О дух святой, язык мира нового, как назвал тебя отец наш Арагави Манфасави[845] праведный, который обозрел все тайны троицы и увидел, что не в силах показать их чернилами и пером, просвети очи сердца моего, и подай мне остроту вещания, и излей благодать твою на меня, как излил ты на Моисея, судию Израиля, и на Самуила, носителя рога помазания[846], и на Нафана и Гада, описавших пророчества первых царей Израиля[847], и приобщи меня к части с каплю росную от дара [твоего], полученного Иоанном Златоустом, и Епифанием[848], и Севиром Ашмунейским[849]; и как написали книги истории Георгий, сын Амидов[850], и Иоанн Мадабер, что означает «управляющий»[851], и Абу Шакир[852], и Иосиф, сын Корионов[853], так да опишу я силою твоею все чудеса, что сотворил на земле [царь], когда ты был ему в помощь и поддерживал его справа и слева, а он опирался на древо креста святого слова твоего, ибо оно — «плот всего рода человеческого. Когда вопрошают у [духа святого] о благодати, отвечает он, и сугубо ответствует молящему, и изливает море милосердия на рабов своих. Особо же явлены чудеса его во дни эти над царем царей Адьям Сагадом, как назвали его в день его воцарения, сыном Аэлаф Сагада, сына Алам Сагада, сына Сэлтан Сагада. А в день рождения его от вод Иорданских[854] назвали его именем спасителя, то бишь Иисуса [Навина][855]. Он — юноша сильный, высокий мышцею, и владычество на раменах его (Исайя 9, 6); шуйца его как десница, и желанна краса его. Блестящи очи его от вина, и белы зубы от молока (Быт. 49, 12); нос подобен башне Ливанской, что глядит в сторону Дамаска, и шея как башня, ноги крепки, как железо Ливанское. Богат он внутри и снаружи, течет масло по путям его, и молоком текут холмы его (ср. Иоиль 3, 18). Широк он сердцем и прекрасен нравом, подобен Давиду деяниями и обличьем, чист любовью и истинен житием, благоухает благовоние его во все времена преходящие, высотою он [выше] вершин гор, возросл он без преграды и пречестен сугубо без зазрения и изменения. Он говорит: «Я — христианин», и не будет посрамлен, но исповедует и радуется [этому], силен он словом и могуч деяниями, мудр советом и правдив словом, на которое можно положиться.

Возвращусь же к описанию чудес сего царя-чудотворца, который быстрее орла и крепче льва, о том, как покорились ему пять домов меча, подобно тому как покорили отцы его города князей филистимских: Азот, Геф, Аккарон, Газу и Аскалон — и как подчинил он их себе, как подчинил первый Иисус [Навин] пять городов: Иерусалим, Хеврон, Иармуф, Лахис и Еглон (Иис. Нав. 10). [Опишу я], как разграбил он дома их до Ангари и Андака, и как дошел до пределов Эннарьи и Ганка, и как взял подать с Адья. Слушайте же все и читайте книгу сию, ибо даст она вам душу бодрую и разум твердый. Она снимает ржавчину с помышления страшащегося и удерживает, как якорь корабельный, мятущегося сердцем и сомневающегося, когда повествует, как господь, который спасает от смерти боящихся его. Ухо его обращено к прошению их, а лик направлен против творящих зло. Эта история вкуснее соли[856], в ней деяния явные и известные о мудрости и истории сего мудреца, помазанника божия Иясу. Покрывает его крыльями своими и служит оплотом царству его, явному, честному и боголюбивому, господь наш Иисус Христос, им же цари царствуют и повелители узаконяют правду (Притч. 8, 15), ибо на все довольно воли его. И для меня он — крепость моя, в нем надежда моя, и на него упование мое. Подобает мне поведать обо всей благодати, дарованной для укрепления царства царя нашего Иясу, и верую я, что отныне дарует он и сотворит [то же] детям его, а ему уже сотворил.

