Котлан помнил слова своей матери, что уже на ее памяти для захвата военнопленных и обращения их в рабов один тлинкитский род поднимался против другого, и с тех пор селения стали обносить валом и накатанными бревнами для защиты. Тлинкит пошел на тлинкита! Мать говорила, что это случилось после того, как на севере и юге от земли племени появились корабли белых пришельцев.
Котлан знал, что первые россияне, как называли себя иноземцы, пришедшие на острова алеутов, принесли смерть многим селениям, но те россияне, которые пришли затем на остров Кадьяк, которые создали у Ситхи свои поселения, уже не поднимали оружия против индейских племен, они просто торговали с кенайцами и тлинкитами. Тлинкитские вожди никогда не считали себя зависимыми от россиян и были, как всегда, сами хозяевами своих людей и своих угодий. Россияне на севере, а на памяти самого Котлана уже и американцы на юге вели торговлю с тлинкитами, скупая пушнину. Пришельцы давали за шкуры огнестрельное оружие, продукты, железо и другие товары. И тлинкит поднимался на тлинкита, чтобы своего соплеменника превратить в раба и заставить его быть добытчиком пушнины для торговли с пришельцами.
А еще Котлан навсегда сохранил в памяти день своего позора. Вождь рода Орлиных Когтей из фратрии Волка решил построить себе новый большой дом. По обычаю племени строить дом могли только люди другой фратрии. Вождь отправил посланцев ко всем своим соплеменникам. В селении рода Ворона из взрослых мужчин оставались только двое — Котлан и его дядя. Все были на охоте. Отказать в помощи дружественному роду было нельзя, и воины Ворона отправились строить дом.
Каменными топорами мужчины раскалывали толстые бревна на доски. Работа подвигалась медленно. Но вот уже на толстых, врытых в землю столбах, поддерживающих двускатную крышу и портал, искусно вырезаны изображения тотема рода Орлиных Когтей. В тот день, когда перед готовым домом был врыт высокий тотемный столб с резьбой, изображавшей орлиные и волчьи головы, птичьи крылья, лапы, воины хозяина в полном боевом облачении напали на строителей...
Тяжелораненый юноша стал рабом. В доме, построенном своими руками, он мог сидеть только у самого входа (на долю раба — самая черная работа и самое холодное место в доме). Жалкие лохмотья слегка прикрывали его обнаженное тело. С рабом не говорили, раба презирали и не замечали.
Гнев Котлан спрятал глубоко в сердце и выжидал. Он не ждал помощи от своих сородичей: если бы те могли, то давно бы выкупили его.
Котлан ненавидел своего нынешнего господина, заманившего его в ловушку. Не любили коварного, злого вождя и его сородичи, но не осмеливались восстать против него.
Только одна душа в этом доме была близка Котлану — юная рабыня из племени хайда. Звали ее Скету. Котлан любил наблюдать за ее работой, а она, поймав его взгляд, улыбалась...
Однажды в огромном доме вождя весь род собрался на поминки умершего родственника. Вдоль стен на двухъярусных нартах сидело человек сто мужчин и женщин, стариков и детей. В центре горел костер. Вождь был в накидке с узорами в виде орлиных когтей, на голове — деревянная шапка, изображающая волчью голову с раскрытой пастью. В таких же нарядах сидела его почетная свита. Рабы приготовили пищу. Первые куски бросили в костер, чтобы пламя донесло их запах и пепел до умершего. В это время за домом должен быть убит кто-нибудь из рабов или рабынь как жертва.
Когда начнутся танцы вокруг костра, под пение женщин рода, в ряды танцующих войдет человек, одетый в точно такой же костюм, какой был на умершем, — тогда все будут считать, что дух умершего доволен принесенной жертвой. В руках танцующих будут острые кинжалы с двойными лезвиями, которыми они ради забавы будут колоть и закалывать рабов, чтобы освятить поминки кровью. Человек в маске умершего пройдет круг вместе со всеми, а потом останется один у костра, чтобы продолжать танец. Все остальные сядут вокруг.
Котлан знал обычаи племени, и, когда Скету послали за водой, он незаметно вышел следом.
Скету торопливо бежала по тропинке к устью реки, впадающей в залив. Ветер будоражил воду, и бьющие в берег волны подгоняли ледяную громаду айсберга, оторвавшегося у края ледника, медленно ползущего с гор в океан.
Острые иглы хвои кололи голые ступни. Тропа оборвалась. По берегу, усыпанному галькой, бежать стало еще труднее. Прыгая по большим валунам, девушка подбежала к воде. Зябко перебирая ногами, вошла в реку и погрузила в волну посудину — широкий туесок, сплетенный из корней кедра.
