Важнейшим характерным признаком прилипал (Echeneis) является плоская овальная пластинка, начинающаяся над ноздрями, тянущаяся по всей голове и захватывающая даже часть спины. Эта пластинка имеет гибкий край и 12–27 подвижных поперечных складок, усаженных на верхнем ребре тонкими зубчиками, и может служить для присасывания. Переднего спинного плавника нет, задний отодвинут далеко назад против заднепроходного плавника; грудные и брюшные плавники малы, хвостовой плавник сравнительно велик и либо вырезан, либо закруглен и изменяет, по Дэю, свою форму в зависимости от возраста. Челюсти, из которых нижняя более выдается вперед, нежели верхняя, усажены тонкими гребенчатыми зубами. Такие же зубы помещаются и на сошнике, а на языке расположены тонкие бархатистые зубы. Число лучей в жаберной перепонке достигает восьми. Желудок большой, кишка короткая и широкая; плавательного пузыря нет. Известно около десяти видов.

Наиболее известный вид этого рода, обитающий во всех тропических и не слишком холодных морях, по Дэю, самый распространенный из встречающихся в индийских водах, — обыкновенный прилипало (Echeneis naucrates) достигает длины 90 см и больше^[249]. На спинной стороне он оливкового или буровато-серого цвета, на брюшной стороне — беловатого цвета; плавники, за исключением темно-бурых грудных, имеют на верхушках и на ребрах белую сторону; вдоль боков туловища у многих экземпляров тянется темная полоса. Присоска имеет 21–25 поперечных складок.

Родственный вид — акулья ремора (Remora remora), встречающаяся также и в Средиземном море. Она редко имеет более 20–25 см длины; окраска кожи, покрытой мелкими, липкими, блестящими чешуйками, переливает от буро-желтого до темно-бурого цвета. Присоска обыкновенно имеет 18 поперечных складок^[250].

Образ жизни всех прилипал один и тот же. Подобно сростнопёрым, они прикрепляются к другим предметам — в исключительных случаях к скалам и камням, обыкновенно же к кораблям и акулам. Последних редко можно видеть без этих спутников, и иногда они сплошь бывают покрыты ими. Вероятно, шероховатая кожа акул предоставляет прилипалам надежную точку прикрепления, а их подвижность доставляет им возможность охотиться на рыб постоянно в новых слоях воды. Вместе с акулами и кораблями они проходят по морю значительные пространства и, подобно лоцманам, заходят в чуждые им части моря. Причина, по которой они прикрепляются к кораблям и акулам, еще не выяснена удовлетворительно. Что они присасываются, это понятно, так как все животные, как я неоднократно указывал, умеют наивыгоднейшим образом пользоваться своими органами, но почему они прикрепляются к подвижным предметам, трудно сказать. Предположение, что они делают это потому, что сами плохо умеют плавать, требует еще доказательства, однако оно довольно вероятно. «В то время как верхняя часть головы, — говорит Киттлиц, — прикреплена, челюсти имеют достаточно места для того, чтобы с успехом схватывать мелкие пищевые объекты, которые плывут мимо них. При этом им помогает само строение челюстей. Все тело рыбы как будто перевернуто: брюхо выглядит так, как спина у других рыб; оно не только выпукло, но и темнее окрашено, чем спина, которая всегда прижата к другим предметам. Эта склонность к присасыванию настолько сильна, что, пока рыба жива, нелегко удается увидеть ее спинную поверхность, потому что она всюду одинаково присасывается: так, например, на дне сосуда с морской водой, где она на гладкой поверхности все же достаточно сильно прикрепляется, и в таком положении, совершенно перевернутая, лежит спокойно. В этом положении прилипалы, по-видимому, может быть, с небольшими перерывами, проводят всю свою жизнь. Сила их присасывательного органа так велика, что даже мертвые рыбы еще довольно крепко висят на разнообразных предметах».