Напишу я сначала о времени, когда свершались подвиги, да будет это знаком. Вот знак сей: [год] 7196 [от сотворения] мира, а остаток от лунного года — 280, от начала царствования его — 22-й год, а число эпакты (которая означает остаток года и число) — 23, а «колокол» — 7; «колокол» же означает «собирающий» (ср. Левит 23, 24): как колокол медный собирает людей, так и он собирает праздники и посты всего года[857]. А тен-тейон, то бишь начало солнца[858], — 7, день Иоанна [пришелся] на понедельник, [год] евангелиста Иоанна.

29 тэра[859], в день праздника господня, ему же слава, во вторник, вышел царь из великого стольного града Гондара, как жених, выходящий из чертога своего, сияя одеяниями своими, как солнце, появляющееся во всей красе своей, ослепляя очи: сиянием лица своего, как молния, ибо были там зеркала блестящие. Кудри его были увиты белою тканью заморской, а лицо закрыто бахромою, что сияет дивным блеском; вес цепи златой на шее его — 100 сиклей златых, сиклей священных (Левит 5, 15). Украшения мула его не имеют подобных у других царей. Верх седла, что на спине мула, покрыт золотом червонным и серебром чистым, а вся голова мула украшена золотыми бубенцами. Были две сени: одна сень прикрывала главу его, а другая — седло. Эти сени, которые несли на палках, покрытых серебром и золотом, осеняли царский венец, как херувимы славы, ибо на [венце] были изображены троица и 12 апостолов. Рядом следовал престол его порфировый, основание его из золота, а столбы из серебра. И вел его дорогою углаженной лика маквас цасаргуэ[860] Эхва Крестос, не препоясывая одежд своих по чину. Великие князья, что следуют за ним, не приближались к нему, а чада княжеские, что следуют впереди, удалились от него; его же окружали черные рабы, несшие ружья, одетые по-турецки, а перед ним, справа и слева [от него], бежали, не приближаясь, рабы-меченосцы. И дули в трубы, то бишь [трубы] каны галилейской, санти загуф[861]; и серебряные трубы (Числ. 10, 2) сотрясали [землю] пред ним, и плясали воины-щитоносцы [полков] Вареза Иясус и Гада Иясу, его любимцы, которые держат дроты ливийские белые и которые [у него] вместо хелефеев и фелефеев (III Книга царств 1, 38)[862].

Подобает мне здесь поведать немногое об уставе царства сего царя, чтобы не случилось того, коль умолчу я, убоявшись, о чем сказал блаженный Кирилл: «Много согрешает тот, кто может воздать хвалу, [пусть] немногую, да молчит из страха, думая, что не возможет». Обычай царя царей Адьям Сагада при входах его и выходах таков: когда выступал он по утрам из града своего стольного, то, завидев его, прятались юноши и ожидали его все сановники, а витязи заключали [уста свои], и не говорили, и полагали руки на уста свои (Иов. 39, 34), за блаженство почитали услышать его, и прилипал язык их к гортани (Пс. 136, 6). Ухо, слышавшее его, ублажало его; око, видевшее, восхваляло его (ср. Иов. 29, 11); и благословляли его уста вдов и сирот, ибо помогал он слепым и хромым, как сказал Иов праведный: «Я был глазами слепому и ногами хромому» (Иов. 29, 15). Радовался народ, когда говорил он, как земля жаждущая, уповающая на дождь, [радуется дождю], так и они [радовались] речи его. И не многословил он, громоздя речь на речь. Одни славили его на гуслях (ср. Пс. 32, 2) и на скрипках, другие принимали его с барабанным боем и радостью, третьи восхваляли на струнах и свирелях. Я же желаю и уповаю, что взрастет он до старости и проживет долгие годы, длиною, как финиковые пальмы, и дни многочисленные, как песок. Вот удлинил я речь, ибо подобает повествователю удлинять речь. Отныне же возвращаюсь я к повествованию своему.