– Вася! Вааася! – послышался Вознесенской голос. – Ты стоишь посреди аудитории и смотришь в пол. Вася, всё в порядке?
Вознесенская внезапно обнаружила, что и правда осталась в одиночестве, а девушки расселись по местам. В аудитории воцарилась тишина. Диана сидела с Ириной, и Вознесенская обратила внимание на Бунташную, которая активно зазывала её присоединиться и сесть рядом. Вася круто повернулась – и…
– Мне всё-таки кажется, что что-то не так, – отозвалась куратор, которая обращалась именно к Васе. – Или я тихо говорю?
– Ой, – не поворачиваясь, молвила Вознесенская. – Простите.
– Ну ты повернись хотя бы, м.
Вася послушно обернулась посмотреть (, не обернулась ли она…) в глаза куратору, которую, кстати говоря, мы, читатели, как и автор, можем величать Софьей Алексеевной Неждановой.
– В-всё в порядке, – немного заикаясь, отозвалась Вознесенская. – Правда.
– Не особенно заметно – ну да ладно, – не стала придираться Софья Нежданова. – Садись, делай что-нибудь. А то вы орёте о своих натальных картах так громко, что в них даже я уже разбираться начала. Давай, садись.
Пристыженная Вознесенская, словно в детском саду, покорно поплелась за последнюю парту – туда, где изо всех сил размахивала руками Бунташная, призывая Васю присесть рядом.
– Не обращай внимания, – было первой фразой Бунташной. – You know, она не строгая. Когда ты отвернулась, я видела на её лице улыбку.
– Да я вообще ничего такого, – спокойно сказала Вася. – Нормально всё. Детский сад всё это, конечно, – и с этими словами Вознесенская довольно пасмурно уткнулась в 3d-программу.
– Знаешь, – не отставала Бунташная. – Ирина сказала, что Диана сказала, что сказали натальные карты, что кто-то из вас с Ириной будет кого-то динамить.
– Если Ирина соберётся кого-нибудь динамить, сообщи мне об этом заранее. Я посмотрю.
– Не веришь в это?
Вознесенская промолчала. Она была занята другим.
– С одной стороны – это, конечно, так, бред какой-то на посмеяться и забыть. Разумеется, you know, натальные карты могут и врать, и ошибаться; и вообще… может, мы планеты не так посмотрели, и я не Марс, – с сомнением в голосе начала Бунташная. – Но – но! – с другой стороны, ты представь, если всё это окажется правдой, и по картам действительно можно узнать будущее. Какие перспективы это открывает! Скольким людям можно было бы помочь, скольких – спасти, если знать их будущее заранее; сколько людей могло бы быть более счастливо, чем они есть сейчас. Это же… невероятный источник, эти карты. Что скажешь?
Вознесенская отлепилась от монитора и с сомнением посмотрела на Бунташную.
– Ты… правда веришь в такое?
– Я просто не принимаю это близко к сердцу, но так – почему нет? Пока ничего плохого с помощью карт и наталок никто не натворил. Напротив, они могут и помочь.
– Хм, – уже с большим одобрением отозвалась Вознесенская. – Если ты в это веришь, то попробую поверить и я.
* * *
Спустя два часа студенты уже плавились от тяжёлой работы в программах: им, юным падаванам геймдизайна и киноиндустрии, в первом семестре необходимо было создать настольную игру на любую выбранную тему, но – по книге. Вознесенская выбрала тему странную, но загадочную: она решила делать игру про души.
«Представьте, что Ваш персонаж – душа», – было написано на первом слайде презентации Васи. – «Вам необходимо собрать как можно больше навыков в течение одного круга жизни, чтобы переродиться и пойти на следующий круг. При этом не забывайте и об опасностях: душу, то есть вашего персонажа в этой игре, есть возможность продать, обменять на другую душу, проиграть высшим тёмным силам или другому игроку. Но если вы преодолеете все испытания и соберёте количество навыков, указанное на вашей карточке, вы сможете, используя эти навыки в дальнейшем, играть более качественно с и большим удобством на следующем круге жизни, повысив уровень души. Так, игрок, у которого окажется больше всего навыков в конце игры, выходит победителем. Игра заканчивается, когда победа одного из игроков становится очевидной или когда только лишь одна душа остаётся нетронутой тёмными силами».
– Какой отпадный концепт! – нагнулась к Вознесенской Бунташная, высунув изо рта трубочку и оставив её в стакане с кофе. – У меня тоже про нечто мистическое, загадочное: Ваш персонаж сражается со злом в команде, и свет выступает против тьмы. Чем-то похоже, не находишь? Только у тебя здесь души, а у меня – маги и волшебники. Я выбрала «Гарри Поттера». Ему необходимо победить тёмного волшебника всех времён и народов, и у него есть помощники, – Бунташная легонько пихнула Вознесенскую, – вместе с которыми он точно не может проиграть. Смекаешь? – и следом, не дав Вознесенской возможности опомниться:
– Какую книгу выбрала ты?
– «Облачный атлас». Книга про то, что души встречаются в следующих жизнях.
