Молитва о бабе Зине То ли чётки в руках, то ли бусы, То ли шёпот её, то ли крик, Бабе Зине ноябрь улыбнулся, Лучик света из тучи возник. С новой силой под шарф проникая, Обнимает ноябрь холодком, И наотмашь – колючая капля, И по нервам – убийственный гром. Каждый день ощутимей предзимье И слышнее снарядов полёт… Я тихонько шепну бабе Зине: Пусть ещё на земле поживёт. Пусть погост, от войны ненасытный, Простоит много лет без неё, Пусть ещё почитает молитвы С бабой Зиной моё старичьё. Пусть родные просторы ковыльи, Словно бабий морщинистый лик, Под окопы лопатой изрыли, Превращая дорогу в тупик. Оберегом, молитвой, крестом ли Сохранить родниковую стынь… Баба Зина поёт до истомы Не убитую «Градом» Псалтирь. В этом городе В этом городе всё по-особому, Где промозглая серая стынь Облаками над клёнами собрана И в туман погрузились мосты. А мосты здесь особенно траурны, Фонари – оригами из слёз, Здесь аллеи украшены мрамором, Здесь воюют ребята всерьёз. В этом городе воздух особенный, Звёздней небо, река холодней, И пока до конца не угробили, Есть дорога – мы ходим по ней. Разве можно сравнить несравнимое? Всех роднее – промозглая стынь. Ах ты, Родина, сердцем хранимая, Место Иверских чистых святынь. Даниил Горюнов Даниил Владимирович родился 15 января 1997 года и вырос во Владивостоке. Окончил Морской государственный университет им. адмирала Г. И. Невельского. Работает в сфере логистики на должности экспедитора. Поэзией увлекается с самого детства. Сначала слушал, как читает стихи мама, потом начал читать сам, а затем написал свой первое, второе, третье стихотворение… и втянулся. Часть его произведений опубликована в интернете, другая половина хранится в дневниках. Первая печатная публикация – в 2020 году в альманахе «Спутник». В университете писал стихи на заказ, но скоро понял, что это плохо влияет на творчество, поэтому отдаётся поэзии только во времена эмоциональных наплывов и пишет о том, что не может выразить вслух. Поэзия стала для него отдушиной, тихой гаванью, где можно остаться наедине с собой и собрать в единый пазл миллиарды осколков мыслей в голове. Очень надеется, что его творчество не кажется тем, кто его читает, бредом сумасшедшего или подростковой истерикой, хотя в целом всегда придерживался мнения, что всё написанное понимается так, как прочитано. Мы рисовали
Мы рисовали голубые небеса, Улыбчивое солнышко в углу И тёплое касание его луча, Людей счастливых на цветном лугу… Мы рисовали дом и дымоход, Прозрачное стекло входной двери, Кота с усами у распахнутых ворот И за холмами – городов огни… Какими рисовали города? — Большие улицы, жилые исполины, Спешащие куда-то дамы, господа С улыбками на лицах и на спинах! Мы рисовали парки и пруды, Забитые прилавки магазинов, Кино, театры в осаждении толпы: Трудяг, беспечных и простолюдинов! Мы рисовали дядю Стёпу, Айболита, Не на одном листе, а в тысячах квартир… Вы скажете: «Мечта тех лет давно изжита», Но нынче дети просят тот же мир… Сыну Останься верен самому себе, Останься предан делу, правде, воле, Вставай на путь, лежащий поперёк судьбе, И помни: даже одинокий – воин! Не жди другого, верь, но не надейся, Неси добро и яркий тёплый свет, Открытым будь, по ветру не развейся, Крепчай сквозь призму скоротечных лет! Блюди устав о чести и о дружбе, Храни любовь, закройся от греха, Будь справедлив и в жизни, и на службе И уважай и друга, и врага. Не бойся в спину воткнутых ножей, Не поддавайся клевете и слухам, Предательство лишь закаляет королей. Будь сильным телом, разумом и духом! Не забывай родных краёв, кровей, Достойным сыном будь и будь примерным братом! Не обижай тех, кто тебя слабей, Гордиться научись своим каратом! Живи – учись, нам не соврал великий. По горло сытый будешь этим веком. Живи – оставить след свой не безликий, Живи путём, достойным человека! Спасибо Спасибо. Было здорово. Прощай. Зла не держи. Я на тебя – не буду. По вечерам теперь не ожидай, Дай время мне: дорогу позабуду. Я не горжусь, я не разочарован. Я не в обиде. Просто опустел. Как видишь – не был я к тебе прикован, Раз о прощании заговорить посмел. Что было – не похоже на любовь, Я помню это чувство… Эта сила… И пусть не заразила мою кровь, Зато в душе поэта разбудила! За это и спасибо! Но… прощай! Признаюсь: было здорово с тобою! Я отпускаю. Тоже отпускай. Сиди. Я за собой закрою! Любить – это… У них порог засыпан был стеклом. Я затушил окурок сапогом И в комнату, где свет едва касался стен, Любовь и ненависть где пережили плен, Зашёл. Кивнул. И в угол отошёл, Чтобы меня шквал их эмоций не нашёл. Она всклокочена, в рубашке и чулке, А он, сжимая-разжимая ярость в кулаке, Пытался кровь с губы ладонью утереть. Я видел – тяжело ему терпеть. «И что теперь? – спросил он тихо, прошептал: — Довольна? Покричала?» – «Покричал!» Она горела, изнутри – дикое пламя, И, всех вокруг и самоё себя изранив, Дышала коротко, сказала глубоко: «Давай закончим? Не уедем далеко, Если ты крутишь влево, а я вправо. Ломать судьбу друг другу не имеем права!» Я видел. По глазам. Я слышал в тоне: В любовью муках созданных вот-вот утонет, А он – такой же утопающий – молчал, Наверное, Амура умолял Дать шанс ещё, быть может, в сотый раз: «Если не вышло прежде, обязательно получится сейчас!» Но оба они верили в одно: Это конец. Это сердцами решено. И, позабыв о ссоре и о драке, Они, прожившие так долго в горе-браке, Обнялись и заплакали в плечо… И на моих щеках вдруг стало горячо. Они любили, они строили, старались, Они терпели и без устали сражались, Но философия любви была сложнее, Непокорней, непонятней и сильнее: Любить – это не только строить, слушать… Любить – это порой суметь разрушить… |
