Камила давно бы забросила свое издание, если бы не Эрл. Она продолжала издавать его только для него. Он был отрезан от общества и однажды признался, что с большим интересом читает все, что она пишет. Немудреная газета Камилы позволяла ему быть в курсе событий.

Эрл рассказал об этом до того грандиозного открытия, когда выяснилось, что он все-таки может прикасаться к живому человеку и не умереть от приступа аллергии.

Не совсем человеку, если уж говорить точнее.

Мэри Лу, по мнению Камилы, была глупой и незрелой девчонкой, чьим единственным достоинством оказалась генетическая связь с обитателями морских глубин. Это позволяло им с Эрлом жить вместе, что казалось ужасно несправедливым.

Нет, у него-то, конечно, просто не было выбора. Разве хоть кто-то в здравом уме откажется от возможности вырваться из социальной изоляции?

Но могла ли легкомысленная Мэри Лу, еще совсем недавно влюбленная в Кенни, стать достойной спутницей тому, кто годами страдал от одиночества?

Чертов Нью-Ньюлин и его ловушки.

Услышав о грядущей свадьбе, Камила так сильно разозлилась, что едва удержалась от окончательного отъезда. Ее раздирали противоречия: с одной стороны, Эрл заслужил пусть плохонькую, но жену. С другой стороны — почему Мэри Лу? Бессмыслица какая-то.

Несколько дней прошло как во сне: мир заволокло красным маревом гнева. А потом Камила отбросила прочь всякие эмоции и приняла рассуждать здраво. Мэри Лу отличалась от всех других людей на земле только родством с тем, кого условно именовали мистером Моргавром. Дополнительный генотип в хромосомах, всего-то.

Возможно, Камила тоже могла бы его заполучить? С помощью какой-нибудь вакцины или вроде того?

Это стоило тщательно обдумать.

Странное дело: стоит тебе выйти из дома с топором, как соседи так и выкатываются тебе под ноги. И у всех почему-то куча вопросов.

Первым делом Тэсса повстречала Дебору Милн. Та неслась от пансиона с видом человека, только совершившего страшное злодеяние.

— Тэсса! — Дебора притормозила так резко, что едва не потеряла равновесие. — Куда ты идешь с этой штукой?

— Просто иду, — ответила она с достоинством, — без всякой определенной цели.

— Ага. Я так и подумала. Обычное дело. Кто в наше время выходит из дома без топора.

— Ты случайно не видела Веронику? — перебила ее Тэсса, которой вовсе не хотелось терять время на бестолковую болтовню.

Дебора ответила ей странным взглядом.

— Знаешь, — осторожно сказала она, — алкоголизм, конечно, не самое приятное заболевание, но не слишком ли у тебя радикальный способ борьбы с ним?

— Что? — изумилась Тэсса.

— Ничего, — открестилась Дебора, — в конце-то концов, эта женщина мне никогда не нравилась.

Что за глупости у людей в головах!

Тэсса коротко попрощалась и поспешила дальше. На скамейке возле кладбища притаился бездельник Эллиот, явно обрадовавшийся возможности потрепаться.

— Господи, Тэсса, — протянул он лениво, — наверное, это ужасно хлопотно — быть мэром нашей деревни. Вечно у нас случается то одно, то другое. Не хотел бы я быть на твоем месте.

— Ну, тебе вроде как и не грозит, — она даже останавливаться не стала.

К ее удивлению, Эллиот поднялся и увязался следом.

— Нет, я понимаю, — бубнил он, — в Нью-Ньюлине без топора никуда, но он не слишком тяжелый?

— Что тебе нужно, Эллиот?

— Камила, — ответил он сразу. — Она меня бросила, и теперь мне скучно. Ты не могла бы заставить ее передумать?

— Как? — озадачилась Тэсса.

— Кажется, у тебя в руках есть все соответствующие инструменты убеждения.

Она хмыкнула, представив себе, как потрясает топором перед носом Камилы, расписывая ей достоинства Эллиота.

Холли оценил бы абсурд этой сцены, а Фрэнк бы явно не одобрил. После всей агрессии, выпавшей на его долю, он ненавидел любые формы принуждения.

Именно поэтому он никогда не оценивал поступки Тэссы, отдавая ей самый бесценный с его точки зрения дар — абсолютную свободу выбора.

