– Мне нужно было выпустить пар, – поведал вкрадчиво Эйдан, придирчиво осматривая мое мятое одеяние. – Решил, что будет не слишком культурно вот так сразу заявиться в партэль…
– Да лучше бы заявились, – выдохнула, ощущая, как горло сжимает судорогой.
Паника накрывала сознание. Сбегая от старшего герцога, последнее, что я планировала, – оказаться в постели с младшим!
– Я видел,откудаты шла, – неприязненно поджав губы, Эйдан кивнул на черное окно.
– Я читала Талии сказки.
– А теперь читаешь мне, да? – он рассмеялся. Жестко, обвиняюще.
Поймал мою замерзшую руку, покрутил перед собой, разглядывая серебряную вязь. Брачная татуировка должна была стать золотой, но пока оставалась такой же, как в день свадьбы.
– Пожалуйста, сир Эйдан… Не сегодня. Не сейчас, – я зажмурилась, пытаясь сдержать дрожь, в которую меня бросало от каждого его прикосновения. – Я уже отдала… долг юга…
– Так, может, отдашь теперь долг порядочной жены? Или ты думаешь, леди Эль, что вот это, – он потряс тыльной стороной ладони перед моим носом, – на нас просто так нарисовано? К следующей зиме ты должна родить.
– Еще одна ташерская традиция?
– Именно так. Хочешь ты или нет, а нам придется над этим поработать.
К следующей зиме! Дварфова пропасть… Чернота встала перед глазами и не желала рассеиваться.
– Что такое, Эллайна? – муж ухватил за подбородок, заставляя смотреть прямо.
В его зрачках растекался колючий холод, а ведь когда-то в них было тепло. Пусть не в первую нашу встречу, зато во вторую… И притяжение между нами вполне могло тогда случиться.
Удивительно, что Эйдан, мужчина легкий и переменчивый, так глубоко ранен случившимся на алтаре. Раньше он менял спутниц чаще, чем брюки. Но его самого, видимо, не меняли никогда. Может, это даже изменило его немного… Да только в лучшую ли сторону?
– Я не хочу, – сообщила ему шепотом. – Этого… с вами… не хочу.
– Я и сам не в восторге, дражайшая. За что боги так со мной? – он резко убрал ладонь от моего лица, заставив пошатнуться. – Зачем заставили жениться против воли на той, которую я уже не смогу полюбить? Что мне делать с тобой, Эллайна?
– Отпустите, – взмолилась тихо, комкая вспотевшими ладонями юбку. – Отпустите меня, пока еще не поздно, пока возможно, пока союз не скреплен и…
– Не могу. Не могу отпустить твой огонь.
И этот не может!
Такие всесильные, такие храбрые, такие величественные… И ни гхарра не могут.
Ташерцы! Герцоги! Варховы Эквеноры! За что судьба так крепко связала меня с этими братьями?
– Скажи мне честно, Эллайна, – с легкой брезгливостью муж принялся дергать застежки на платье. – Это продолжается, да? Той ночью на алтаре все не закончилось?
Я обреченно прикрыла отяжелевшие веки. Уже сейчас понимала, что пытка продлится до утра. И не факт, что я перенесу все акты отвратительной пьесы.
– Всякий в Ташере знает… как мучительна стихийная связь… – прохрипела я, не в состоянии отпираться.
– Сейчас ты скажешь, что не могла сдержать порыва? Ах, магия, ах, она толкнула! – Эйдан отпихнул меня к постели, но тут же сам остановил. Развернул к себе, закрутив усталое тело. – Да ты просто маленькая… лживая… дурно воспитанная…
На каком-то из поворотов, наполнявших горло горькой мутью, я уловила размашистое движение его ладони. Даже закрываться не стала, только сжалась вся, дожидаясь удара.
Которого не последовало. Пальцы Эйдана собрались в кулак и с тихим выдохом владельца спрятались за герцогскую спину.
Никогда, ни разу – ни отец, ни дядя, ни леди Беатрис – не шлепали меня по лицу. Но у главной графской поварихи рука была тяжелая, и я видела, как это бывает, на примере Фанни. Стоило подруге отвлечься и дать соусу прикипеть, как девушка получала сочную затрещину. Даже не ойкала – привыкла.
Я ощупала нетронутую щеку и с вялым интересом поглядела на мужа.
– Почему не ударили?
