– Я жив или это дом родителей? – я подошёл к столу и увидел записку.

"Привет, Щепка, если ты это читаешь, значит я ушла навсегда. Пожалуйста, прости меня за то, что было вчера. Я знаю, что теперь ты будешь считать меня шлюхой, но я не такая. Не думаю, что ты поверишь первой встречной, но надеюсь, ты поймёшь меня. Я убралась в твоём доме, но не стала трогать спальню, потому что боялась тебя разбудить. А ещё я сделала тебе завтрак. Я воспользовалась твоим шампунем. А ещё я взяла у тебя немножечко героина, надеюсь, ты не против. Марго. "

И чё это, ебать? Она даже телефон свой не оставила! В этот момент я захотел её ещё раз увидеть. Но сначала пожру. Давно я не жрал. Боже, как это вкусно! Я, как будто, в космос без дури улетел! Меня… Меня сейчас… Меня сейчас вырвет… Бля!

Бегом до туалета и вижу идеальную чистоту. Да из него же пить можно! Нет, сюда блевать не буду. Выбегаю в подъезд и блюю прям на лестницу.

– Ох, наркоман! Поразвилось вас в нашем доме! Тьфух! – какая-то бабка явно была против моего самовыражения.

– Какой дом, такие и жильцы! – крикнул я ей вслед, пытаясь сдержать кислотно-жёлтые массы. – Я, может, отзыв о соседях такой оставил! – меня опять вывернуло яичницей. Пойду в дом и выпью свой кофе.

– Завтрак английского джентльмена – дрожащим голосом говорю я, осторожно глотая кофе. – Если бы этот джентльмен сидел на 'чёрном' . – всё тело трясёт. Надо прилечь поспать.

Семейный ужин. Что может быть лучше семейных ужинов на праздники. Огромный стол ломится от всяких явств. Мать в своём фартуке, только что доготовившая, отец с газетой ничего, кроме неё не видит и два их сына – я и брат. Мой брат бизнесмен. Весь в делах. Только что пришёл с какой-то деловой встречи. А я … Хм…

– А ты наркоман! – бросила мать. – Твой брат лучше тебя. Он не сидит на игле! – Мам, да ты чего? – ты – мусор! Мы пожалели, что ты родился ещё в самом начале! – Пап, скажи ей, что она такое говорит?

– Твоя мать права, сынок. – не отрываясь от газеты, оборвал отец. – Ты кусок говна. Мы хотели сдать тебя в детский дом, но твоя мёртвая бабка нас отговорила. Она – единственная, кто тебя любил.

– Она была полоумной, не понимала, что происходит вокруг. – мой брат явно иземился в лице. – Такая же ошибка природы, как и ты. Два урода всегда тянутся друг к другу! – Мам, пап, что вы говорите? Вы же знаете, что к чему. Вы же моя семья. Зачем вы так? Они меня будто не слышат. Вопят в один голос:

– Ты мусор…

– Урод моральный…

– Кусок говна…

Вскоре их крики смешиваются в один 'Позор в семье', а потом шум их голосов становится всё пронзительнее и пронзительнее, превращаясь в писк. Тонкий и протяжный. От него у меня болит голова.

Я просыпаюсь на полу и слышу, как в кухне что-то пищит. Зайдя в кухню, я увидел маленький чайник, стоящий на плите. Эта дура забыла снять чайник ?! Она мне хату спалить решила? И вправду дура!

Когда ты сам выгоняешь человека, тебе наплевать на него, в том случае, если человек не делает для тебя ничего или делает что-то плохое. Но, когда человек делает для тебя что-то хорошее и уходит сам, тебе хочется снова его увидеть. Особенно, если ты так плохо думал об этом человеке. Конечно, я только об этом думал, но мало ли я мог наговорить во время моей ломки. Может быть поэтому она и ушла? Надо её найти.

Доев свой завтрак, впервые состоящий не из 'калорий внутривенно', я собрался с мыслями и решил пойти её искать.

– И так, – рассуждал я вслух – в доме Мастера было много народу. Там был Киса, Холодок и, собственно, сам Мастер. Возможно, один из них знает что-нибудь о ней. – первая мысль была посетить Мастера, но я почти сразу же от неё отказался.

– Мастер живёт дальше от меня, значит, я могу с ней размянуться. Лучше всего начать с того, кто находится ближе всех. – В тот момент эта идея была для меня вполне логичной. Ближе всех жил Киса, поэтому мне пришлось идти к нему.

