...[131] Затем[252] поселились эти великаны в земле булгар и в земле башкирд. А я видел их могилы в стране Башкирд; передний зуб одного из них — четыре пяди в длину зуба и два — в ширину. И была у меня в Башкирде половина корня резца, которую вынули для меня из нижней челюсти, а вторая половина была обломана в древности. Ширина половины этого зуба была пядь, а вес ее — 1200 мискалей, я ее взвесил, сейчас она в моем доме в стране Башкирд. Окружность челюсти этого адита была 17 локтей, а в доме одного из моих учеников[253] в Башкирде была плечевая кость одного из них, длина которой 8 локтей. А ширина их ребер — каждое ребро по три пяди, оно, как мраморная доска. И вынули мне половину сустава локтевой кости одного из них, часть ее сгнила в земле, а то, что около верхнего сустава, было цело. Я не мог поднять ее одной рукой, поднял ее только обеими руками. И в [132] Булгаре тоже есть их кости вроде этого. И это так, как рассказал Аш-Ша'би в "Жизнеописании царей". А Аллах великий и славный сказал: "И увеличил вам в сотворенной наружности величину"[254].

А я видел в Булгаре в 530 году [1135-36] высокого человека из потомков адитов, рост которого больше семи локтей, по имени Данки[255]. Он брал лошадь под мышку, как человек берет маленького ягненка[256]. А сила у него была такая, что он ломал рукой голень лошади и разрывал мясо и жилы, как другие рвут зелень. А правитель Булгара изготовил ему кольчугу, которую возили на повозке, а шлем для его головы, как будто котел. Когда случалось сражение, он сражался дубиной из дуба, которую держал в руке, как палку, но если бы ударил ею слона, то убил бы его. И был он добрым, скромным; когда встречался со мной, то приветствовал меня и здоровался со мной почтительно, хотя моя голова не доставала ему до пояса, да помилует его Аллах.

И не было в Булгаре бани, в которую он мог бы войти, кроме одной, с большими дверями, и он ходил в нее. Он был диковиннейшим из сынов Адама, никогда я не видел подобного ему. И была у него сестра его же роста, я видел ее в Булгаре много раз. И сказал мне в Булгаре судья Йа'куб ибн Ну'ман[257]: "Ведь эта высокая женщина-адитка убила своего мужа, которого звали Адам, а был он из сильнейших мужчин Булгара: они прижала его к своей груди и сломала ребра, и он сразу умер".

Первая попытка прокомментировать сочинения ал-Гарнати и сообщить русскому читателю о вновь открытой рукописи была сделана мною свыше 10 лет назад[258]. Тогда же я выразил надежду, что читатели вскоре смогут познакомиться с полным переводом рукописи. Этой надежде суждено было очень нескоро осуществиться. Прошло свыше 15 лет после публикации С. Дублером рукописи ал-Гарнати в Мадриде, и наконец выходит ее русский перевод.

Издание арабских источников для истории Восточной Европы является насущной задачей нашей науки. Все прекрасно знают, как много важных сведений эти источники содержат, как необходимо новое научное издание даже давно известных памятников. Историкам приходится пользоваться устаревшими, столетней давности переводами А. Я. Гаркави, и каждый, кто пытался основывать свои выводы на этой публикации (в том числе и автор этих строк), знает, какие при этом возможны досадные ошибки и неудачи. Еще в 1930 г. И. Ю. Крачковский и А. П. Ковалевский предложили создать новый критический свод известий арабских авторов о Восточной Европе, Кавказе и Средней Азии. Но до сих пор это предложение не реализовано[259]. Вышли издания отдельных памятников, появились отличные новые переводы, в Польше Т. Левицкий начал даже публикацию свода, но полного свода пока нет, и я думаю, что причина этого та же, что и задержавшая русское издание сочинения ал-Гарнати: круг востоковедов, обладающих для этого достаточными знаниями и имеющих, как говорят, "вкус" к переводу средневековых арабских и персидских авторов, чрезвычайно ограничен, а работа колоссальная. Перевод этих авторов связан с рядом трудностей, и здесь в большей мере, чем в других случаях, переводчик должен быть широко образованным исследователем. Главными трудностями в пользовании арабскими текстами являются неудовлетворительность передачи собственных имен и противоречивость показаний. Вот что об этом пишет В. Ф. Минорский: "При расшифровке мало известных арабам европейских имен приходится думать не только о сходстве написанного с именами, известными в других языках, но и о возможности соответственно восстановить арабское начертание, другими словами — не только о внешних сравнениях, но и о палеографии"[260]. "Этническая терминология арабов в отношении северных народов основана главным образом на расспросах торговых людей. В ней заметны хронологические изменения, влияние религиозных представлений, следы обобщений по политическому или территориальному признаку. Отдельные отрывки нередко имеют характер сводок и требуют сопоставления с контекстом и с трудами предшественников данного автора"[261].

В отличие от арабских географов, вносивших в свои сводки сведения предшественников, иногда отделенных от времени их составления несколькими веками, ал-Гарнати в Му'рибе просто рассказывает о своем путешествии, время и место которого более или менее определены, и в этом отношении его сочинение легче изучать и комментировать.

И все же не только чтение, но и объяснение этого сравнительно "легкого" памятника представляет собой непростую задачу, и поэтому я рассматриваю свой комментарий лишь как небольшую часть той работы, которую, я надеюсь, проделают специалисты после нашей публикации.

Прежде всего трудность заключается в том, и об этом уже сказано в предисловии, что, как типично для людей средневековья, ал-Гарнати смешивает личные наблюдения с услышанными легендами и преданиями, он верит в чудесное и этим объясняет все непонятное. Нам чужда логика такого мышления, и поэтому возможно, что, относя отдельные сообщения ал-Гарнати к разряду неправдоподобного и легендарного, мы упускаем ценные наблюдения автора, искаженные при прохождении сквозь призму его психологии и мировоззрения.

Публикуемая нами часть рукописи Нухбат ал-азхан начинается с сообщения о городе Баку на берегу Хазарского (Каспийского) моря. Собственно, ничего нового по сравнению со своими предшественниками здесь ал-Гарнати не сообщает. Баку с его нефтяными источниками неоднократно упоминается у арабских географов и, пожалуй, наиболее подробно описан у Масуди, сочинение которого Мурудж было завершено в середине Х в.[262]. И рассказ о черной и белой нефти и об острове со змеями и огне, выходящем из земли (вероятно, горящем газе), мог появиться в тексте ал-Гарнати, даже если бы он и не побывал сам в Баку. Известно также и то, что Баку входил во времена ал-Гарнати в состав государства Ширваншахов. Безусловно оригинально описание способа приготовления мяса, которое варится в земле, описание интересное для этнографов и загадочное, так как ал-Гарнати утверждает, что в этой земле нет тепла. Впрочем, в Тухфа он к этому рассказу добавляет восклицание, что этот огонь (земли) подобен огню желудка.

Вероятнее всего, что ал-Гарнати довольно точно описывает и поныне известный этнографам способ приготовления мяса в "очажных ямах". В северо-западной части Азербайджана, в области расселения айрумов, в таких ямах готовят блюдо под названием "запеченная баранина". "Баранью тушу, освежеванную и выпотрошенную, заворачивали в шкуру барана шерстью наружу и клали в печь-яму, в которой для накала предварительно разводили костер из дров. Шкуру с тушей засыпали горячей золой и жаром, а сверху — сухой землей. Через определенный промежуток времени доставали из ямы готовую запеченную баранину"[263].