– Вау, – Бунташная почему-то выглядела несколько смущённой. – Красиво.
Вознесенская с удивлением отметила это внезапное смущение Бунташной, так не шедшее ни к ней, ни к ситуации в целом. Бунташную смутила… какая-то книга? Или название книги? Или то, что Вознесенская читала эту книгу, а Бунташная, гордившаяся коллекцией цитат из книг у себя в голове, – нет? Так или иначе, лёгкая реакция Бунташной показалась Васе очень и очень странной. Но… ладненько, мало ли странного в мире?
– А знаешь, – неожиданно для себя самой выпалила обычно молчаливая и стеснительная Вознесенская – то ли ей хотелось, неясно почему, подбодрить Бунташную, то ли выразить свою точку зрения по одному из назревших вопросов, то ли всё это вместе, – непонятно, но, так или иначе, Вася заговорила, что случалось довольно редко, – знаешь, я уже сделала четыре карточки с душами – как раз для нас, Ирины и Дианы. Четыре карточки – это символизм: так же, как четыре времени года, или четыре лапы у животных, или как многие числа в сутках, кратные четырём, – ну, ты поняла, в общем: это связь моей игры со внешним миром – с природой и всем окружающим. Но я о чём, собственно: я бы хотела, ээээ, распечатать эту игру и по-иг-рать в неё. Ты будешь печатать свою?
– Хм. Да, я планировала, но тут всё зависит от… денег, – вздохнула Бунташная, помешивая кофе.
– А я, – с огнём в глазах заявила Вознесенская, – я – буду. Это такой классный опыт – распечатать игру и предложить остальным поиграть в неё. Где ещё, как не в нашем вузе, ты сделаешь так.
– Ну да, – легко согласилась Бунташная.
– А и вообще, – продолжила Вася, у которой было из-за чего-то особенно хорошее, разговорчивое настроение сегодня. – Знаешь ли, я собираюсь быть одной из лучших на курсе. Только представь, что мы могли бы сделать со своими проектами потом – после, когда выложим их. У меня есть канал на YouTube, знаешь; на нём подписчиков тысяч пять, не меньше; так вот, я бы выкладывала туда… процессы всякие, что ли, и он бы… расцвёл! Я уже вижу своё будущее: Вознесенская, великая авторша-авторка-авториня, радует подписчиков свежим и ярким контентом!
– Ты могла бы меня прорекламировать, – с хитрецой в голосе напомнила Бунташная.
– ДА. А ещё, ещё… – Вознесенская заговорила в неожиданно оживлённом темпе, – при всём многообразии созданных мною роликов мне пока что не доводилось создать столь же прекрасного рода контент, каким является реклама игры и рекламный ролик эту тему. Возможно, я могла бы распечатать эту игру, а после… ПРОДАТЬ. Представляешь, что было бы?
– Что. – Лицо Бунташной сразу стало более скептичным.
– Если бы я продала игру, её бы кто-нибудь купил.
– Логично, – отозвалась Бунташная.
– Ай, да, – увидев поднятые брови Бунташной, оговорилась Вознесенская, – я к тому, что это потрясающе – твою игру кто-то купил.
– You know, тебя столь интересуют бренные ценности материального мира?
– О, нет, ну что ты; то есть да, но дело здесь не в деньгах, а именно в том, что – только представь это – твоя игра оказалась у кого-нибудь в виде материального объекта. Материаааального – объекта. Он может её потрогать, пощупать, взять себе. Возможно, это будет его или её любимая вещь, и эта вещь создана тобой; а есть ли большее счастье – знать, что ты сделал чью-нибудь жизнь чуть лучше? У меня в запасе имеется одна теория – не назовём её особенно оригинальной. Представь, что ты – да нет, у нас есть непревзойдённый шанс взять абстрактного человека, что мы с гордостью и старанием и сделаем – представим, что он, этот абстрактный человек, только и делал, что создавал некоммерческое искусство только для себя, никому не показывая его и улиткой спрятавшись в уголок. Сделаем его гением. Но рядом есть другой человек – да, рисует похуже, пускай даже посредственно, – но дело и не в уровне. Здесь – другая крайность: он делал искусство только на продажу и только для других людей, совершенно забывая о себе. Как думаешь, кто больше выиграл в перспективе? Лично я, если бы это были гонки-скачки-что угодно и если бы я делала ставки, поставила бы на того человека, который делает исключительно коммерческое искусство, даже несмотря на то, что сама я ближе к первому типу. Скольких людей обрадовал тот, кто никому не показал своё искусство? Скольких – вдохновил? Зачем он делал искусство, если никому его не показывал; зачем все эти старания и творческие муки? С какой целью? Другой же – тот, продающий материальные объекты, наверняка познал континуум бытия в коммерческом рисовании и выиграл в перспективе, пускай его картины и были пустоваты и бездарны. Он обрадовал людей. Обрадовал – потому что делал для них, и делал так, как мог. Вот поэтому я хочу продать свою игру, – заключила Вознесенская. Она не заметила, что её слушала уже не только Бунташная, но и другие девушки.
