Приставными шагами они начали спускаться с горы. С каждым шагом количество снега уменьшалось, зато появились грязные лужи и скользкая трава. Когда парочка добралась до середины склона, забрезжил рассвет.

– Пешком спустимся как раз к ужину, – сообщил Глаз-Алмаз, – а до подножия горы искомых сказочных предметов не наблюдается. Предлагаю взять лыжи и съехать на них позавтракать.

Жур-Жур хотел возразить, но у него предательски заурчало в животе.

– Так и быть, возьмём лыжи, – ответил он и, достав блокнот, записал в графе непредвиденные расходы: «лыжи напрокат для завтрака – 4 штуки».

Когда парочка подошла к небольшому домику, на котором было написано: «Прокат спортивного инвентаря», выяснилось, что тот не работает.

– Наверное, рано, ещё не открылись, – предположил Глаз-Алмаз.

– Или вообще не работают, снег растаял, – проворчал Жур-Жур.

– Подождём.

– Когда выпадет снег?

– Когда откроется прокат, – ответил Глаз-Алмаз и сел на ступеньку у входа.

– Сколько ждать? Я уже настроился на завтрак, – сказал Жур-Жур, усаживаясь рядом.

Минуту они сидели молча, а потом Жур-Жур как ошпаренный вскочил на ноги:

– Эй, почему ты меня не предупредил, что сидишь в луже?

– А что, мне одному ходить в мокрых штанах? Подумаешь, сырые ступеньки, – огрызнулся Глаз-Алмаз. – Я тебя не приглашал рядом садиться.

– Ах так! – Жур-Жур замахнулся на коллегу и, не удержавшись на ногах, свалился под крыльцо.

– Теперь ты весь мокрый, – покачал головой Глаз-Алмаз, – стоило так расстраиваться из-за одних штанов?

Жур-Жур выполз из-под крыльца, волоча за собой детские санки с отломанной спинкой.

– Отличная находка, коллега! Теперь спустимся с горы быстро и бесплатно! – похвалил Глаз-Алмаз.

Жур-Жур довольно улыбнулся.

Сказочная комиссия плюхнулась в санки. Глаз-Алмаз затянул потуже шарф, Жур-Жур приподнял мокрый воротник. Санки скользнули по траве вниз. Разгоняясь всё сильнее и сильнее, они подпрыгивали на трамплинах, приземлялись и снова неслись вниз с бешеной скоростью.

Мокрая одежда Жур-Жура заледенела на ветру, единственный глаз Глаза-Алмаза залепило грязью.

– Ооооооооостановкаааааа скоооооорооооо? – прокричал Жур-Жур.

– Нееееееее виииииижууууу! – откликнулся Глаз-Алмаз.

Скольжение прекратилось. Санки резко затормозили и, описав в воздухе дугу, воткнулись во что-то мягкое.

– Где мы? – спросил Глаз-Алмаз, протирая глаз закоченевшими пальцами.

– Куль-куль-буль! – отозвался кто-то.

– Что-что? Не расслышал!

Издалека донёсся голос Жур-Жура:

– Судя по количеству индюков, мы приземлились на ферме.

Но Глаз-Алмаз уже видел всё сам. Он сидел на санках в стогу сена, а вокруг ходили толстые птицы и трясли пухлыми красными носами.

– Удачная посадка!

– Ты так думаешь? – хмыкнул Жур-Жур. Он сидел на лестнице, приставленной к крыше сарая, и не думал спускаться. – Помнишь, мы как-то от гусей удирали?

Ещё бы! Глаз-Алмаз вздрогнул. Он отлично запомнил тот день и каждого гуся в клюв. С тех пор, когда ему случалось слышать об этих гнусных птицах, его каждый раз передёргивало от отвращения.

– О чём ты, Жур-Жур? Эти птички гораздо милее гусей! Посмотри, какой у них разумный взгляд!

– Я в этом не разбираюсь! – сказал Жур-Жур. – К тому же птичек не меньше двадцати, а нас всего двое. И ферма совсем не индюшачья.

Как только Глаз-Алмаз приподнялся, чтобы получше разглядеть двор, стог под ним затрясся, санки завизжали и понесли ничего не понимающего седока к изгороди. Наблюдавший за этой картиной Жур-Жур едва не свалился с лестницы от смеха:

– Тебе подложили свинью!