В голове звенело. Я успела и испугаться, и нафантазировать себе грядущие синяки, с которыми утром спущусь к семейному завтраку. Безмолвную жалость леди Кет, мстительную ухмылку Хари, серую мрачность сира Нетфорда…
– Что это изменит? Моя жена перестанет желать моего брата? Третья Великая ночь сотрется из памяти? Ложись, Эллайна, – Эйдан холодно указал на примятые подушки. – Ташеру нужен наследник.
Я захлебнулась обидой и унижением. В этом равнодушном жесте сквозило все, что думает обо мне муж. Намекало на то, какое место с этих пор я буду занимать в жизни Эйдана.
Особенно больно было оттого, что я заслужила его неприязнь. Еще тогда, когда шла ночью в покои «не того Эквенора», я знала, что падаю в пропасть окончательно. И обратного пути из нее не будет.
– Ты отвратительна мне, Эллайна. С ритуала в Погибшем саду отвратительна. И мне плевать, что толкало тебя на это – магия, долг, договор или что еще…
– Боги севера, а что вас толкало на ту охоту? А к дверям моей спальни за день до третьей ночи? – всхлипнула, трясясь под уничтожающим взглядом. – И, видимо, еще долго будет толкать во все ташерские партэли!
– Я мужчина, – сообщил он сухо, упрямо тыкая пальцем в кровать. – Традиции севера таковы: на муже защита Предела, на жене – верность и честь.
– Традиции, бесконечные традиции… Вы правы, сир Эйдан. Я виновата перед вами, – прошептала, распрямляя плечи. – Но и вы виноваты передо мной. А теперь… теперь уж без разницы, с кого это все началось…
Без сил я уселась на краешек кровати, скомкала пальцами простыню. Северу нужна моя магия, мой огонь, мой возможный ребенок, наследующий бремя ответственности… Не нужна только я сама.
В висок настойчивой, больно жалящей мухой колотилась мысль: мне стоило остаться в доме за конюшней. Наплевать на все традиции и порядки, на доводы разума и сомнения… И остаться. Потому что то, что вот-вот должно было случиться в супружеских покоях, не укладывалось в голове.
Мне всегда казалось, что у меня будет лишь один мужчина. Тот, что первый, он же и последний. С самого начала супружества все пошло гхарру под хвост, но теперь… теперь это ощущение снова крепло. Не хотелось, чтобы ко мне прикасался кто-то другой, кроме первого.
Нетфорд обещал защиту. Что никто меня не обидит и слова дурного не скажет… Но здесь его не было. А Эйдан говорил много, очень много дурных слов! И явно собирался не раз обидеть.
– Все эти дни вы и смотреть на меня не желали, – сообщила ему негромко, провожая взглядом кувшин. – Не помнили, чья я жена.
Мой истинный муж, дарованный богами и законами, встал у стола. Нацедил в свой бокал очередную порцию, оценил на свету насыщенный пурпур напитка.
Видит Варх, Эйдану было уже достаточно. С каждым новым глотком губы на красивом лице кривились все неприятнее.
– Так сколько раз у вас было после алтаря? – отвернулся он от кувшина.
Младший герцог качнулся, приблизился, встал надо мной. Одной рукой рисовал в воздухе узоры наполненным бокалом, другой крепко держал меня за плечо.
– Сколько чего? – заморгала ресницами, теряя связь с реальностью.
– Ну же, говори… Хочу услышать признание из твоего хорошенького лживого ротика, Эллайна, – он рывком поднял меня к себе, поставил перед сопящим носом. – Вчера? И сегодня? И когда еще?
Муж словно обезумел. Принялся вдруг трясти меня во все стороны, отрывая кружево от рукавов. С запястий посыпались бледные искры, но их после тренировки осталось немного. Резерв не восстановился, лишь равнодушный ветер завывал внутри.
– Говори!
Я упрямо молчала, сжимая зубы. Это мое бремя, только мне его нести.
– Хорошо. Сегодня мы будем аккуратны, – пообещал Эйдан, дергая шнурок на брюках. Он выпустил меня, но не бокал. Позволил рухнуть в постель. – А завтра тебя снова проверит целитель. Надо убедиться, что при появлении наследника я не буду воспитывать чьего-то бастарда.
– Ваша светлость… – я разыскивала милосердие в его колючих светлых глазах.
– Ложись, дражайшая. Или я уложу тебя силой.
Муж больше не касался меня руками, но прибивал бешеным взглядом. В нем было столько всего намешано! От ярости и раздражения до пренебрежения и какого-то болезненного желания.