Гигантская льдина, покачиваясь на волнах, тихо ползла к берегу. Свинцово-серые тучи, ветер, темная вода пролива и безмолвие всегда шумного беспокойного селения пугали Скету. Не переводя дыхания, она быстро побежала обратно по тропе. Вода выплескивалась из туеска, и холодные капли падали на разгоряченное тело.
Скету уже собиралась вбежать в дом, как кто-то высокий с оскаленной волчьей пастью встал перед ней. Девушка вздрогнула и остановилась. За дверью дома слышались песни и топот танцующих. Она ужаснулась — перед ней стоял человек, изображающий дух умершего, и острый кинжал был у него в руке. Неужели ее избрали жертвой в память хозяйского сородича? Туесок выпал из рук. Она уже видела занесенный кинжал, когда от бокового столба дома, украшенного наверху рыбиной с зубастой пастью и острыми плавниками, отделилась гибкая тень. Маска умершего осела под могучим ударом кулака, кинжал выпал на землю. Скету узнала в своем спасителе Котлана.
— Не возвращайся в дом, жди меня здесь! — прошептал юноша.
Стащив облачение с поверженного, он быстро надел его на себя и решительно рванул дверь.
Легкими шагами вошел Котлан в круг танцующих. Радостный возглас раздался на нарах — дух умершего доволен жертвой! Костер горел ярко, но в полумраке жилища огромные тени танцующих прыгали по стенкам. Дети жались от страха, тоскливые песни и волчье подвывание надрывали душу. Закончен еще круг танца. Теперь только один танцует у костра — это Котлан. За маской умершего никто не признает в нем раба. Крепко сжимая кинжал, он медленно приближается к вождю. Шаг, еще шаг. Клинок занесен, кажется он вот-вот опустится на раба, сидящего у ног правителя. Вождь, не успев уклониться от неожиданного удара, валится с нар. Человек в маске медленно уходит к дверям. Никто не двигается. Кто же будет гнаться за духом мертвого?..
Родной род принял беглецов, хотя и боялся мести людей из рода Орлиных Когтей. Котлан и Скету поселились в доме матери Котлана и первое время сами сторонились людей. Слишком большим позором было для человека его прошлое — жизнь раба. Смыть позор можно было только кровью за свой род или потлачем — большим угощением в честь сородичей и раздачей им в дар своего имущества.
Наверное, долго пришлось бы Скету собирать накидки, шляпы, рыбий жир, консервировать лососей и медвежье мясо для большого потлача, если бы однажды утром перед селением Ворона не появились воины Орлиных Когтей. Бросив оружие, они высоко подняли руки — это значило, что они пришли с миром к детям Ворона.
Вождь принял посланцев, и через четыре дня воины Ворона и Орлиных Когтей вышли вместе в поход против чужого племени, напавшего на тлинкитские селения. Предводителем тлинкитского отряда стал Котлан — оба рода признали его военным вождем.
Пока муж был в походе, Скету боялась перевернуть нечаянно посудины с водой, чтобы лодка, на которой ушли воины, не потерпела крушение в океане. Она боялась сделать неосторожный шаг и поранить руку, чтобы враги не пролили кровь мужа.
Вернулись из похода только три воина. Лодка их была набита захваченной добычей, но только двое могли грести — третий лежал с оголенной грудью и тихо стонал. Третьим был Котлан. На нем не было боевых доспехов, их не было и в лодке. Через неделю Котлан очнулся и смог рассказать о битве.
Тлинкитские воины сражались храбро и одержали победу. Двадцать рабов-тлинкитов было освобождено из плена, и только трое воинов остались на поле битвы. Дети Ворона возвращались домой, когда на вершине холма их остановили стрелы врага, укрывшегося в засаде. Котлан успел дать сигнал, и его воины опустили наличники-забрала, плотнее надели деревянные резные шлемы, закрепили пластинчатые панцири. Грозным, все сокрушающим рядом двинулись на врага. Военные костюмы были тяжелы, и тлинкиты шли медленно. В лучах солнца блестели перламутровые глаза и зубы хищных зверей и тюленей на масках-шлемах. Стрелы ударялись в пластинки и отскакивали от них. До первой гряды камней осталось шагов двадцать. Котлан поднял руку с длинным боевым ножом и побежал навстречу неприятелю. Он не заметил, как сошлись воины. Вот он сам оказался лицом к лицу с человеком, поднявшим лук. В последнюю минуту он почувствовал сильный удар в грудь и упал.
