Золото и кровь Из золота в багрец перетекая, Летит кленовый пятипалый лист. И в тонких жилках – словно кровь людская: В ней две реки, два пламени слились. – Прочь, рифма! Прочь, пустое многословье! Стою, простою мыслью сражена: За всё мы платим золотом – иль кровью. Две древних страсти, но душа – одна. Мир к долгому готовится зимовью, На две страны незримо разделён: На тех, кто платит золотом – иль кровью… И всё роняет листья брат мой – клён. Морская мелодия Сердце латано-перелатано, Ветер пряди сметёт со лба. И путями, лишь ей понятными, Нас приводит к Любви Судьба. – Я любила тебя – не странно ли? Но – ни радости, ни тепла! И тоска по весёлым странствиям, Как волна, меня повлекла. Не пришла проститься с поклонами, Средь морских исчезла зыбей. И русалочьими, зелёными Всё смотрела вослед тебе… – Ты казался мне дальним островом, Милым островом вдалеке. Я вернулась к тебе. Мне просто бы Прикоснуться к твоей руке! Мне жемчужных перстней не нашивать, Ни кораллов, ни янтаря… Об одном прошу: не расспрашивай, По каким носило морям, Где плыла, над какими безднами И откуда на скулах соль? – Ах, расспросами бесполезными Не неволь меня, не неволь! Мир устроен просто и правильно: Где он, хвост серебристый мой? Из Любви – из дальнего плаванья — Возвращусь я к тебе – домой. Противоборство певчих Заря. И вновь – противоборство певчих Там, за окном… И вновь проснусь одна… От птичьих голосов. Мне было б легче Твоих любимых слушать имена — И слышать лишь, как безмятежно дышишь, И знать – вспугну движением ресниц… Ты рядом спишь. И я тебя не слышу. Привычка: утром слышать только птиц. Приметы любви Последним из любви уходит запах. Он – тайный хищник средь иных потерь. Коль он ушёл на невесомых лапах, В любовь надолго затворилась дверь. Мы честно делим жёсткую подушку И отбываем каторжные сны… Но запах (прежний запах!) кружит, кружит Вдоль крепостной разрушенной стены Застывших тел. Он властвует всецело, Солёным бризом проникает в нас… И, если я обнять тебя посмела, — Его монаршья воля и указ. – Не отстраняйся! Только попрощаться! …Я оттолкнусь от берега легко — И растворюсь в рассветном первом счастье, Где кожа пахнет тёплым молоком… Не давайте заветных имён сыновьям!
На деревьях звенит ледяная листва. Рукавицу, помедлив, прохожий поднимет. – В честь любимого первого сына назвать? – Каждый день повторять драгоценное имя? Думаешь, малость схитришь – и обманешь Судьбу? Навсегда отречёшься от песни разлучной? Это имя ему, словно крестик на лбу, Чтобы целиться снайперу с неба сподручней. В белоснежной рубахе, пробитой насквозь… Так недавно – привязан к тебе пуповиной… – Позабудь, промолчи, если что не сбылось! Бог любимого отнял. Отнимет и сына. …Чтобы слезы в подушку не лить в три ручья, Чтоб к ожогу зажившему не прикасаться, Не давайте заветных имён сыновьям. Лучше уж по старинке – как деды, по святцам. Найди на небе яркую звезду! – Найди на небе яркую звезду И отстрани обыденные лица. Скажи родным: «Когда от вас уйду, Душа моя туда переселится». К звезде далёкой устремив глаза, Не бойся чьих-то сплетен и насмешек. Так мне вчера отец, вздохнув, сказал. Так он меня заранее утешил… Лиловой искрой в огненном саду Цвести – иной не требую награды. Когда-нибудь и я с земли уйду. – Дай Бог, чтоб наши звёзды были рядом… Звезда не знает пота и труда. Её земной не выпачкаешь сажей. – Но кто ты? Человек или звезда? – Помилуй Бог, не так уж это важно! И вот меня на свете больше нет. Но, не смущаясь даты календарной, С небес на землю льётся тихий свет, Прекрасный свет моей звезды Полярной. Ватрушки Когда душа к тебе тянулась, Кровоточа, Я шла по лабиринтам улиц, Лишь два луча Откуда-то тянулись сверху. – Не доставай! И по пустому месту ехал Пустой трамвай… И ты протягивал мне руку, Но был далёк… А дед для повзрослевших внуков Ватрушки пёк. – О детство! Как оно внезапно! Я шла – к отцу. Стекали солнечные капли Вниз по лицу. И мы потом ватрушки ели, И дед был – рад. Мы не просили, не хотели Других наград. И он рассказы наши слушал, Как на войне… Но вот последняя ватрушка Досталась – мне. И я своё сжевала счастье, Кусок тепла. Потом спокойно попрощалась — И в ночь ушла… – О нет, я – не из побирушек! Соль по лицу. Но если захочу ватрушек — Приду к отцу. Он стар. Ему своих болячек Не занимать. Но он один (а как иначе?) Заменит – мать… И мысль свербила: «Что такое? Всему – конец?» …А из окна махал рукою Живой отец. |
