Но любоваться было некогда. Князь Волков дал вороному шпоры и эти… железки во рту коня, в программу вообще не входят, но откуда-то понятно, как ими рулить. Понеслись между палаток, шатров и пушек, Бро извещал, размахивая трилистным трезубом:

— Хан убит! Нас обошли! Король пленен казаками! Разворачивайте пушки! Мы погибли! Спасайтесь!

Кричать приходилось по-английски, двоечник не был уверен, что его так уж понимали, но тут главное — передать настроение. На всякий случай Бро добавлял интуитивно понятное «рятуйте, люди! вбивают!».

Сложно сказать, какое это производило впечатление, но после громогласного тревожного галопа солдаты начинали бегать быстрее, а некоторые пушки стреляли. Получалось довольно торжественно. В школе произвести подобное впечатление на коллектив у Волкова вообще не получалось.

Вот она — палатка с пленными! Вороной князя сходу сшиб турецкого офицера, тут в Бро попытался выпалить из мушкета швед, но живо схлопотал по башке боевым трилистником. Вообще в седле двоечник чувствовал себя на диво уверенно, словно вновь взялся за надежно отрегулированную «хусгву». Да, это вам не инвентаризационную реформу расшифровывать, тут главное — интуиция!

Всадник на вороном снес еще одного часового и принялся рубить растяжки палатки охраны — внутри нервно кричали про московитов, наугад пальнули сквозь полотно. Больше Бро беспокоили набегающие слева монголы — эти уже накладывали стрелы на тетивы, а со скорострельностью у них было круто.

— Хана! Башбармак! Улус хана! Ай, хану хана!– предупреждающе закричал князь-полиглот и указал оружием в сторону штаба, где царила пальба и особо боевые крики.

Бро полагал, что поймут неверно, но поняли как раз правильно — славные лучники развернулись и побежали назад. Вообще в эту ночь у двоечника контакты с представителями Азии получались недурно.

У соседней палатки тоже шла драка — вырвавшиеся пленные солдаты и дружинники пытались бить часовых, но те разумно дали деру.

Подцепив наконечником трилистника конец веревки, Бро послал коня вперед — поволокли палатку, сдернув ее с кольев как использованный «тюрекс». Внутри дрались, вернее, уже заканчивали драться. Князь Ноздреватый-Молодой неловко поднимался, опираясь о палаш задушенного охранника, полковник Головинов без шуток держал бедолагу-турка промеж ног — воин выл дурным голосом.

— Уходите! — крикнул Бро, указывая, в сторону города. — Время дорого!

— А? — не расслышал военачальник.

Ему бы стоило утихомирить несчастного конвоира, впрочем, полковник уже и сам понял — отпустил межшароварье турка — тот с облегчением рухнул без чувств.

— Говорю, уходите скорее! — пояснил Бро. — Сейчас враг придет в себя.

Головинов приложил ладонь к волосатому уху, вдумчиво вслушался в шум сражения:

— На пару вздохов время есть. Наши вылазку учинили, близки к виктории.

Вот что значит истинный боевой опыт! Бро только сейчас расслышал залпы и воинственные крики в стороне городских стен.

— Все равно нужно уходить. У нас в лагере слишком мало сил, — пояснил князь Волков.

— Да, но зато какие — пробормотал Иван Ноздреватый-Молодой, несмотря на ранение, не потерявший зоркости глаза.

— Твое ж полуведро со штофом, вот это краля! — ошеломленно возвестил неизменно смотрящий в корень дел Головинов.

Оба уставились за спину Бро.

Да, подтягивались остальные силы диверсионного отряда. В смысле, пока одна Ольга Штайн, зато выглядевшая крайне воинственно: на белой лошади, корсаж надорван, на полуобнаженном гладком плече лежат три знамени: шведское и пара роскошнейших турецких.

— Трофеи, князь, — молвила прекрасная брюнетка, элегантно не замечая восхищенных взглядов.

— Передайте трофеи командиру, — распорядился Бро, соскакивая с коня. — Ваше превосходительство, принимайте команду, прорывайтесь к воротам. Мы прикроем.

— Да, нужно пробиваться, пора, — громогласно возвестил полковник. — Орлы, товсь!

Бро помог взобраться на коня малоподвижному князю Ивану, неожиданно для себя обнял шею скакуна, поцеловав того в нос:

— Славный конь! Хоть и турецкий. Будьте осторожны, князь.

