Поэтому, хотя вам с детьми предстоит провести специальный инструктаж перед лагерем, делать это надо осторожно. Раны в их сердцах еще глубоки. Еще бы! Одного учителя у них внезапно посадили, а другой целый урок в экспериментальных целях ранил их грубыми словами. Стукачи, говорил он им, подонки, олигофрены… Заложили хорошего мужика, педагога с большой буквы «П», понимаешь, второго такого полового воспитателя хрен где отыщешь… Второй-то поумнее оказался, как услышал, что первого посадили, в школу больше носа не кажет, а то все разгуливал по коридорам, в белых носочках, с указкой. Пава эдакая…

Извините, я отвлекся. Это все наши внутришкольные дела, вас они не касаются. Вы должны выдать чадам по двадцать консервов с носа и по сорок презервативов. Все. Напутствовать детей демократично. Вы, мол, дети, едете в лес, там никаких новаторов не будет. Вы будете общаться между собой. Не забудьте надевать презервативы, как вас информировали на уроках информатики. А дальше всю ответственность взваливает на себя школа. То есть, наш лицей. У нас, как вы помните, лицей с углубленным изучением этики и эстетики семейной жизни, поэтому жизнь в лесу будет засчитана как летняя практика. Марш Мендельсона, умение заправлять двуспальную постель – вот далеко не полный перечень знаний, которые ваши дети вынесут из леса вместе с грибами и ягодами на одежде.

Итак, мы с вашими детьми едем в летний лагерь «Белочка», будем жить в палатках по восемь человек, естественно, мальчики отдельно от девочек, учительницы от учителей, директор от представителя РОНО… А не так, как в прошлом году… Я имею в виду директора и представителя РОНО. Кстати, именно прошлый год показал, что девочки уже в четырнадцать лет великолепно способны… не поймите меня превратно… великолепно способны… ммм… понять, чем занимается директор с представителем РОНО в старом высохшем бассейне. Вы спрашиваете, чем именно они там занимались? Ну, знаете ли, я свечку не держал… Я держал фонарик. Так вот, в луче фонарика голые директорские ноги, с зажатой, простите, между ними, так сказать, бутылкой не вызывают, мягко говоря, уважения у школьников. Спрашиваете, зачем он зажал бутылку между ног? Ну, он вообще ее сначала за­жал. Пока мы с Серегой – извините, мы с представителем РОНО Сергеем Трофимовичем, – не сказали ему: «Вячеслав Палыч, а чей-то у тебя между ног?» Ну, Палыч тут и сел. Он-то забежал в старый бассейн на пару минут бутылку открыть, а то на территории лагеря сухой закон, который он сам же объявил, но не тут-то было! Потому что в бассейне сидим мы с Серегой, – сидим себе и спокойно обнимаемся… А что? Обниматься нельзя, товарищ директор? Мы ведь не пьем, обнимаемся только… с этими… Ну, с практикантками… Ну, студенток на практику прислали, а мы им бассейн показываем с Серегой. А тут, значит, директор заходит. Точнее, падает в бассейн, но бутылку так между ног и держит, не выпускает. Он, видно, присел на бортик, начал штопором пробку тащить на себя, ну, и это… кувыркнулся. А бассейн старый, воды в нем нет. Только бетон да мы с Серегой… Ну, местами арматура торчит. Тут Серега… извините, представитель РОНО Сергей Трофимович, и говорит: «Слышь, Олежан, светани-ка фонарем, чё это там грохнулось?» А я говорю: «Тебе надо, ты и свети. Видишь, я занят». Нет, он говорит, не вижу. Ты ж фонариком мне в глаза светишь. Поэтому или посвети посмотреть, что там упало, или выключи его на хрен. Тут одна из практиканток как закричит: «Ой, мамочки! Он же совсем голый!» Я думаю: кто? Я одет еще, Сергей одет уже. Поэтому думаю – кто? Вижу, Серегины глаза все еще жмурятся – фонарик-то мощный, кабель от самой подстанции тащили, пока не утащили… Короче, развернуть я один этот фонарик не могу, а Серега вот-вот вспыхнет… Тогда выдернул я кабель из прожектора и настоящий фонарик включил, маленький. Посветил в угол бассейна… Мать моя! Директор с бутылкой. Практиканток мы сразу в сторону, бутылку на ящик, директору плечо вправили, и тогда он сказал, что хотя во всем лагере закон сухой, здесь, мол, в бассейне – мокрый. То есть, даже в туалет влезать не надо – отходи в уголок, писай себе на здоровье. Директор, кстати, сразу после этих слов отошел в уголок и пописал. Но не на здоровье, а на кабель. Ну тот, который я из прожектора вытащил. Мы сразу поняли, что директор не на здоровье пописал. По вспышке… Серега еще пошутил: вспышка справа, сказал. Ну ладно, историю эту я дальше рассказывать не буду. Она печальна. Директор, как вы знаете, у нас в школе теперь новый. А начал я с того, что четырнадцатилетним девушкам совершенно не нужно смотреть на сорокалетнего директора школы, голого, с бутылкой между ног, лежащего на дне сухого бассейна в обнимку с представителем РОНО, в шоке после удара электрическим током.

