Аганна это восхитило. Он затаил дыхание, когда Обвинитель моментально намотал на руку с лезвием цепь от кистени, шипы которого застряли в костях и мясе.

Затем Обвинитель грубо дернул цепь на себя. Все происходило так быстро, что воин в темных доспехах не успел среагировать, а потому поддался. Все, что он успел – это выставить щит. Но это не сильно помогло. Красноволосый провернулся и, не отпуская цепи, оказался вплотную со служителем с противоположной от щита стороны. Полумесяц лезвия, идущий из запястья, с хрустом втянулся обратно и вышел из низа ладони прямой пикой. Как раз в тот момент, когда ладонь уже неслась навстречу открытой шее. Наконечник лезвия вошел точно в узкую щель, где сплошной шлем сочленялся с чешуями воротника.

В последний момент темный воин отпустил рукоять оружия, еще надеясь отбить атаку слепого наглеца, но было уже слишком поздно. Он не сразу осознал, что острый отросток из руки противника входит глубже под челюсть, в голову. Пылающие зеленым огнем глазницы стали последним, что запечатлел его умирающий разум.

– Ты не прекращаешь меня удивлять, Лахрадж! – звучно захлопал Аганн. – Насытился ли ты этим бо… – Он не договорил, осекшись. Красноволосый демон, в крови и грязных лохмотьях, не просто возвышался над телом убитого воина, он испивал его душу, смешанную с его силой, когда-то точно так же подаренной Аганном. Салатовое пламя разгоралось точно два костра, подкормленные маслом.

Но было в этой энергетической смеси кое-что еще. Тонкая рубиновая нить, с пульсацией отходящая от мертвого тела прямиком к Обвинителю.

«– И видел он, как наяву, все прегрешения павшего. Видел, как собственные», – зазвучал голос Самеди в голове Корвиллы.

Грозные брови демона-создателя тяжело нависли над веками. Он показал своим слугам, бездвижно стоявшим рядом, три пальца. К непокорному выступило сразу трое: один держал в руках меч и щит, второй же, играючи, провернул алебарду из странного ярко-оранжевого металла, а третьей выступила хрупкая девушка без оружия, но в таком же доспехе, как и все. Между ее пальцами заиграли искры, в тот час покрыв ее зарядом с ног до головы.

– Кем ты возомнил себя, ничтожный калека?! – Аганн разразился гневом. – Я не позволил тебе подохнуть, подарил возможность отомстить! И вместо благодарности за спасение, ты возомнил, будто имеешь право на эту силу?! Ты должен был пасть передо мною ниц!

Поглотив последнюю каплю силы, Лахрадж подобрал щит и кистень поверженного противника, а после усмехнулся Аганну:

– Попробуй меня заставить.

Рана от шипов внизу лопатки затянулась на глазах, о ней теперь напоминала лишь засыхающая кровь.

Первым на красноволосого набросился воин с щитом и мечом. Муж с алебардой зашел с другой стороны, он тоже атаковал. Девушка же оставалась позади всех. В ее руках формировалась сверкающая нестабильными молниями сфера.

Оружие в руках Обвинителя засветилось зеленым. Мужчина ловко ушел от выпада алебардой, и тут же встретил щитом меч. Развернувшись, он пустил в ход било.

Нет, оно не достало ни одного бойца. Но от ударного груза разошлась полупрозрачная зеленая волна. Магия мгновенно сбила с ног щитоносца, так как он оказался ближе всех. У второго воина сломалось древко алебарды.

Наэлектризованная сфера устремилась в Лахраджа. Тот отскочил, швырнув щит в голову приподнявшемуся на локтях воину. Теперь красноволосый был рядом со вторым служителем. Тот не растерялся, отбросил одну из частей разломанного древка, и набросился с оставшейся. Времени на замах кистенью не оставалось, поэтому Обвинитель отбил лезвие оружия выростом из запястья. Тут же второй рукой он воткнул пику из ладони под шлем.

Обмякшее тело Лахрадж поднял с поразительной легкостью, словно в его руках был молодой кролик, а не равный по росту боец. Затем он с силой швырнул его в девушку-мага, которая уже была готова спустить с кончиков пальцев очередной электрический шар. Будучи невысокой и миниатюрной, она оказалась в мгновение прижатой к земле мертвой и довольно крепкой тушей. Электричество перекинулось на убитого, притянув грузное тело к ней сильнее.

