал, что заводить шуры-муры с Розой нельзя, но положил на всех болт и сделал по-своему, подставив и нас, и себя.

— Ну, пристрели меня за это.

— Неа, вот тебе! — размахивается и отвешивает мне по уху.

— Ты охуел⁈ — затрещина в ответ.

Сука, ухо горит. Тру рукой.

— Игру «Передай другому» помнишь? В детстве играли. Так вот я передал. Мне отвесил отец, я тебе.

— Злой?

— Не то слово! Лев в клетке, рвёт и мечет.

— А мне не позвонил, — замечаю.

— Ничего, он тебе при личной встрече отвесит лещей. Ты его знаешь.

Воспитывал он нас строго, по-мужски. И за провинности отец подзатыльников не жалел. А мы в детстве были шкодными. Особенно Дэн. Но получали оба наравне, чтоб запомнили и больше так не делали. Но у детей обычно память короткая на пакости.

На лето нас из Москвы отправляли в деревню к бабушке под Тверью. Там на свободе отрывались по полной. Дрались с местными мальчишками, а так как мы ещё с дошколят посещали секцию по самбо, то отхватывали, естественно, они. Мамаши бежали жаловаться бабуле, та звонила отцу. И когда он приезжал, мы получали ремня. Потому что к тому времени в нашем «послужном» были не только драки, но и объеденная у соседей грядка с клубникой, кусты малины и черешни. Сгоревший совхозовский сеновал туда же. Тогда он нас так порол, что мы потом долго сидеть не могли и ели только стоя. А плакать было нельзя. Терпели, сжав зубы. Мама хотела развестись с отцом, так сильно поссорились из-за нас. Но мы пообещали, что больше не будем пакостить, если они останутся вместе. И выполнили обещание, а родители своё.

— Я её люблю, — немного выдержав паузу.

— Поздравляю! Родители будут рукоплескать. А то я заебался уже один вывозить нападки матери, когда мы за вторым в роддом пойдём. Передаю эстафету.

— Я о детях пока не думал, — усмехаюсь.

— Ничего, теперь подумаешь. Потому что начнутся намёки, вроде — «а давайте вы у нас в клинике обследование пройдёте». Потом выяснится, что у нас сейчас самое подходящее время для зачатия и т. д. и т. п. — Копирует тон мамы. — А мы Милку даже не планировали. Неожиданно залетели. Вот это — случайно! — тыкает в меня пальцем.

— Хорошая же девчонка получилась, — вспоминаю лучезарную улыбку племянницы.

— Да, хорошая… А Юля последнее время морозится. Я понимаю, что за этот месяц почти забил на семью и дома бываю редко, но там не обида. Другое…

— Может на работе неприятности?

— Не знаю. Разберёмся с Волошиным, возьму отпуск, и поедем куда-нибудь в горы вдвоем, отдохнём. А вы за Милкой присмотрите, — нагло улыбается, взглянув на меня. — Потренируетесь.

— Без проблем. Я с капризными дамочками справлялся. И Белкой, которая мне все нервы выкрутила. Думаешь, я с ребёнком не справлюсь?

— О, братишка. Капризная дамочка четырёх лет — это катастрофа. Все остальные тебе покажутся ангелочками, по сравнению с Милкой. А Белка, кстати, идеальная была. Такой послушной и гибкой подопечной у меня никогда не было. Само милашество.

— Ну-ну. Это ты сейчас Морозову скажи. Он тебе хлебало сразу начистит и не посмотрит, что ты майор, — посмеиваюсь.

Тормозим у их подъезда.

— Да, я помню, как он быковал, когда его наши скрутили. Ревнивый гад. Как он её на неделю одну оставляет, без сиюминутного контроля⁈

— Доверяет, — выходим. — Она кроме больниц толком нигде не бывает. Даже работает дома. Аксенов урод, испортил девчонке здоровье. Кстати, как он там?

— Никак… — многозначительно смотрит на меня Дэн.

Понятно… Продажных у нас не любят.

Дверь открывает взъерошенный Глеб. По взгляду читается — какого хуя вы припёрлись⁈

— Я тебе неделю отпуска выбью, — обещаю ему, проходя в прихожую.

Явно оторвали их с Олей от интимных шалостей.

— Ловлю на слове, — закрывает за нами дверь. — Если вы за Розой, то она спит. Час назад легла. Пришлось ей успокоительное дать. Всё спрашивала, почему ты не звонишь.

— Придётся разбудить. Отвезу на нашу дачу.

Дэн удивлён.

— Что? Я второй раз здесь свечусь. Если хвост, то они, — киваю на Глеба. — Тоже могут пострадать.

— Волошин сказал убрать красиво, — напоминает брат.

— Ему сейчас похрен. Красиво или нет. Думаю, он уже в курсе, что мы вернулись.

— Главное, что он не знает, что его вот-вот должны взять.

— Я пойду, разбужу Розу.

Морозов показывает на дверь комнаты, в которой она спит.

Милое очарование с ярко-розовым румянцем на лице. Золотистые волосы разметались по подушке.

— Цветочек, просыпайся, — целую в губы.

Мычит, но глаза не открывает.

Легкий толчок в плечо и пара поцелуев.

— Тарас… — просыпается.

— Да. Вставай. Нам нужно уезжать.

— Почему? — приподнимается.

— Так надо.

— Голубки, давайте шустрее! — заглядывает в комнату Дэн. — Постановление выдали. Группа и спецназ уже выехали в особняк.

Полусонная Роза одевается кое-как.

— Держи, — Глеб вкладывает мне в руку ключи от своей машины. — Белый джип на стоянке у дома.

— Спасибо! — сжимаем руки и ударяемся плечами. — Доучишься к нам пойдёшь.

— Так я в СОБР.

— Переучим. Пока, — хлопает его по плечу Дэн.

— Мы едем на арест Волошина? — зевает Роза, когда выходим на улицу.

— Нет. Мы едем на дачу.

— Почему? Разве тебе не хочется сделать это лично? Вот я хочу видеть, как этого старого мудака посадят.

— Розочка, а вы коварная женщина, — останавливается возле своей машины Дэн.

— А вы загадочный брат близнец, которого лапала в кафе моя подруга. Теперь я знаю, как вас различать.

— Вижу, Оля нас сдала с потрохами. Да, я Денис. А твоя девушка, Тасс, права. Неужели ты упустишь такой шанс?

Да мне самому хочется надеть собственноручно Волошину наручники. А если бы он оказал сопротивление при аресте, то и навалять ему пожёстче, чтоб знал, как слабых и беззащитных женщин избивать. Козлина!

Перевожу взгляд на Розу. Смотрит умоляюще.

— Ладно. Погнали. Ключи Глебу потом верну, — открываю ей заднюю дверь.

В глазах ликование и азарт. Буквально запрыгивает в салон.

А ты, Цветочек, действительно мстительная особа. Так желать утопить своего мужа не каждая сможет.

Ворота особняка Волошина нараспашку, во дворе машины с мигалками и собровский микроавтобус. Парни в полном обмундировании и балаклавах, с автоматами в руках стоят над положенными рядком охранниками.

— Сука засланная, — приподнимает голову Санек, и цедит сквозь разбитые губы, заметив меня.

В доме тоже все под прицелами автоматов. Жестом заставляю опустить и отойти. Лена и Олеся перепуганы и озираются по сторонам, прижимаясь друг к другу. Показываю одному из парней, чтобы их вывели. Женщинам как серпом по одному месту наблюдать, как в доме, котором они тщательно убираются, наводят бардак. У них глаз дёргается.