Да, ситуация серьезно изменилась, но его положение не позволяло провести полноценный допрос, а с другими источниками информации все было сложно.

Следующим по списку шел Рауль Сурро. Главный подозреваемый на данный момент. Конечно, против него не было никаких улик, но пока он выглядел самым «перспективным».

Можно было обратиться к слугам, но Лео решил воспользоваться логикой.

Скорее всего, поэт предпочтет для работы уединенное место. Кабинет? Логично. Но работать в обычной комнате, когда ты находишься в настоящем замке? Нет, маловероятно.

Главная башня – в памяти невовремя всплыло слово «донжон» – не подходила, ее оккупировал Кастор. Следовательно, Сурро надо было искать на крепостной стене. Новые здания были из другой эпохи, у них нет нужной атмосферы.

Сделав такой вывод, Милано стал искать лестницу, которая привела бы его к нужному месту.

«Не ошибся», – с удовольствием подумал Лео, поднявшись наверх. Поэта он увидел сразу, мужчина стоял, облокотившись на стену и что-то быстро черкал в большом блокноте.

Высокий и сухопарый, он напоминал жердь. Невыразительное лицо, длинные темные волосы, бородка-клинышком. Одет поэт был в белую рубашку, простые серые штаны, поношенные туфли и ярко-фиолетовый жилет со множеством накладных карманов.

Хотя Сурро был старше надзирателя на четыре года, Леонардо не дал бы ему и восемнадцати лет.

Младший следователь не стал приближаться к нему и здороваться. Вряд ли поэт будет рад человеку, который мешает ему работать. Вместо этого Милано подошел к стене и стал изучать окрестности.

Невольно в голове возникла мысль, что все в этом расследовании-разведке неправильно. И слишком много здесь удачных совпадений.

Очевидно, сам Кастор пригласил сюда надзирателя через своего журналиста. И бюро ухватилось за этот шанс. Но так ли все просто?

Возможно, руководство ведет свою игру, а младшей следователь всего лишь отвлекающий маневр или хуже того приманка?

Милано невольно зацепился взглядом за лес, окружавший замок. Он был редким и чахлым. Разместить тут штурмовую группу нет возможности. Даже если бюро привлечет девяностых – талантов, способных создавать иллюзии, — это будет непростой задачей.

Размещать группу здесь нет смысла. Если исходить из версии про приманку, то в непосредственной близости, прямо в замке, должен быть еще один охотник-следователь.

Кто-то из гостей? Маловероятно. Слуги? Слишком неудобно. Охрана? Даже не смешно.

«Мне просто повезло, и я снова получил большое дело», – подумал Леонардо.

– Красивый вид, вы тоже так думаете? – раздался робкий голос рядом. Милано оторвался от изучения пейзажа и медленно повернулся к поэту. Он выглядел растерянным и смущенным, словно до последнего надеялся, что ему не ответят.

– В нем что-то есть, – дипломатично сказал младший следователь.

– Да-да, мне тоже нравится, поэтому я здесь работаю, – неуверенно произнес Сурро, убирая блокнот в карман своего яркого пиджака. – Вы новый охранник хозяина Кастора?

Этот вопрос поставил Милано в тупик. Не такого начала разговора он ожидал!

Рауль смотрел на него внимательно и настороженно. Сейчас он был похож на бездомного котенка, который искренне надеется, что прохожий не сделает ему ничего плохого.

«Либо он оторван от жизни в замке, либо сильно переигрывает, – подумал Лео. – Но в его вопросе может быть и второе дно. С определенной точки зрения, я новый охранник Кастора. Он намекает на это?»

– Нет, я его гость, – спокойно ответил Милано. – А вы Рауль Сурро?

– Да-да, он самый, – услышав свое имя, поэт расправил плечи и перестал сутулиться. – Поэт, филолог и декламатор. К вашим услугам, месье.

– Приятно познакомится, Леонардо Милано, – сказал младший следователь, протягивая ему руку.

Зять Кастора неуверенно ее пожал.

– Если я вам мешаю работать, то могу уйти, – произнес Лео, внимательно наблюдая за реакцией поэта. Он вздрогнул, на его лице отразилась неподдельная радость, но она тут же исчезла.

– Думаю, это нарушило бы все нормы этикета, – прошептал Сурро.

– Но вы были бы очень признательным мне, если бы я ушел, – улыбнулся одними губами Лео. – Особенно с учетом моей работы.

На лице поэта отразилось искреннее непонимание. Лео тут же изобразил удивление и даже хлопнул себя по лбу.

– Младший следователь бюро надзора Леонардо Милано, – официально представился он и весело добавил: – Забыл упомянуть эту мелочь!

Реакция поэта его удивила. Потому что ее не было. От слова совсем.

– Вы из фискального ведомства? Проверяете бумаги хозяина Кастора? Тогда понятно почему к вам такое отношение здесь, – в голосе Сурро промелькнуло искреннее сочувствие. – Не поверите, но я отчасти вас понимаю. Для вас обстановка в замке, наверное, тоже удручающая.

«Нет, месье, быть может я и не самый толковый следователь, но никогда не поверю, что ты настолько оторван от жизни!» – мысленно изумился Лео. Оправившись от шока, он мягко сказал:

– Не совсем, я не из налоговой. Мое ведомство занимается магическими преступлениями, мы достаточно молодая организация, наверное, поэтому вы о нас не слышали.

– Точно! Вас же совсем недавно учредили! – Рауль схватился за эту фразу, словно утопающий за соломинку. – Прошу прощения, совсем про это забыл.

«Врет. Врет нагло. Но из образа не выходит», – подумал Леонардо, смотря на одухотворённое лицо поэта. Неожиданно его собеседник вытащил из кармана свой блокнот и огрызок карандаша.

– Да, память моя не та, что прежде, – пробормотал муж Орианны Кастор, что-то спешно записывая в свой блокнот. – Память, память. Ямб или хорей. Нет, все это глупости…

Прошла минута, вторая, третья. Поэт продолжил бормотать, его нечитаемым почерком была исписана целая страница.

– Я пойду, – сказал Лео, делая шаг назад. Ноль реакции. – Приятного вечера.

Рауль никак на это не отреагировал. Его поглотила работа. Но младший следователь был готов поклясться, что в глазах подозреваемого что-то мелькнуло, когда он попрощался.

Облегчение? Радость? Страх? Или все вместе?

Спустившись вниз, Милано нашел небольшую лавочку и опустился на нее.

«Нет, это уже слишком! Сурро играет, причем явно переигрывает, – с раздражением подумал Лео. – И если он думает, что я куплюсь на это, то он сильно заблуждается».

Вдох-выдох. Досчитать до десяти. Потом до тридцати. Теперь можно и обдумать ситуацию с Раулем.

Играет ли он? Определенно, и точно переигрывает. Это ясно, как белый день. Лео легко мог поверить в образ оторванного от жизни поэта, которого содержит жена. Но он не верил, что все могло быть настолько плохо.

У бюро надзора было неоднозначная репутация, но о нем знали все в Республике! Очень сомнительно, что за двадцать два года Сурро никогда не слышал об их службе.

«Он нацепил маску витающего в облаках поэта и пользуется этим», – сделал вывод Леонардо.

Само по себе это не преступление. Особенно с учетом его положения. С этим тоже все было не так просто. «Жалкий муженек», «хозяин Кастор», «удручающая обстановка» – Сурро здесь явно не в почете.

Вряд ли малефик или обладатель «скверны», способной влиять на разум, стал бы терпеть такое отношение. С помощью темной магии он легко бы стал настоящим повелителем замка.

Или на это весь расчет? Играть роль жалкого зятя и получать выгоду?

Но зачем ему лезть в управление империей Кастора? Резона для этого никакого нет.

Милано снова вздохнул. Удивительно, но неуверенный поэт смог вывести его из себя. Возможно, ненамеренно. И тем самым нарушил его планы.

По крайней мере, делать выводы о подозреваемых Леонардо планировал уже после опроса всех, чтобы составить точную картину и руководствоваться не произведенным впечатлением, а фактами.

Младший следователь неожиданно улыбнулся. Да, сложно. Да, непонятно. Но это его не злило, наоборот, внутри проснулся какой-то азарт. Перед ним была загадка, которую было сложно, но можно разрешить, а не самоубийственная вылазка с серебряными «друзьями».