— Эллиот, — сказала она, остановившись возле крайних могил, — тебе не надо идти за мной дальше.

— Но мне все равно больше нечего делать.

— И тем не менее сейчас ты развернешься и пойдешь обратно.

Он захлопал длинными ресницами.

Симпатичный и бесполезный.

Тэсса легко перекинула топор из одной руки в другую.

Эллиот попятился.

Она усмехнулась.

Дерево росло на своем месте. За считанные дни оно вытянулось в целых два ярда, ветки отливали эбеновой матовостью, зловеще ощетинились острые иглы, на вид гораздо тверже, чем могли быть у ели или сосны.

Сначала Тэсса обошла его по кругу, прислушиваясь к собственным ощущениям.

Опасность.

Враждебность.

Но и что-то еще.

Очень знакомое.

Такое, с чем Тэсса сталкивалась каждый день.

Однако она никак не могла вспомнить, что же именно.

Осторожно прикоснувшись пальцем к острой игле, не к кончику, а безопасной середине, Тэсса с интересом смогла убедиться, что дерево действительное живое, хищное. Иглы немедленно разволновались, пришли в движение, будто бы стремясь нагнать добычу.

— Ах ты ж поганка, — произнесла Тэсса почти с нежностью. Ей не хотелось уничтожать такой интересный экземпляр, но какой был выход?

Вздохнув, она достала из кармана крохотную паутинку, полученную от призрака, и повесила ее на одну из веток. Тэсса не ожидала ничего особенного, но паутинка вдруг засветилась мягким серебристым сиянием, ее ниточки начали удлиняться, обволакивать собой все дерево.

Отступив на шаг, она завороженно наблюдала за тем, как серебро окутывает ветку за веткой, иголку за иголкой. Вскоре все дерево стало нарядным и мерцающим.

Тэсса слышала, как за ее спиной дышит еще один человек, — бестолковый Эллиот все-таки не послушался, подглядывал из кустов, любопытство победило здравый смысл.

Вместе с матовой чернотой, скрывшейся под серебром, исчезло и ощущение опасности, поэтому Тэсса не стала прогонять идиота.

Она наконец сообразила, почему эти чары ей так знакомы, и теперь ей было очень интересно, что же случится, если прикоснуться к иглам.

Эллиот как никто лучше подходил на роль подопытного кролика. Все равно от него не было никакого проку, а по-настоящему пострадать он вроде как уже не должен быть.

Профессор Йен Гастингс явно бы не одобрил подобного, но его тут не было. И Тэсса не стала вмешиваться, когда Эллиот, ахнув от восхищения, прошел вперед, будто загипнотизированный. Он протянул руку и бережно коснулся иголки, ойкнул, отпрыгнул и слизнул капельку крови с пальца.

— Какая красота, — пробормотал, любуясь деревом, счастливо вздохнул и посмотрел на Тэссу.

И тогда что-то изменилось в его лице.

Обыкновенная дурашливость слетела как от порыва ветра. Глаза вспыхнули жадным блеском, щеки порозовели, дыхание стало прерывистым.

— Ты, — проговорил Эллиот глубоким и взволнованным голосом, — ты!

А потом вдруг рухнул на колени, словно подкошенный.

— Тэсса Тарлтон, — громко и страстно провозгласил он. — Ты женщина всей моей жизни! Пожалуйста-пожалуйста, выходи за меня замуж!

Едва не расхохотавшись, она присела перед ним на корточки, разглядывая расширенные зрачки и прислушиваясь к частившему пульсу. Интересно, это надолго? Дерево на всех воздействует одинаково или у него индивидуальный подход к каждому уколовшемуся?

Хорошо хоть Эллиот не заснул на сто лет.

Тэссе и самой не терпелось потрогать иголку, но как мэр и шериф Нью-Ньюлина она просто не имела права лишаться рассудка.

Не после того, что произошло в Лондоне.

— Вставай, — сказала она Эллиоту, — и не отходи от меня ни на шаг.

— Никогда! — рьяно заверил он ее. — Я буду рядом с тобой вечно!

Повезло так повезло.

Так они и шли по единственной улице: Тэсса с топором и Эллиот с влюбленным видом.

Из-за своего забора их окликнула невыносимая Бренда: