В поисках ответа на свои вопросы Виктор оглянулся по сторонам и увидел приближавшуюся от окраины легковушку. И вдруг подполковник понял, чего ждал Матросов. Он ждал машину, на которой можно бы было уйти...

Додумать Виктор не успел. Под днищем красной «семерки» что-то чиркнуло по асфальту и покатилось по дороге. Виктор быстро выглянул и похолодел...

Поблескивая гранями и постукивая по мокрому асфальту, к белой «семерке» лениво подкатывалась «лимонка». Остановилась она буквально в метре от машины. В тусклом мерцании ее граней было что-то завораживающее и даже гипнотизирующее.

Только Логинов был не слишком падок на мистику и не мешкал ни секунды. Разогнувшись, словно пружина, он отпрыгнул и припал к левому переднему колесу «семерки». И тут за «семеркой» грохнуло.

Сперва сверху, снизу и с боков просвистели осколки, изрешетив весь кузов. Потом «семерка» подпрыгнула, а следом взорвались пробитые шины. Или сперва взорвались шины, а потом подпрыгнула «семерка», Виктор так и не понял. Его, наверное, контузило, и он сразу же оглох на правое ухо.

Придя в себя, Виктор сразу же ощутил тупую боль в правом плече. Он повернул голову, ожидая увидеть кровавое месиво, но все было на месте. Сообразив, что его просто ушибло кузовом, Виктор вдруг ощутил почти детскую радость. Это было невероятно, но его даже не зацепило.

Сразу после взрыва гранаты, в той стороне, откуда приближалась легковушка, бешено завизжали тормоза и раздался глухой удар. Вскочив, Виктор посмотрел туда и увидел, что застывшая метрах в двадцати «Нива» сильно не пострадала.

Очевидно, ее занесло при экстренном торможении, и правым крылом она протаранила выцветший рекламный щит. В нее попали и осколки. Но ощутимого вреда машине они не нанесли, и водитель как раз пытался завести заглохший двигатель.

Выглядывая из-за изрешеченного осколками багажника, Виктор видел, что красная «семерка» совсем утратила товарный вид. Весь ее корпус был в пробоинах.

Застывший на пассажирском сиденье террорист уже не пытался выбраться наружу, и Виктор подумал, что Матросов во второй раз вольно или невольно убирает сообщника. Конечно, он мог и выжить, но сейчас Логинова интересовал прежде всего майор.

Бросившись на землю, Виктор прижал бесполезное правое ухо к асфальту и попытался рассмотреть что-нибудь в щели под осевшей красной «семеркой». Рядом с ее задним колесом что-то шевельнулось или Виктору это просто показалось. Он не стал раздумывать и выстрелил, не столько целясь, сколько полагаясь на чутье. И не ошибся, потому что из-за «семерки» донесся приглушенный вскрик Матросова.

Виктор даже не успел обрадоваться, как, услышав уже знакомый звук, увидел, что по дороге катится еще одна «лимонка». Виктор снова бросился к переднему колесу. На этот раз Матросов не был так точен. Судя по траектории, «лимонка» должна была остановиться метрах в четырех от «семерки».

Только Виктора это не очень радовало, поскольку траектории полета осколков предугадать практически невозможно.

После первого взрыва Виктор в горячке не обратил внимания на резкую боль в левой ягодице.

Сейчас ее жгло огнем и даже начало дергать, как от ударов тока. Кроме того, штаны с той стороны промокли и липли к телу. Не нужно было быть профессором и светилом военно-полевой хирургии, чтобы понять, что ягодицу пробило осколком.

Причем не навылет. Осколок засел, и Логинов все больше убеждался в этом. Болевые ощущения нарастали с каждым мгновением, и передать это состояние словами было невозможно. Разве что – пятистопным ямбом.

Параллельно Логинов по привычке вел обратный отсчет секунд до взрыва. Это помогало собраться в нужный момент и вообще успокаивало, позволяя держать ситуацию под контролем. Начал он с «шести», с учетом своих прыжков и всех предшествующих событий.

На счете «пять» Виктор с удивлением услышал, что водителю «Нивы» все же удалось завести двигатель. Сосредоточившись на «лимонке», он о нем совсем было забыл.

И тут Виктору вдруг показалось, что к реву двигателя «Нивы» добавился какой-то посторонний звук. Логинов почти ничего не слышал правым ухом, поэтому приложил ладонь к левому, но услышал только скрежет коробки передач «Нивы». Решив, что это последствие контузии, Виктор опустил голову и продолжил счет в ожидании взрыва «лимонки».

На счет «четыре» «Нива» сдала назад и с характерным звуком соскочила с бордюра и визгнула тормозами.

На счет «три» «Нива» тронулась с места, и Виктор облегченно вздохнул. Наконец-то бедняга-водитель справился с машиной. Она уже начала набирать скорость и вдруг затормозила.

Одновременно со счетом «два» Виктор удивленно приподнял голову и прислушался. Сквозь шорох дождя он уловил, что у машины вроде открылась дверца и кто-то из нее выскочил.

Времени на то, чтобы что-то предпринять, уже не оставалось: должен был прогреметь взрыв. «Один!» – выдохнул Виктор и, втянув голову, всем телом прижался к «семерке».

Прошла секунда, а взрыва все не было. Вместо него Виктор услышал, как захлопнулась дверца «Нивы», и сразу же заподозрил неладное. Услышав, что «Нива» сорвалась с места, он быстро выглянул и, задохнувшись от ярости, заскрежетал зубами: машина на предельной скорости уходила по Варшавской в сторону окраины города. И тут метрах в двадцати Виктор увидел дядьку сельского вида, который смотрел вслед машине. В следующий момент он повернулся к Виктору, на его округлом крестьянском лице была растерянность. Человек протянул к Виктору мозолистые руки, как бы вопрошая: «Доколе?..»

Логинов бросился в обход машины и увидел то, о чем уже догадался. В четырех метрах за «семеркой» лежала на асфальте «лимонка». Только взрываться она не собиралась – Матросов не выдернул из нее чеку.

Усилием воли Логинову все же удалось взять себя в руки. Он не стал стрелять вслед удаляющейся «Ниве». На таком расстоянии это бессмысленно, а патронов было мало.

Метнувшись к дверце «семерки», Виктор вытащил из кучи осколков на полу сотовый телефон и, убедившись, что аппарат не пострадал, начал набирать номер управления. И тут вдруг со двора на Варшавскую вылетел «Опель».

Виктор, прикрыв глаза от света фар рукой с телефоном, с пистолетом в другой руке бросился наперерез джипу и вдруг услышал голос Беляева:

– Все в порядке?

– Какое там, к дьяволу, в порядке?! – проорал Виктор, прыгая на заднее сиденье «Опеля». – Гони вон за той «Нивой», отец!

Машина рванулась вперед. Беляев, проводив взглядом искореженные «семерки», присвистнул:

– Ни фига себе! Вы что тут, шрапнелью друг в друга пуляли?

– Нет. «Лимонками», – вздохнул Виктор. – Вы как тут оказались?

– Ждали тебя и слушали милицейскую волну. Как только передали сообщение о перестрелке, сразу рванули сюда. Ты не ранен?

– Что?

– Ты не ранен?

– А-а, нет, – прикладывая руку к правому уху, поморщился Виктор. – Твои где?

– Сейчас должны показаться, – сказал Беляев, глянув в зеркало заднего вида.

– Пусть оставят двух человек у ларька и двигают за нами. К машинам никого не подпускать.

Беляев кивнул и быстро связался с «Фордом», уже показавшимся вдали на Варшавской. Может, для нужд фермерского хозяйства «Нива» была и хороша, но тягаться с «Опелем» ей было явно не по лошадиным силам. Меньше чем за минуту Михеич догнал ее, и теперь эти две машины разделяло каких-то сто метров.

– Стрелять? – спросил Беляев.

– Подожди, – удержал его Виктор, вглядываясь сквозь слезящееся лобовое стекло. – Он нам нужен живым. – В это время впереди блеснули фиолетовые вспышки мигалок. – Отец! Включи светомузыку! Леня, передай ментам, пусть не суются! Просто перекроют дорогу, и все!

Беляев потянулся к микрофону, и тут «Нива» неожиданно притормозила и, резко завернув вправо, покатила по переулку к видневшемуся в конце него высокому забору.

«Опель» последовал за «Нивой», сократив дистанцию до шестидесяти метров, и тут Беляев увидел, что переулок тупиковый.