Пристыжённый и немного обиженный за «курицу», Костя присел у края могильника.

Михаил Николаевич, продолжая мысль, громко сказал:

— Василию Федоровичу будет интересно узнать о нашей находке.

Костя поднял голову.

— Василий Федорович — чистый этнограф, разве ему интересны наши материалы?

— Интересны, голубчик. Он много лет собирает данные о рыболовстве в новокаменном веке, сопоставляет их с находками этнографии. В его таблицах пучки проколок всегда вместе с гарпунами, крючками, грузилами.

Солнце стояло еще высоко, хотя было десять часов вечера. Через озеро к острову спешил катер, чтобы забрать всех на материк, где был постоянный лагерь. Островок маленький, в штормовую погоду он оказывался отрезанным от внешнего мира. На островке был аварийный запас продовольствия, палатки, но без особой нужды на нем не оставались на ночь.

— Костя. — Михаил Николаевич обнял практиканта за плечи, и они не торопясь пошли к косе, к причалу. — Дайте телеграмму Василию Федоровичу.

Костя обрадовался. Ему неприятен был собственный промах, и с готовностью он ответил:

— Вот он обрадуется! А что сообщить?

Михаил Николаевич как-то странно улыбнулся:

— Сообщите так: «Найден еще пучок костяных проколок»... Он так обрадуется!

Тон, каким была произнесена последняя фраза, вызывал сомнение, доставит ли на самом деле сообщение радость Василию Федоровичу, но Костя не обратил на него внимания.

Когда прибыли в лагерь, Михаила Николаевича утащили археологи показывать новые находки, а Костя помчался на почту.

...Кончилось лето и с ним летняя практика. Как-то накануне ноябрьских праздников Михаил Николаевич назначил Сергееву встречу в Институте этнографии, где Костя бывал редко, хотя этот институт располагался на противоположном берегу Невы. На третьем этаже у этнографов размещались коллекции по антропологии и археологии каменного и бронзового веков. Проходя по музейным залам, Костя встретил Василия Федоровича.

— Здравствуйте, Василий Федорович! Вы не видели Михаила Николаевича?

Василий Федорович — седой, в длинном синем халате — равнодушно кивнул и, нахмурившись, отчетливо произнес:

— Ваш шеф скоро придет. Вам не следовало так шутить. Молоды еще.

Костя опешил. Он ничего не понимал. Разве когда-нибудь он посмел бы совершить нечто подобное по отношению к Василию Федоровичу, человеку, пользующемуся огромным авторитетом и у этнографов, и у археологов.

Василий Федорович быстро пошел дальше, но Костя догнал его.

— Простите, Василий Федорович, но я ничего не понимаю. Тут недоразумение.

— Что же вы, и телеграммы мне не посылали?

Вспомнилась улыбка Михаила Николаевича, его возглас: «Он так обрадуется!» Влез в историю.

— Василий Федорович, постойте! Я не знал, что...

— Вы не знали, что я слышать не могу об этих пучках, которые всюду путаются, нарушают схему? Да я во сне вижу крючки, гарпуны и проколки в пучках! Не знали... Конечно не знали, а все-таки так шутить не стоило!

В рассуждениях Василия Федоровича не было четкой логики, и все же Костя чувствовал себя прескверно. Василий Федорович продолжал:

— Обрадовались? Еще бы — новая находка. Не терпелось обрадовать, даже телеграмму дали!

Костя что-то пробормотал и попятился к выходу из зала.

— Нет, теперь постойте, — не унимался Василий Федорович, — я двадцать лет собираю материал по рыболовству в неолите, составил специальную картотеку. А ну, идите сюда.

Косте ничего не оставалось, как пройти в распахнутую дверь кабинета.

Картотека была уникальной. Здесь были фотографии пучков костяных проколок из захоронений, найденных на территории нашей страны, на Аляске, в Финляндии, Норвегии, Дании, Канаде и даже на Гавайских островах. Очень похожие пучки. Только в одних чуть меньше, в других чуть больше проколок, в одних проколки, изогнутые больше, в других меньше. Специальный раздел был посвящен пучкам из стоянок рыболовов бронзового века. Совсем неожиданно тут оказались и фотографии могильников, где вместе с бронзовыми крючками и гарпунами находились пучки бронзовых проколок, напоминавших костяные.

Костя был восхищен. Василий Федорович с видимым удовольствием следил за тем, какой эффект произвела на практиканта его коллекция.

— Мы квиты, Константин Андреевич! Моя резкость в наказание за ваше чрезмерное послушание шефу. Михаил Николаевич мой старый друг и сокурсник, он шутить любит. А если серьезно, ничего я не добился. Вы видели, что на отдаленных друг от друга территориях, в разные эпохи — всюду пучки проколок, которые похожи на какие-то остроконечники. Люди не могли создавать одно и то же так просто, ради забавы. Проколки, собранные в пучки, имели какое-то серьезное значение. Вы согласны?

Костя был согласен. Больше того, ему уже казалось заманчивым раскрыть тайну и войти в науку первооткрывателем.

— Вот было бы здорово: понять — зачем они? — мечтательно вздохнул Костя.

— Что же, Константин Андреевич, открывайте. Я испробовал много вариантов. Сопоставляя различные данные, изучал предания, смотрел этнографический материал. Пока нет ответа. Попробуйте вы. Я перестал ездить в этнографические экспедиции. Годы... Без этнографии этого не отгадать. Может быть, где-нибудь на севере, у рыбаков чукчей или эскимосов можно найти ответ. Помните об этом, если будете в тех краях. Пучок проколок на самом деле пустяк, точнее — частность, чтобы только им и заниматься, но помнить о загадке следует. Заболеете кладоискательством — приходите, я вам расскажу все, что мне известно.

До позднего вечера Костя просидел в библиотеке, просматривая все известные сводки археологического материала культуры рыболовов эпохи неолита. Дома Костя долго не мог заснуть. «Пустяк, — думал он, — но ведь называют предметы по имени первооткрывателя! Радио Попова, пучок Гиса, кажется, он из области медицины. Ничего, будет пучок Сергеева Константина, двадцать лет работал Василий Федорович, ну и что? Если бы он занимался только проколками, ничего не сделал бы. Двадцать лет он попутно собирает о них сведения, пытается понять их назначение. Сколько раз бывало так: кто-то ищет долго-долго, а приходит молодой — и сразу открыл. Что, это вполне... пучок Сергеева, нет, лучше пучок Константина... А может быть, все-таки Василия Федоровича?»

Костя занимался пучками ровно два месяца. Не найдя быстрого и гениального решения, он взялся за дипломную работу. Это, конечно, не открытие, но выполнить ее следовало в срок и хорошо.

Через год Константин Андреевич Сергеев получил право на самостоятельные раскопки средневековых памятников в низовьях Амура. Он тщательно готовился. Все свободное от организационных дел время проводил в библиотеке у этнографов, в коллекционных хранилищах. Штудировал старинные и современные описания культуры и быта коренного населения бассейна Амура. Из разговора с Василием Федоровичем он твердо усвоил одно: чтобы понять вещи, извлеченные из земли, надо знать этнографию тех мест.

Короткая легенда, записанная голландским путешественником XVII века у нивхов, заставила его задуматься. Он что-то вспомнил, быстро переписал ее и, спустившись по лестнице, вбежал в кабинет Василия Федоровича.

— Василий Федорович, здравствуйте! Вы знаете что? — Костя не дал опомниться хозяину кабинета и продекламировал: — «А еще богатырь направил лодку свою прямо на косяк кеты, и зажгли факелы шедшие за ним следом, и взметнулись гарпуны простых людей и убивали они по одной рыбине, а богатырь поднимал гарпун с многими остриями, и много рыб падало на дно его лодки»! Ведь это же костяные пучки!

Василий Федорович улыбнулся:

— Легенда записана голландцем Витсеном. Я знаю ее. Первое время я думал так же, но на Амуре не найдено ни одного пучка. Ни сейчас, ни в далеком прошлом ни один народ не ловил там на подобные пучки. У богатыря, как и полагается по легенде, был богатырский гарпун или связка гарпунов. Что, заболели тайной?