Оранжево-белый тяж, объятый тонкой багровой нитью, потянулся из мертвеца в непокорного демона, насыщая его. Обвинитель то ли шумно выдохнул, то ли засмеялся, то ли зарычал – было непонятно. Но Аганн со злостью и с неподдельным восторгом любовался, как его новорожденное создание увеличивается в размерах, как костистые выросты покрывают его кожу, как расправляются поразительные массивные крылья.

Едва поднявшегося щитоносца Лахрадж убил уже одной рукой, попросту смяв ему шлем вместе с черепом. Впитывая больше и больше, он подошел к придавленной девушке. Та отчаянно замотала головой.

– Прошу! Не убивай! – тонким голоском взмолилась она. – Я примкну к тебе! Клянусь, я примкну к тебе!

Короткий визг разрезал небеса. Тяжелая когтистая нога Обвинителя отступила от раздавленного под металлом черепа.

Земля жадно напитывалась кровью, она готова была поглотить еще и еще, как измученный жаждой скиталец. Подобно ей, напитывался силой и грехами Лахрадж. Он указал пальцем на Аганна. Это был вызов и предупреждение. Неотвратимый рок приближающейся участи. И это вывело демона-создателя из себя.

Чудовищно заревев, он махнул оставшимся избранным. Немой приказ значил лишь одно – уничтожение.

– Я разочарован! – выплюнул он, тяжело вздымая грудью. – Получив такой уникальный дар, как смеешь ты, наглец, приносить хаос в Высшее Царство?! Сотрите в порошок этого отступника!

Черные фигуры подступили к Обвинителю со всех сторон. Воздух загудел от магии, готовой обрушиться в любой миг. У некоторых темных воинов из лопаток полезли перепончатые крылья.

– Вы все так порочны, – с неким наслаждением произнес Лахрадж. Он взмыл в небо так, будто всю жизнь умел летать. Многие воины последовали за ним, но едва они отрывались от земли, их молотом прибивала обратно зеленовато-багровая энергия – «отступник» не был намерен растягивать битву.

Те, кто остался внизу, начали отбегать на разное расстояние и пускать в красноволосого демона столпы магии, разукрашивая облака разноцветными шрамами. Разнообразие стихий стремилось захлестнуть Обвинителя, но безуспешно – тот умел окружать себя защитной аурой еще будучи смертным эльфом.

Салатовый огонь стал ответом для атакующих. Испепеляющий, не гаснущий даже под напором льда и воды, он охватывал темные доспехи и забирался под каждую чешую. Местность наполнилась истошными воплями. Рубиновые нити, то и дело, впивались в парящего Лахраджа, ловко уворачивающегося от испуганных попыток его сбить.

Вскоре он начал вырывать ту самую «греховную» нить из еще живых, заставляя их кататься по траве в агоническом припадке. Он пил их, доводил до смертельного безумия.

– Слабы, скажешь ты, – где-то рядом ухмыльнулся барон Самеди. – Но чего же могли желать избранные Аганна? Быть сильными воинами, быть сильными магами… В мире, который не готовился к войне, они чувствовали себя вполне могущественными. Никто не ожидал новичка, который, в отличии от них, пожелает лишь возмездия. Пожелает быть судьей. И… он им действительно стал.

Новый фрагмент прошлого предстал перед Корвиллой. Небеса, залитые пурпуром, раздирались молниями то тут, то там. Проливной дождь смывал с травы кровь, омывал трупы, растоптанные двумя исполинскими демонами. Аганн сражался против Лахраджа всем своим чертогом. Он принуждал землю захватывать его ноги, втягивать в себя, стремясь проглотить подобно трясине. Ветер безумными порывами швырял в чужака деревья и камни. Но Обвинитель уничтожал преграду за преградой, он вырывал ступни из прожорливого чрева почвы и делал новый увязающий шаг. Его крылья здорово потрепало.

Уставший от настойчивости противника, Аганн держался поодаль. Он прикрывал глубокую рану под ребрами – еще чуть-чуть, и лезвие пробило бы сердце. Веками его плоть не знавала ран. Теперь же, впервые он чувствовал сомнения, медленно и навязчиво перерастающие в страх. Владыка ужасался тому, как ловко новорожденный демон отнял силу у всех его слуг, дабы выйти против него на равных. Старая схема, по которой Аганн пополнял армию в этот раз оказалась непростительной глупостью. Осознание пришло слишком поздно…