В большом пятиэтажном доме, Киса жил на первом этаже в маленькой квартире. Пускал он туда только своих, поэтому только избранные знали, где и как он живёт. Я постучал в дверь, и она отварилась. На пороге стоял молодой парень лет двадцати. Невысокий рост и тощие руки резко контрастировали с блинным телом. Ярко-голубые глаза было видно ещё лучше из-за бледного лица.

– Привеееет, Щепка. – шатаясь промямлил он.

– Привет, Киса, ты чё, уже пьяный?

– Ну… Типа… Да…

– Хорошо тебе!

– Ой, чё это так невежливо! – Киса ударил тонкой, но не очень костлявой рукой себя по лбу, отходя от двери. – Проходи, пожалуйста, дорогой друг! – Приняв его предложение, я вошёл в дверь.

Очутившись в квартире, я увидел полнейшую чистоту. Единственное, что портило картину – гора бутылок среди комнаты. Кисе всегда было не наплевать на то, где он живёт. Будь он хоть трижды на системе, он всё равно убирался бы. Киса любит уют и чистоту, поэтому-то и не водит к себе всех, кого попало.

– Слушай, – Спросил Киса – А у тебя, случаем, дури нет?

– Да я вижу, тебе и синькой нормально, а? – ответил я. Не люблю делиться порошком. – Если тебе надо – так иди и купи, я тебе не благотворительный фонд!

– Да синька – не то. Чтоб она ломку убрала, надо выжрать литров пять водяры. А я не хочу. Помнишь, что было со Стручком?

Стручок – ещё один наркоман. Только он сидел на синьке. Бухал, как проклятый, будто это вода была. Однажды он поссорился со своей… Кем бы она ему ни была… Выгнал её и пошёл в запой. Надолго пошёл. Его нашла его мать, решившая, что от её сыночка давно не было вестей. Она нашла его в луже из бутылок, захлебнувшимся в собственной рвоте. Воняло так, будто он год там лежал. Я думаю, что передознулся он в первый же день, а потом просто ждал, когда же его найдут. Вот она, причина, по которой я больше ничего не пью. Даже по праздникам.

– Не, – отвечаю я – с собой нет. Не хочу, чтоб накрыли где-нибудь с пакетом дури.

– Это правильно. – отвечает Киса, жестом приглашая меня за стол. – Так ты чего пришёл-то?

– Да я по делу. Помнишь, вчера ты с Холодком у Мастера тусовались? – Вопрос был глупым. По Кисе ясно было видно, что он не помнит, как я попал в его дом, не говоря уже о том, что было вчера.

– Не-а, не помню, – ответ был ожидаемым. – помню, что мы с сестрой встретились. Она говорила, что ей по делу надо было куда-то, а я её с собой позвал. – Сестра, значит? Если Марго – сестра Кисы… Ну, тогда понятно, почему так чисто – уборка у них семейное, видать…

– А как зовут твою сестру? – Надеюсь, синий уёбок, ты ещё не проколол свою память, чтобы выдать мне имя, а не то тупое прозвище, что ты для неё придумал?

– Ээ… – Блядь, только не говори, что ты имя забыл! – Мелкая. Я её так называю. – Киса, ты критин!

– А фотки есть? – с надеждой спросил я

– Да, сейчас – Киса куда-то убежал. Он был настолько пьяным, что даже не задался вопросом, почему я расспрашиваю про его сестру. Через пару моментов Киса принёс огромный семейный фотоальбом.

– Вот она. – Киса достал фотографию с напомаженной, как сорокалетняя разведёнка блондинкой, стоящей в кусте с сиренью. В углу под фото была надпись 'Соня'. Дурак ты, Киса!

– Эта фотка самая последняя. – заявил Киса, убирая альбом и вскрывая бутылку 'Русской водки'.

– Ладно, спасибо тебе, друг, мне уже пора, поэтому я пойду. – Киса проводил меня до двери, я пожал ему руку и двинулся к Холодку. Он жил через пару кварталов.

Самое страшное для нарка – непредвиденная ломка. Когда она настигает, ты не знаешь, что делать. Но ещё страшнее, если у тебя нет под рукой того, что нужно, чтобы от этой ломки избавиться.

Я лежу между какими-то гаражами и страдаю от сильнейшей боли. Всё болит, я чувствую, как вздувается каждая вена в моём организме, пульсируя отражаясь от стенок кожи.

Я не взял с собой дурь. Думаю, тут история моя подошла к концу.