За время службы в бюро он собрал впечатляющую коллекцию мрачных событий, два года на фронте увеличила ее на порядок.

Момент был воспитательным, поэтому Лео ограничился наиболее безобидными. Спрессовав в комок осколки воспоминаний, комиссар бросил получившийся снаряд в говорившего.

Он с тихим вскриком упал. Куцая шеренга дрогнула, по ней пробежались испуганные шепотки.

Милано сделал вид, что смотрит на часы:

– Десять секунд. Столько мне потребовалось, чтобы уложить очередного сверхчеловека, – скучающим тоном сказал Леонардо. – Я не только комиссар, но и старший следователь бюро надзора. Инквизитор. Без приставки «экс». Вы меня поняли?!

Леонардо выдержал паузу, чтобы все осознали момент. Судя по испуганным лицам парней – они прониклись.

– Вы думаете, что я злой дознаватель? А наш майор тогда добрый? – кровожадно улыбнулся Милано. – Вы ошибаетесь. Злые дознаватели там, на позициях врага. Серебряные призраки, которые не первый год уничтожают таких как вы…

«Раньше они были просто бойцами штурмовых групп», – мрачно подумал Лео.

– … Малефики, которые сожрали уже не одно отделение. В буквальном смысле. Война показала, что каннибализм повышает силу в разы.

«Увы, это не очередная страшилка, а жуткая правда», – все также мрачно подумал он.

– А еще целые орды демонов, которые уже давно заменили отряды прорыва в войсках колбасников. Все они хотят убить вас. Просто жаждут. И они это сделают, если вы не засунете себе в задницу свои мысли про сверхсилу, избранность и геройство. Либо вы можете ей упиваться, как ваш коллега.

Милано направил еще одно воспоминание в разум парня. Без жестов и пассов, одной силой мысли. Бунтарь вскрикнул.

– Тогда за вашу жизнь я не дам и ломанного су.

«Ненавижу себе в такие моменты. Прорыв и сто тысяч демонов!» – подумал Милано.

Но нужный эффект это произвело.

– Ваша задача – выполнить приказ и выжить. На этом все. Точка. Никакого геройства и самодеятельности! Никаких подвигов и попыток в одиночку изменить ход войны! Вы меня поняли?!

– Так точно, – раздался нестройный хор голосов.

«Хотя бы отвечают они по уставу. Так могли не все новобранцы», – не без иронии подумал надзиратель.

– И напоследок. Если кто-то решил, что пора сбежать к маменьке под юбку… – Милано демонстративно хлопнул ладонью по поясной кобуре. – Помните, комиссар в вашем отряде настоящий инквизитор. Р-разойдись!

– Огоньку? – спросил майор Вилли Форли, когда Милано сел рядом.

– Благодарю, – сказал Леонардо, доставая потрепанную трубку.

Курить он начал на фронте. Говорили, что это помогает с нервами. Как убедился Лео на своем опыте – врали. Но было уже поздно. Да и ему в отличие от рядовых солдат доставать табачок гораздо проще.

– В этот раз получилось неплохо, даже я проникся, – хмыкнул командир специального отряда. – Что уж говорить про наших «овечек».

– Угу, конечно, – пробурчал Лео. – Я жду не дождусь, когда в меня начнут кидать гнилыми помидорами после очередного моего монолога. Или заклинаниями.

– Не будь к себе строг. Это просто мальчишки, которых пару месяцев погонял булочник в цепях, а потом отправили на фронт.

– Это и самое поганое, Вилли. Самое. Надзирать за малефиками – дерьмовая работа. Надзирать за мальчишками-малефиками, которых скоро бросят на убой – не могу представить что-то хуже.

– Я оптимист. Всегда есть выгребная яма глубже. Поверь мне, я знаю.

Милано нехотя согласился. Форли был кадровым военным. Выживал в этой мясорубке уже четыре года. Солидный срок для А-13 – пирокинетика.

Они познакомились еще до войны на программе «Бриллиант». Туда направили всех обладателей ранга А для развития способностей. Тренировки, медитации, промывка мозгов и специальные препараты – результат не заставил себя ждать. «Чудесные» мутации появились у всех. Но не все это пережили.

