Хельс, Катайр и некоторые гвардейцы занялись ужином. Акме, положив ладонь свою на выступающий из стены камень, закрыв глаза, погрузилась в гулкую музыку Иркаллы.

— Что говорит тебе Иркалла? — тихо спросил Арнил, подойдя к целительнице.

Акме обернулась. Одежда, лицо, шея, руки, кудри принца были покрыты грязью и кровью. Сколь не похож он был на ухоженного кеосского любимца женщин в своем грязном изорванном колете, с окровавленным мечом, с бледным от утомления и тревог лицом, с мрачным и серьёзным взглядом. Он казался еще более неотразимым.

— Полагаю, Иркалла позволит нам отдохнуть некоторое время, — последовал ответ. — Вы не ранены, Ваше Высочество?..

Арнил спиной прислонился к стене, сложил руки на груди и, помрачнев, проговорил без былого своего жеманства:

— Терпеть не могу, когда ты обращаешься ко мне так. Даже брат твой называет меня по имени.

— Брат мой слишком вольно обращается с вами и вашей кузиной, — пожав плечами, произнесла Акме.

— Вместе мы прошли через многое.

— Вы не ответили на мой вопрос, Ваше Высочество.

— Моё Высочество не желает отвечать на вопросы сударыни, пока ей угодно обращаться ко мне не по имени.

Акме устало улыбнулась и тихо произнесла:

— Ты ранен, Арнил?

Лицо принца зарумянилось, и он, криво, с оттенком печали усмехнувшись, чего при ней не делал никогда, отозвался:

— Полагаю, это было совсем не сложно, верно? Нет, я не ранен нисколько. Все это не моя кровь. Ты оберегала меня.

— Хоть что-то я сделала правильно.

Арнил задумчиво улыбнулся и ответил:

— Ты всё сделала правильно. А вот я — нет.

— Почему?

— Я поверил, что коцитцы убили тебя в Куре. Быть может, если бы я поехал с Гаральдом, ты бы обратила на меня внимание.

Акме покраснела, не зная, что ответить. Было ли это признание? Предложение? Или просто констатация факта?..

Взгляд принца метнулся к спуску к воде. Гаральд вышел из сумрака, бледный, усталый, отмытый от грязи и крови, с мокрыми волосами, с которых на спину ему и видневшуюся из-под рубахи забинтованную грудь капала вода. Изумрудные глаза его впились в лагерь, хмуро заметались, пока не поймали Акме.

У девушки дрогнуло сердце.

— Это бы не сработало, Арнил, — тихо сказала она. — Я влюбилась в него ещё в Кеосе.

Брови Арнила изумлённо поднялись, но он быстро справился с собою.

— Вот как!.. — выдохнул он, взглядом пробивая камни на полу. — Откуда же ты знала что, уезжая из Кеоса на полтора или два-три месяца, он успеет вернуться к Совету и даже отправиться с тобой в Кунабулу?..

Акме медленно улыбнулась, задумчиво глядя на принца, и обронила:

— Я не знала. Я пыталась забыть его. Но у меня не вышло.

— Теперь ты станешь его женой?

Акме посмотрела на принца и опустила глаза. Как ей стать женой Гаральда, если она теперь всё о себе поняла? Как сказать возлюбленному, что, вероятно, ей придётся остаться в Иркалле?..

— Если ему удастся вытащить меня отсюда, я не то что пойду, я полечу под венец.

Арнил улыбнулся, нежно, грустно.

— Я пожелаю вам обоим счастья. Пожмём друг другу руки, как друзья. Ибо, оказывается, верный друг мой ревнив, — он покосился на Гаральда. — Он может неправильно понять нашу беседу.

Акме протянула ему руку. Принц нежно её пожал, а после вдруг склонился и поцеловал тыльную сторону ладони. Гаральд же лишь криво усмехнулся. Он знал Арнила лучше всех остальных. Принц любил подразнить его.

— Оставь её, — прошелестела Плио ему на ухо, когда Акме отошла на достаточно большое расстояние, чтобы услышать их.

— Я млею, когда она говорит со мной и смотрит на меня. Когда же она произносит мое имя, я влюбляюсь в нее еще больше. Я мечтал о ней даже тогда, когда полагал, что она мертва. Это не каприз. Я мечтаю о ней сейчас, осознавая, что сердце ее принадлежит не мне. Смею ли я назвать капризом чувство, испытанное и временем, и крушением надежд, и той братской любовью, которую я испытываю к Гаральду с малолетства?..

