Едва достигший двадцати годков Вагни был крупнее всех членов команды, за исключением Одена. Он, и выжженный солнцем докрасна Кнуд помогли аккуратно уложить деву на деревянные доски. Огромная лапа Вагни опустилась на девичью спину, выбивая морскую воду из легких и несчастная зашлась в приступе кашля и скрючилась на палубе. Матросы придерживали девицу, пока та не откинулась обратно на спину и дыхание ее не выровнялось.
– Жива?! – юнга спрыгнул с гнезда и тут же присвистнул. – Чёй-то, послушница али ночница?
Стиан наконец разглядел кого выловил.
Белые вещи лохмотьями висели на девичьем теле, напоминая одежды жриц храма Лив, но волосы были острижены по самые плечи, совсем как у жриц другого толка. Некогда длинный, сейчас располосованный до самого верха, рукав обнажал тонкую руку. На предплечье утопленницы светилась зеленая спираль. Метка лесной ведьмы.
Норна…
– Неужто ночница?! – Вагни наклонился к девице. – Хорошенькая, точно лисичка…
Капитан не успел обратиться и ответить – глаза спасенной распахнулись. Она перевела удивленный взгляд с матросов на Стиана и застыла, а после, истошный вопль разнесся по бухте. Девица верещала громче химленов.
– Капитан, что делать?! – Кнуд отпрянул, не понимая, что стряслось со спасенной. На шрамированном лице отразился испуг.
Вскочив на ноги, девица выдрала у Вагни швабру и замахнулась ею, словно клинком.
Стиан дернулся вперед, поспешно возвращаясь в человеческое тело, но швабра опустилась раньше. Первый удар пришелся по драконьей морде, а второй – по человеческому лицу. Наконец, девица запуталась о собственные ноги и упала.
– Капитан, – тихий голос юнги нарушил неожиданно наступившую тишину. Дьярви высунулся из-за широченной спины Вагни.
– Чего еще?!
На рассечённой брови Стиана пульсировала стремительно набухающая шишка. А ничего так норна приложила – даже сквозь чешую ощущалось.
– Она опять того… ну, отключилась.
И правда, девица налетела на оставленное Вагни ведро и лишилась чувств.
– Переложите ее в мою каюту, – велел Стиан. Ушиб отозвался пульсирующей болью. – И орудия оттуда вынести! Если девица так со шваброй управляется…
Та, которую они искали последние пять листопадов, сама выплыла к Жемчужному Клинку!
Люция
На лоб шмякнулось что-то мокрое и холодное. Я недовольно замычала, скидывая помеху. В ушах как-то странно шипело, мир покачивался, а затылок препогано ныл, так что жить категорически не хотелось.
Кажется пить надо меньше! Сниться всякая чушь о мировых заговорах, бородатых мужиках и громадных черных чудовищах…
– Ну не мешайся же, – проворчал незнакомый голос, а мокрое снова водрузили на голову. – В тине вся извозилась…
Так, стоп!
Я открыла глаза.
В подрагивающем свете на меня глядел белобрысый мальчишка лет двенадцати. Конопатое лицо загорело до черноты и сосредоточено следило за моим пробуждением.
Кто-то уложил меня на кровать и укрыл одеялом.
– Ты кто?! – я дернулась назад, натягивая его до подбородка.
– Очнулася! – мальчишка испуганно отшатнулся и вскочил, но я тут же крикнула.
– Стой! Погоди!
Он выставил палец вперед и поинтересовался:
– Госпожа драться больше не станет? А то я девиц не бью!
Драться? Ах да, я, кажется, защищалась …
Я отрицательно мотнула головой.
Мальчик застыл, не зная нестись ли ему дальше или ответить странной тете. Потом видимо решил, что доложить еще успеет, и плюхнулся обратно на тяжелый дубовый табурет. Прежде, чем заговорить, взъерошил светло-русые волосенки, выбившиеся из хвостика на затылке:
– Ну… чего тебе?
– Тебя как зовут? – припоминая все уроки по детской психологии дружелюбно поинтересовалась я.
Мальчик закусил губу и бросил быстрый взгляд на дверь, видимо сомневаясь, можно ли со мной разговаривать. Потом снова уставился на меня, наконец расслабляясь:
– Дьярви я.
Отлично, начало положено!
– Очень приятно, Дьярви! Я Люция! Скажи, где это мы?