– Стой! Стой! Тпру!

Свинья резко остановилась у самой изгороди, опрокинув члена сказочной комиссии в чёрную жижу. Лестница, на которой сидел Жур-Жур, подпрыгивала от его хохота. Хрюшка взвизгнула и унеслась в сарай с санками на спине. Перемазанный в грязи Глаз-Алмаз поднялся на ноги.

– Смейся-смейся, гляди, сам навернёшься в грязь, – пригрозил он Жур-Журу. – Тобой уже птички интересуются.

К лестнице подобрались два индюка. Им не понравились клетчатые штаны счетовода.

– Кулдык-кулык-клюк! Клок-дык-кулдык! (Что в переводе с индюшачьего означало: отвратительные штаны, нужно прогнать.)

– А ну, брысь! – прикрикнул на птиц Жур-Жур.

Он не собирался спускаться, но тут из сарая выскочила уже знакомая свинья с санками и на бегу опрокинула лестницу с Жур-Журом в грязь.

– Дю-дюк! – обрадовались индюки и набросились на ненавистные клетчатые штаны.

– Ой! Ай! Ой! Да отцепитесь же вы!

Индюки щипались больнее гусей. На счастье Жур-Жура, свинья с санками вернулась. Она влетела в самый центр драки, подпрыгнула, перевернулась и сбросила с себя санки, распугав индюков. Надо же, такой переполох из-за ужасных клетчатых штанов!

Довольная, что избавилась от санок, свинья добежала до изгороди и повалилась в чёрную жижу, из которой только что выполз Глаз-Алмаз.

– Жизнь-индейка, судьба-копейка! – проворчал Жур-Жур, разглядывая порванные брюки и потирая укушенные места.

Тем временем из-за сарая важной походкой выплыл отряд гусей. Это было уже слишком. Сказочная комиссия, перемахнув через изгородь, бросилась наутёк.

Просвистел один километр, второй. Комиссия, сверкая пятками, неслась вниз по дорожному серпантину.

Вышло солнце, и стало тепло. Глаз-Алмаз и Жур-Жур бежали всё медленнее и медленнее. У Жур-Жура беспрестанно урчало в животе, напоминая о завтраке.

– Неплохо было бы перекусить, – сказал он, перейдя на шаг. – Ты видишь поблизости какое-нибудь кафе или закусочную?

– Кафе вижу. Недалеко, в паре километров отсюда. Только приличной комиссии появляться в кафе в растрёпанном виде нельзя, засмеют.

Но комиссии повезло: в двух шагах от дороги они заметили огородное пугало и обменялись с ним одеждой. Жур-Журу достались жёлтые в чёрную шашечку штаны, а Глазу-Алмазу – пиджак с бубенчиками.

– В этих штанах ты вылитый таксист! – заметил Глаз-Алмаз.

– А ты вылитое пугало, – радостно сообщил Жур-Жур.

– На себя посмотри. Впрочем, нам обоим не мешает искупнуться. Я вижу озеро, совсем рядом, метров триста шестьдесят семь отсюда.

Жур-Жур согласно кивнул, и через пару минут они уже стояли у озера.

Глаз-Алмаз полез в воду неохотно, сказал, что не хочет стать козлёночком, но Жур-Жур заверил его, что этого не случится, поскольку козлятами бывают только в молодости, и если уж Глазу-Алмазу и суждено превратиться, то… В кого он может превратиться, Глаз-Алмаз так и не узнал, потому что Жур-Жур на этих словах нырнул в воду и конец фразы произнёс под водой.

Водные процедуры пошли сказочной комиссии на пользу. Через полчаса, бодрые и чистые, они уже входили в кафе «Унылый енот».

– Странное название, тебе не кажется? – спросил Жур-Жур, пристраиваясь за столиком на террасе и раскрывая меню.

– Не вижу ничего странного, – ответил Глаз-Алмаз, садясь напротив.

Кроме них, в кафе не было других посетителей. Подошёл официант.

– Две порции манной каши, четыре ломтика докторской колбасы и чайник чёрного чая.

Официант кивнул.

Глаз-Алмаз скосил глаз на меню.

– Мне, пожалуйста, яичницу-глазунью…

Жур-Жур прыснул:

– Глазунья-алмазунья!

– Не перебивай… так… Яичницу, значит, алмазунью, тьфу, глазунью и свежевыпитый морковный сок.