— Ты сын короля. Она понимала это с самого начала. Даже тогда, когда Гаральда не было рядом.

— Я бы отказался от всего ради нее.

Плио усмехнулась, но покачала головой:

— Нужна ли ей такая жертва?

— Ты же откажешься от всего ради Лорена. В твоем брачном контракте будет пункт, по которому ты откажешься от притязаний на нодримский престол. Иного брачного контракта не сможет выбить даже Густаво. И Лорен принимает твою жертву.

— Лорен пока не просил меня стать его женой, — Плио пожала плечами.

— Как это? — опешил Арнил. — До сих пор?!

— До сих пор. Но, — принцесса лучезарно улыбнулась, — я верю, что попросит.

— Как твои раны? — спросила Акме, приближаясь к Гаральду.

— Твой братец и ты — дыхание жизни.

— Не приписывай мне заслуг моего брата.

Гаральд поднял на неё сверкнувшие гневом глаза и холодно процедил:

— Полагаю, даже Лорен не смог бы тебе помочь, если бы та тварь заглотнула тебя целиком.

— Но я жива. Не станем печалить себя мыслями о том, что было бы иначе. Единственное, о чем я жалею, — о гибели нодримцев и твоем ранении. Я не смогла уберечь их и тебя, — Гаральд закатил глаза, ноздри его раздулись, но он сдержался и промолчал.

— Подруга! — воскликнула Реция, схватив её за локоть. — Господа отмыли свои раны и освободили нам место для купания. Настала наша очередь. Говорят, вода тепла, будто Иркалла нагревает ее на огне. Время отмыть кровь. Шустрее!

Реция подмигнула Гаральду, Акме улыбнулась жениху, и женская часть отряда осторожно спустилась к воде, прыгая с камня на камень. Водопад переливался серебряным шепотом в хмурых отсветах голубых факелов. Заводь была небольшой, полукругом оборачивая высокий выступ, приглашала поплавать в тени маленькой пещеры.

— Наверху столько мужчин… — глухо пробормотала Акме, несмело раздеваясь за камнем.

— Пусть лишь попробуют подсмотреть! — горделиво воскликнула Реция, прохаживаясь по каменному берегу без единой нитки, которая скрыла бы ее наготу. — Отец мой однажды наказал палками и выгнал одного бедолагу, который осмелился подглядеть за мною, когда я вместе со служанками купалась в Вернском озере. Фарнцы поймали его и убили. Отец мой хранит честь мою, будто сокровище.

Плио с сомнением поглядела на неё.

— Мой брат выставил дозорных, — ответила принцесса, распуская кудри. — Среди них — сам капитан Эвандер Лаций. Уж он ответит головой, если чей-то недостойный глаз узрит меня без одежды.

Реция, распустив длинные косы свои, будто объяла себя медными доспехами, — до того красиво переливались они в слабом свете факелов. Крепкое тело её не отличалось идеальной формой, но дышало здоровьем и силой. Она была не так тонка и изящна, как белая и прозрачная, будто русалка, Плио, но некоторым мужчинам нравились сильные девушки.

Реция развела руки в стороны, тонко вскрикнула от восторга, оттолкнулась от пола сильными ногами и резво прыгнула в воду.

— До чего чудесная вода! — воскликнула она, возгласами своими разжигая воображение любопытнейших из мужчин отряда ярче; и громче она добавила: — Как красив твой брат, Акме! Прости, но он мил мне больше, нежели Гаральд.

— Зачем ты дразнишь Плио?.. — спросила Акме.

— Её весело дразнить, она слишком ревнива, — хохотнула Реция и нырнула.

— Чтобы ты захлебнулась! — зло воскликнула Плио и с угрозой добавила, когда рыжая вынырнула: — Лорен мой! Поняла?!

— Будет твой, когда войдёт в твою спальню в первую брачную ночь и ляжет на тебя. Но пока вы не женаты. И, по-моему, даже не помолвлены.

Это уязвило Плио.

— И ты решила, что сможешь обратить на себя его внимание? — с презрением осведомилась та.

— Почему нет?

— Реция, — прошелестела Акме. — Если ты ещё раз позволишь себе такие высказывания, пеняй на себя.

— Я лишь подтруниваю над принцессой, — заулыбалась та. — И только. Что же Руфин Кицвилан?.. Женат он? Холост?..

— Холост. К нему и приставай.

— Я просто спросила. Еще не хватало мне к кому-нибудь приставать!