– Дык, на Жемчужном Клинке! – углядел на моем лице полнейшее непонимание и снисходительно пояснил. – Самое быстроходное судно во всём Ливхельме!
Ливхельм. Что-то знакомое… Юг столицы?
Мозг лениво сложил покачивания и шорох, и подтвердил – мы на воде. Помещение напомнило картины из исторических фильмов: шлифованные, идеально подогнанные доски. Помимо крепкого деревянного табурета, на котором сидел Дьярви, у стены слева стоял такой же мощный стол. По полу и на всех поверхностях тут и там оказались неаккуратно свалены бумаги и пыльного вида старинные фолианты. Окон не наблюдалось, и тем ни менее комнату озарял мягкий свет железного светильника.
– Ливхельм! – осознание поразило резко. – Это который в Фирии?!
– Мда… – протянул мальчишка. – Не хило тебя о ведрышко приложило… Конечно, в Фирии, где же еще?!
Твою мать… Как?! ЦИААТ, профессор, машина, стрельба, побег, овраг… а дальше ничего не помню! Я ведь даже не успела до ворот Аномалии добежать! Какая к черту Фирия?!
– Госпожа, ты чего топиться удумала? – вдруг поинтересовался новый знакомый.
– Топиться? – глупо переспросила я, все еще потерянная в собственных мыслях.
– Ну, тебя течением прибило на бревнышке. Признавайся, за кражей словили? Потому волоса ободрали?
Я коснулась головы, но волосы оказались на месте. Правда торчали во все стороны короткими лохмами, измазанные в чем-то склизком.
Мальчонка встал, оглядел меня со всех сторон и мотнул лохматой головой:
– Не тревожься! Наш арвинг тоже стриженными носит. Мы тут не судим.
Так, видимо за Вратами короткие стрижки в моде только у провинившихся. Даже у мальчишки они были связаны на затылке в тугой хвост.
– В наших…кхм… краях волосы ничего не значат, – я попыталась выдавить улыбку, стала дергать себя за прядки у висков. – Значит, вы меня в воде нашли?
Мальчик воровато огляделся, проверяя не подслушивает ли нас кто.
– Это я тебя углядел! – на живом лице отразилась щербатая улыбка. – А капитан наш выловил. Наш Стиан щедрый. И ласковый, в отличии от арвинга Одена… Повезло, в общем!
– С чем повезло?
Мальчишка вскинул брови, видимо посчитав меня тупой:
– Ему принадлежать будешь. Спас же, говорю!
Меня замутило сильнее. Вцепившись в худющую руку мальчишки, просипела:
– Дьярви, что он со мной делать будет?!
Красноречивее любых слов он залился краской с лопоухой головы, до тощих босых пят. Ответ только усугубил ситуацию:
– Ну Ирв говорит, что можно себе брать, коли спас… Я почем знаю «что»?!
Это что, меня мужик какой-то в секс-рабыни определил?! Уж лучше бы Щульц поймал!
Дубовая дверь громко отворилась, впуская дневной свет в темную комнату. Свежий соленый запах окутал пространство.
Дьрви тут же кинулся к вошедшему и затараторил:
– Капитан не серчай! Дева ни по чем не отпускала! Говорит «руки на себя наложу, коли уйдёшь», а мне что? Мне перед тобой совестно, ежели и правда наложит…
Не будь я в ужасе, то фыркнула бы, поражаясь малолетнему брехуну. Если выживу, надо будет вставить ему мозги на место…
– А то, как же! – хмыкнул с порога его собеседник. – Беги давай. Там Ирв ждет – я накормить велел.
Мальчишка издал радостный возглас и убежал.
Человек в дверях проворчал что-то о «несносных учениках», а я вместе с одеялом отскочила к противоположной стене. Огляделась в поисках оружия, но ничего не нашла. Пришлось хватать светильник.
– Госпожа норна, теплого солн…
– Не подходите! – взвизгнула я, замахиваясь лампой. – Мальчик мне все рассказал!
– Постой…
– Нет! Вы не имеете права прикасаться ко мне!
Он шагнул вперед.
– Но…
– Я подам жалобу содружеству терапевтов!
– Госпожа…
– Сексуальное насилие карается пожизненным заключением! У меня есть связи! Не подходите!
– Я вовсе не… – еще несколько шагов.
