Из всех жизненных отправлений этих животных наиболее достойно внимания их оплодотворение. Та заботливость по отношению к своему потомству, о которой я уже говорил, относится преимущественно к членам этого отряда. У многих бесхвостых земноводных самец играет важную роль в размножении не только как оплодотворитель яиц, но и как помощник при выпускании их и даже как воспитатель. Число яиц, откладываемых самкой, часто бывает очень велико, благодаря чему беременная самка перед кладкой становится необыкновенно толстой, так как яйца достигают своей полной зрелости еще в теле матери и совершенно наполняют яйцеводы. Во время откладывания икры самец в полном смысле слова является помощником самке. Он садится к ней на спину, обхватывает ее своими передними ногами у бедер, в зависимости от вида животного, и так сдавливает тело, что благодаря этому нажиманию яйцеводы освобождаются от своего содержимого. Эти объятия у серых, проворных и других лягушек могут закончиться смертью самки. Герон-Руайе доказал, что при продолжительном нажимании больших пальцев самца, последние иногда совершенно протыкали грудную клетку самки[370]. При выходе яйца еще в яйцеводе окружаются слизистой оболочкой и оплодотворяются самцом тотчас после выхода. Превращение личинок, которых теперь научились различать по ротовым частям и по положению заднепроходного отверстия, во взрослых животных совершается уже описанным способом, причем следует отметить, что сначала появляются задние конечности, а хвост, остающийся у саламандровых, у бесхвостых мало-помалу укорачивается и наконец совершенно исчезает. За исключением повитухи, все личинки европейских земноводных, по исследованиям Тиле, имеют особые придатки, лежащие на нижней части вблизи рта; положение и форма этих придатков служат у некоторых видов отличительными признаками. Эти образования свойственны исключительно головастикам и остаются всего 1–2 недели, пропадая после этого совершенно бесследно. Эти прицепки имеют железистый характер и выделяют жидкость, которая и служит для прикрепления личинки; они не являются присосками и не имеют никакого отношения к дыханию. В дальнейших стадиях развития личинка вместе с организацией рта приобретает губообразные утолщения со своеобразными роговыми зубами, которые и служат временными органами прикрепления. По опытам Юнга, одной растительной пищи недостаточно для того, чтобы головастик развился в лягушку; для этого необходимы еще и белковые вещества, в которых, впрочем, редко бывает недостаток в донном иле тех вод, где живут личинки лягушек. Все личинки лягушек питаются различной смесью разложившихся животных и растительных веществ. Превращение длится 3, 4, 5 месяцев и дольше, после чего лягушата, походя формой на своих родителей, покидают воду и начинают вести образ жизни взрослых.
Таково обычное правило, но дело не обходится без исключений. По Флетчеру, австралийские бесхвостые земноводные, за исключением двух видов Pseudophryne, откладывают свои яйца обыкновенным образом, но время откладывания икры не у всех одинаково коротко и не столько зависит от времени года, как это 450 бывает у европейских лягушек, сколько связано с дождями, идущими в Австралии весьма неравномерно. У известных видов, впрочем, период размножения падает на определенное время, но икру можно находить круглый год.
Точно так же различные бесхвостые земноводные относятся к выбору воды. В то время как одни откладывают яйца в прудах, канавах и лужах, которые содержат воду, по крайней мере во время развития их личинок, другие довольствуются более незначительным количеством воды, собирающейся между листьями или в дуплах деревьев, иные же вовсе не кладут яйца в воду. Соленая или полусоленая вода препятствует развитию; уже в воде, содержащей только одну сотую часть поваренной соли, все зародыши, по опытам Раубера, погибали; однако Юнг при меньшем содержании соли в воде наблюдал развивавшихся лягушат. В этом отношении самыми крепкими и умеющими приспосабливаться к условиям являются зеленая жаба и зеленые лягушки. В зарослях кустарников, вдоль песчаных берегов Бразилии, по наблюдениям принца фон Вид, день и ночь слышатся громкие не одинаково сильные, глухие и обрывистые, но частые голоса одного вида лягушек, носящего название «сапо», и если идти на этот голос, то находишь животное между листьями бромелий, в которых всегда собирается вода, остающаяся даже во время самой сильной засухи и жары в виде черной грязной жидкости; но после продолжительного дождя вода становится чистой и обильной и даже может быть употреблена для питья. «В таких скоплениях воды в листовых пазухах растений вышеназванная лягушка откладывает свои яйца, что мы, к удивлению, и встречали, когда в январе, чувствуя недостаток в воде и изнуренные зноем, отыскивали эту воду и наполняли