— Окажетесь у нас в Твери, приму как брата — сказал Иван, проверяя заточку трофейного палаша.

— Непременно, князь. Выздоравливайте.

К Бро шагнул могучий Головинов, облапил и троекратно сочно поцеловал:

— Спасибо, брат! Выручил!

— Так свои же, — в некотором шоке заверил князь Волков, которого мужчины вообще никогда так не целовали. Странные все-таки были нравы, не совсем того…

Впрочем, полковник немедля реабилитировался — тяжким соколом взлетел в седло к Ольге, властно сжал тонкий стан авантюристки и рявкнул:

— Не обессудьте, князь, но богиню я из баталии немедля вывезу. Не могем мы рисковать такою редкостной красотой!

Прекрасная Штайн протестующе пискнула, но вырваться из медвежьих объятий славного полковника не смогла.

— Увозите! Само собой! Главное — не медлите! — с облегчением посоветовал Бро.

— К Малосадным воротам! — приказал Головинов, указывая направление прорыва. — Славный Китежславль нас ждет! За мной, герои!

— Князь, вот ты скотина подлая, неблагодарная! — взвыла с седла Ольга. — Обещал же!

— Всё помню, непременно! — заверил Бро, ободряюще хлопая по крупу полковничьего скакуна.

Кони рванулись, за ними устремились засидевшиеся пешие пленники, вооруженные иностранными копьями, мушкетами и кольями от палаток. Небольшая группа освобожденных устремилась на решительный прорыв…

— Ловко ты Ольгу «развел», — одобрительно отметила графиня Васко, выбираясь из-за полуповаленной палатки.

— Стечение обстоятельств, — отстраненно пояснил думающий об ином Бро. — Между прочим, этот город — Китежславль.

— Да слышала я. Только где это, я все равно не знаю, — призналась двоечница.

— Не удивительно. Я тоже впервые слышу, — князь Волков оценил состояние соратницы.

Василиса была жутко ободранная, если не сказать драная, но в отличном настроении. К колье на шее прибавилась шикарная серьга в ухе. Почему-то одна. Еще ловкая девица держала подмышкой монгольский шлем с какими-то мешочками. Это кроме явно потяжелевшего спортивного рюкзачка.

— Не обидишься, если спрошу — а это что такое? — осторожно поинтересовался Бро. — Ладно безделушки — понимаю, презенты, сувениры, память. Но это-то вот…

— Что «это-то вот»⁈ — немедля сагрилась дева. — Шведские талеры. И немножко турецких пиастров. Для коллекции.

— Ну взяла бы горсточку. А так… Мародерством это называется, гражданка Васко.

— Ты меня еще обвини, шовинист! Вот что женщина не сделает — все им не так! Я эту казну честно «на шпагу» взяла! Это трофей и контрибуция! Мне платье вон как уделали!

— Да не ори ты так. Я просто намекаю, что могут быть проблемы. А так сама решай, ты взрослая, и безусловно, самостоятельная.

— «Проблемы»… — тоном ниже фыркнула соратница. — Вот у меня были проблемы, когда из учебника в решительный момент презики посыпались. Сюрпрайз!

— Ну, я просто не успел сказать. Там на стене все как-то завертелось с полуоборота.

— Не успел он… а я выглядела глупо. Открываю учебник и нате…

— Похоже, обошлось?

— Пришлось использовать. Вообще отличная штука эти «Супер-Тюрекс». Красиво жить не запретишь, — с мрачным намеком проворчала графиня Васко.

— Про классовую ненависть и раскулачивание — в другом задании. Ты зачем вообще в учебник полезла?

— Да Фридриху хотела показать. Чтоб не думал, что в будущем все сплошь в шоколаде.

— Тоже набивается в будущее проскочить твой шик-кучер? — с невольным сочувствием уточнил Бро.

Графиня возмущенно зашипела, но тут рядом закричали по-турецки, зазвенела сталь, и двоечникам пришлось срочно нырять под край палатки.

— Что ты меня попрекаешь⁈ — продолжила шепотом гневаться соучастница в душной темноте. — Я его что, привораживала? Обещала? Этот Фридрих гонит, что «имел корыстные намерения, но увидев, осознал и теперь без меня жизни не чает…» Чего я могу сделать? Куда не сунься — он тут.