Лео выдохнул табачный дым.

После того как от подразделения Вилли остался только он сам, штабные суки не стали ломать голову и назначили его командовать магической ротой.

– За них уже взялся Эпин. Через пару недель они будут похоже на настоящих бойцов, а не на стадо овец, – выпуская дым колечком, сказал майор.

– Как будто это что-то изменит, – скривился Лео. – Как думаешь, много нам дадут времени?

Майор не стал отвечать на этот вопрос, вместо этого задал свой:

– Как там дома?

Военная полиция бдела за моральных духом бойцов, поэтому попадались им лишь «правильные» газеты, а письма от родных подвергались жесткой цензуре.

Посылки же не доходили вовсе по понятным причинам.

– В столице бунтуют пролетарии. Карточки не помогают, продуктов почти нет. Центр подготовки «особых бойцов» сожгли, а пару пойманных курсантов растерзали. Мои коллеги положили это дело под сукно, – нехотя сказал Милано. – На международной арене все тоже грустно. Островитяне торгуют и с нами, и с колбасниками. Много говорят о нейтралитете, но все понимают, что они точат зубы на чужие колонии. Кто первый дрогнет, тот и получит удар в спину. В Рутении местечковая грызня затихла, видимо за пятнадцать лет она всем надоела. Но помощи от них ждать не стоит. А вот в Хицкой империи, говорят, все только начинается. Как и в Южных княжествах. В веселое время живем.

– А твои как? – поспешил сменить тему Вилли.

– В Элисаре все более-менее спокойно. Тяжело, но жить можно.

Еще в начале войны Лео вывез туда семью. Столица внезапно оказалась очень близка к линии фронта.

– Это хорошо, очень хорошо, – медленно произнес Вилли на полтона тише добавил: – Рад за тебя.

Милано нечего было сказать по этому поводу. Форли от семьи такие письма уже не могли прийти.

– Я ваша смерть! Я ваша погибель! Вам не уйти от меня! – надрывался голос в голове.

«Вот это да. Боюсь и трепещу», – недовольно подумал Милано.

Это продолжалась уже не меньше получаса. У него голоса в голове вызывали лишь раздражение, но многих солдат такое «приветствие» заставляло нервничать вплоть до мокрых штанов.

В узкую кишку окопа спрыгнул демон.

Огромный рост, уродливая морда с гигантской пастью, непропорционально длинные руки с острыми когтями, короткие мощные ноги. Черная кожа резко контрастировала с белыми глазами без радужки и зрачка.

Кто-то из «овечек» позади вскрикнул, кто-то потянулся к пистолету. Про чары не вспомнил никто.

Комиссар Милано среагировал раньше всех.

Первым в демона полетели воспоминания. Первый слой – почти безобидный, память о контакте с серебром. Неприятно, но и только. Второй – воспоминая о том, как один инквизитор выбивал информацию из демонов. «Языки» бывают разные.

Считалось, что потусторонних тварей невозможно запугать. Но отдельные люди с этим неплохо справлялись.

Тварь застыла, ее глаза испуганно расширились. Лео нажал на спуск.

Все восемь серебряных пуль попали в голову. С утробным ревом тварь рухнула на землю.

– Чего встали?! – заорал на застывших позади него малефиков Милано, перезарядив пистолет. – Демона мертвого никогда не видели?! Еще успеете! Вперед-вперед! Или мы тут все поляжем!!!

Естественно, у них не было двух недель. И даже одной. Жалкие несколько дней.

Почти сразу после прибытия пополнения сарконцы ударили по их позициям, прорвали фронт и двинулись вперед.

Ни о какой контратаке и речи быть не могло. Командование приказало начать организованнее отступление на запасные позиции. Но оно имело все шансы постепенно превратиться в беспорядочное бегство.

По закону подлости, именно в этот момент Лео проводил политзанятия с новоприбывшей партией «овечек». Да, это тоже входило в его обязанности.

Следователь бюро надзора объясняет малефикам что такое хорошо, а что такое плохо. Д’Эрсте, наверное, в такие моменты в гробу вертится, как лопасти мельницы. А компанию ему в этом составляет первый консул. Только он вертится постоянно, понимая до чего довели Республику политиканы после его смерти.