Теперь переходим к самому главному. Зачем нужны эти пресловутые и напугавшие некоторых нервных мамаш сорок презервативов. На местной подстанции дядя Боря Казакова, который обрубает свет во всем лагере и горячую воду, как только у него кончаются презервативы. А у него улетает около ста штук за день. У него там на подстанции скучно, зато есть труба с водородом. Так он презервативы водородом надувает и отпускает. Так до ста штук в день и улетает. Ему это кажется смешным, он даже время в презервативах измеряет. Вам, говорит, осталось свету на четыре презерватива. Или: через пятнадцать презервативов воду отключу, конец помывке. Чтобы этого не происходило, убедительно прошу вас закупить необходимое количество изделий. Больше – можно, меньше – ни-ни.

Спасибо за внимание. И заранее спасибо за горячую воду и электричество.

Аккуратный и ухоженный сад кутюрье Зюдашкиных. В кадре появляется довольный Павел КОЛОБКОВ с тяпкой в одной руке и шашлыком в другой. Он идет прямо по грядкам.

ВЕДУЩИЙ. В эфире передача «Голова садовая» и я, ее ведущий – Павел Колобков. Как видите, я пробрался на дачу известных кутюрье Зюдашкиных. Пока супруги Зюдашкины пьют чай на веранде своего дома… на Кипре, я тут немного похозяйничаю. Ну-ка, что это тут у нас торчит такое? (вырывает из земли какой-то корень .) Фу ты, грязная какая! (отшвыривает .) А это что? (опять что-то вырывает из земли .) Фу, какая дрянь! Вам просто повезло, что телевизор не передает запахи. Тут, поди, навозу тонны две вбубухано.

ЗЮДАШКИН. Здраствуйте. Что вы делаете на нашей даче?

ВЕДУЩИЙ. О, а вы что так рано с Кипра? (В камеру .) Это Зюдашкины. Сейчас начнется.

ЗЮДАШКИН. Да, мы Зюдашкины. Это наша дача. Что вы здесь делаете?

ВЕДУЩИЙ. Да кой-какой дизайн. А то у вас тут все запущено. Я вам сейчас приведу все в порядок.

ЗЮДАШКИН. Люся, взгляни! Он вырвал из земли твой корень жизни!

ВЕДУЩИЙ. Ой, ну и вырвал. Подумаешь, корень жизни. Никто не умер. Мы на его месте кирпич воткнем.

ЗЮДАШКИН. Какой еще кирпич?

ВЕДУЩИЙ. Ну, альпийскую горку. Это модно сей­час. Пара кирпичей и шланг с водой – вот тебе и в Аль­пах.

ЗЮДАШКИНА. В каких Альпах?

ВЕДУЩИЙ. В каких – в которых гномы шоколад золотом называют. Хотите шашлык с пивом? Там у вас в холодильнике еще осталось.

ЗЮДАШКИН. Что значит – еще осталось?! Там же ящик был!

ВЕДУЩИЙ. Ящик и остался. Только в нем пива нет. А что ты хотел? Оператор тоже человек, и водителю налить надо было.

ЗЮДАШКИНА. Так у вас и водитель пьет? Он же за рулем!

ВЕДУЩИЙ. А мы сегодня никуда не собираемся. Мы завтра поедем. До солнца, чтоб по прохладце. Устроим вам тут все покрасивше да и двинем.

ЗЮДАШКИНА. Володя, это безобразие! Давай их выгоним!

ЗЮДАШКИН. Люсенька, это телевидение. Пусть делают что хотят, а то вони не оберёшься. Мы потом поправим как было.

ВЕДУЩИЙ. Ну что? За работу? Где тут у вас магазин?

Смена плана. Хаотично навалено штук пять кирпичей. Из груды торчит резиновый шланг, из которого течет вода. Вокруг уже натекла достаточно приличная лужа.

ВЕДУЩИЙ. Ну, вот вам тут и Альпы, и водопад, и озеро.

ЗЮДАШКИН. Что вы наделали? Это мы разберём, но там же не ототрёшь… (камера показывает стену дома, на которой краской крупно и неаккуратно написано «Альпы, 5 метров» и стрелка, показывающая, где Альпы ).