Способ их прикрепления легко объясняется. Их присасывательный кружок действует подобно кровососной банке. Они придавливают многие листочки к краю, прижимают поверхность, сделавшуюся ровной, к тому, к чему прикрепляются, затем приподнимают снова некоторые поперечные листочки, и таким образом образуется безвоздушное пространство, которое позволяет действовать полному давлению воды. Их головная пластинка действует не так, как настоящая присоска, но довольно сходно. Они плавают вовсе не так плохо, как обычно думают, хотя их движения кажутся довольно неловкими и производятся исключительно хвостовым плавником. На пойманной акуле они обыкновенно держатся, пока часть, к которой они прикрепились, находится в воде, и, если рыбу вытащат, тогда они отделяются и пристают к кораблю. Киттлиц наблюдал также и обратное: он поймал нескольких из них, которые и на воздухе так плотно оставались на пойманной акуле, что их нужно было отрывать с силой.

Некрасивая внешность прилипал удерживает большинство путешественников от употребления их в пищу. По единодушному заявлению тех, которые не обращали внимания на предубеждение, мясо их вовсе не дурного вкуса, и некоторые моряки причисляют их к вкусным морским рыбам — взгляд, с которым вполне соглашается и Беннет.

Полосатый губан (Labrus mixtus). Характерные признаки его: толстые, мясистые двойные губы, конусовидные зубы на челюстях, лишенные игол или зубцов и покрытые чешуей жаберные крышки и предкрышки. Самец по буровато-красноватому основному фону покрыт роскошными синими продольными полосами, часто так, что цвет этих полос является господствующим. Самка же по светло-красному фону на задней части спины украшена тремя темными пятнами. Длина рыбы около 30 см; вес бывает 1 кг и больше.

Из Средиземного моря, которое и нужно, собственно, считать родиной полосатых губанов, эти рыбы распространяются через Атлантический океан и на север, идут до британских и норвежских берегов. Как и остальные виды, они выбирают место с подводными скалами и держатся там, преимущественно в трещинах и в углублениях, между морскими растениями. В зависимости от времени года они меняют свое местопребывание. Летом полосатый губан, по Каучу, входит часто в бухты и гавани и упорно держится здесь около прибрежных скал; осенью и зимой, напротив, он снова уходит на умеренную глубину. Около британских берегов он мечет икру в марте и апреле. Любимая пища этого губана — мелкие ракообразные; он охотно питается также рыбами и морскими червями^[251]. Ловля его не представляет больших трудностей, так как вообще все губаны легко идут на крючок. Однако рыб этих нигде не ловят массами, так как мясо их не в большом почете и служит обыкновенно рыбакам наживкой для ловли более ценных рыб.

Благодаря роскошной окраске полосатого губана охотно держат в аквариумах. Рыбы эти в хорошо приспособленном морском аквариуме отлично выживают и вообще соединяют в себе столько подходящих для подневольной жизни качеств, как ни одна другая рыба. В высшей степени привлекательно поведение их в пору размножения. «Так как губан, — говорит Геснер, — имеет особую склонность обладать многими самками, то ему приходится об этом много хлопотать». Это совершенно верно: в делах любви губан великий труженик. Насколько миролюбиво живет он с подобными себе в другое время, настолько ревнив и неистов он в пору метания икры. Не без борьбы с другими губанами добывает себе самец право обладания одной самкой, после чего он делается ее верным спутником повсюду и является перед ней во всей роскоши своей красоты. Раз это случилось, он уже не терпит соперников, большей же частью злобно нападает на приближающихся самцов и дерется с ними не на жизнь, а на смерть. Но насколько украшает его любовь, настолько ревность делает дурным: при виде противника его тело становится почти однообразно серым. Сопоставляя, как и всегда, сведения древних натуралистов, Геснер пишет, что «губан проявляет также особую любовь к своему потомству, прежде чем оно вылупится из яиц: когда самка, или «икряница», начинает метать икру, то забирается в какое-нибудь углубление, перед дырой или входом в которое все время без пищи и питья остается самец, загораживая детей своим телом». Вполне вероятно, что эти сведения основаны на истине; наши наблюдения еще не настолько подробны, чтобы сказать что-либо определенное.