ею наши сосуды для питья. Впрочем, маленькие, уже вылупившиеся головастики нам не мешали пить эту воду, так как мы процеживали ее через платок и прибавляли немного лимонного сока и сахара, утоляя этим напитком свою жажду, когда в полуденные часы знойного январского дня, совершенно изнуренные путешествием, мы располагались в удушливой тени кустов на отдых. Можно перевернуть листья бромелий, откуда слышится крик этих лягушек, и вылить оттуда воду вместе с насекомыми и рачками (последние тоже благополучно живут здесь), сапо же залезает все глубже и глубже между листьев и сидит так крепко, что, для того чтобы отыскать ее, нужно отрывать листья один за другим. Другие лягушки совершенно удовлетворяются дуплом какого-либо дерева, где они находят довольно пространства и имеют достаточно времени для полного превращения их личинок». «Я несколько раз был разбужен, — рассказывает Шомбургк, — резким мычанием, имевшим много сходства с мычанием коровы, повторяемым после коротких правильных промежутков; это мычание возбуждало во мне самые странные догадки по поводу обладателя этого совершенно чуждого для меня голоса. С нетерпением я ждал возвращения туземцев. Получив на свой вопрос ответ, что мычание издавалось лягушкой, я думал, что людям захотелось подурачить меня, однако, несмотря на мои сомнения, карибы настаивали, что это была лягушка конобо-ару, водящаяся на известном виде деревьев, стволы которых внутри пустые и наполнены водой, в чем они и предложили мне немедленно убедиться самому. Я тотчас же пошел в ближайший лес низменности, и вскоре мы уже стояли перед одним видом из семейства липовых с крупными листьями; деревья эти я еще нигде не встречал, а при ближайшем исследовании определил за новый род (Bodelschvingia). Одна из особенностей этого дерева заключается в том, что ствол, достигнув известной толщины, делается внутри полым. Один из индейцев залез на дерево, чтобы заткнуть круглую дыру в сучке, находившуюся на высоте около 12 м, после чего принялись за дело и все остальные, и дерево было повалено. Пустой ствол был обильно наполнен водой, в которой мы нашли если и не самого нарушителя нашего покоя, то около 20 штук его головастиков. Наши поиски за отцом или матерью их на этот раз были бесплодны, и я должен был отложить свои поиски до наступления ночи, когда, по уверению моих спутников, можно вновь найти эту лягушку по мычанию. Я должен сознаться, что давно не дожидался вечера с таким нетерпением, как в этот раз. Было, вероятно, 9 часов, когда среди глубокой тишины снова раздался голос лягушки. Захватив факел, я, в сопровождении одного кариба, поспешил на голос, который и привел меня к тому же поваленному дереву. Яркий свет факела, по-видимому, ослепил животное, и оно спокойно позволило взять себя. Это была красивая и крупная местная лягушка».
Еще интереснее условия, в которых совершается превращение западноафриканской лазающей лягушки. В Камеруне в последние дни июня на листьях низкого дерева, стоявшего наполовину в воде, Бухгольц видел несколько довольно крупных белых шаров, оказавшихся при ближайшем осмотре рыхлой, отвердевшей в воздухе, пенистой массой, и полагал найти в них какое-либо насекомое. Он был немало удивлен, найдя вместо последнего свежевылупившихся из яиц головастиков, находившихся в жидкой белковой массе в довольно большом количестве. При подробном осмотре он заметил и яйца, хотя разбросанные по всему тестообразному комку, но все-таки очень многочисленные, раньше ускользнувшие от его внимания благодаря их прозрачности. Чтобы проследить дальнейшее развитие, этот ученый взял пенистый комок к себе домой и заботливо сохранял его на тарелке. Через некоторое время он убедился, что в течение 3–4 дней из большинства яиц вылупились личинки, причем большая часть пенистой массы обратилась в жидкость. С этих пор молодые животные плавали в этой жидкости, получили длинный вилообразный хвост и жаберные ветви и вели себя совершенно как обыкновенные головастики, причем, перенесенные в воду, продолжали развиваться обычным путем. Следовательно, пенистая масса, очевидно, соответствовала студенистой слизистой оболочке, в которой в других случаях мы видим икру лягушек, отложенную в воде, но, видимо, масса эта не в состоянии прокормить личинку более одного дня после вылупления, и дальнейший рост должен продолжаться уже в воде. Бухгольц предполагает, без сомнения совершенно основательно, что молодые личинки вместе с жидкой массой смываются дождем с ветвей деревьев в воду и таким образом попадают в эту родную и гостеприимную для всех земноводных стихию. Начиная с упомянутого времени и до июля, вышеназванный натуралист наблюдал такие же пенистые массы на различных других прибрежных деревьях, и часто на высоте 3 м и выше такие массы слепляли собой несколько листьев.
